ты…
– Что жаль? У нас убили товарища. Где гарантия, что ФСБ или ещё кто-то не раскрыли наши, так сказать, шалости? Тогда кто-то следующий. Из нас. Они ликвидируют людей. Литвиненко, Скрипаль, Никита Исаев и ещё сотни, о ком мы не услышим никогда. Если уж жертвовать собой, хотя бы объясни зачем?
Соня поднялась, подошла к нему близко-близко.
– Если тебе что-то не нравится и ты боишься – вали! Не приходи и не звони. – Она чуть отодвинулась от него.
Виктор поразился, каким уродливым сейчас выглядело лицо Софьи Коротковой.
Ещё чуть помедлив, она всё же вернулась на своё место. Вдруг переменилась:
– Боже! Ведь я же, приглашая тебя, надеялась, ты придашь нашим, особенно мальчикам, решительности, а ты первый – в кусты. Какая я дура!
Виктор не собирался отступать.
– Какие кусты? Ты несправедлива ко мне. Я просто требую конкретики.
– Конкретика в том, что мы есть. Мало?
– Я тебя умоляю! – Виктор засмеялся. – Это горстка людей. В основном болтунов и мечтателей. У того же Навального людей в сотни, тысячи раз больше. И что?
– Навальный – это дешёвка. А мы – настоящие.
– Мы-ы-ы-ы-ы-ы… – зло протянул Небратских. – Кто «мы»? Ты за каждого из них ответишь?
– Когда мы с Майей придумали всё это, – она вздохнула устало и раздражённо одновременно, – то предусмотрели, чтобы люди, не разделяющие наши цели, к нам не попадали.
– Боюсь спросить, сколь это эффективно?
– Видимо, ошиблись с тобой. Я ошиблась…
– Видимо, вам так клёво всем вместе, что будущее никого не волнует. Ладно, я пошёл.
Когда он протискивался мимо неё, она схватила его за руку:
– Подожди, я погорячилась.
Они оказались так рядом, что их запахи смешивались. Им не нравилось это. Виктор отступил к стене, прислонился к ней спиной. Переменил тему.
– Когда шёл к тебе, видел, что куча народу работает в опен-спейс. А у тебя кабинет. С чего такая честь?
– Я долго просила. – Соня несколько смутилась. – И вот нашли наконец клетушку. Я при людях совсем сосредоточиться не могу.
– Если ты так уверена во всех «наших», отчего не открывала, что Вика – это Вероника Трезубцева?
– Это её условие. Я же рассказывала вчера.
Виктор, словно спохватившись, подошёл к ней, обнял, прижался носом к её плечу:
– Как же её жалко…
Она пыталась его оттолкнуть, но он был сильнее. В итоге она поддалась. Что-то захватило её, мощное, где паскудное поведение Виктора ничего не значило.
Они оба чуть поплакали. Недолго. Не стесняясь. Громко.
Потом Соня предложила примирительно спуститься в редакционный буфет.
Там они купили по коржику и бутерброду. Заказали чай.
Соня откусила кусок с таким энтузиазмом, что крошки посыпались на стол.
– Я знаю, что ты нетерпеливый, что тебе хочется действий. Пока мы можем немногое, ты прав. Но кое на что способны. Наша сила в убежденности. Чую, скоро народ начнёт выходить на улицы чаще. И режиму уже сложно будет что-то придумать, как-то объяснить это. Вика не ошибалась: в сетях мы не так активны. Но там и вычисляют на раз-два. Прежде надо обучиться существовать там так, чтобы не подставляться. Но у нас такого специалиста нет…
– Надо искать. – Виктор размешал сахар в чашке. – Как тебе, кстати, друг Кривицкой, этот библиотекарь?
– Сложно сказать. Но Майе я доверяю. Если она за него поручилась, он наш. Не сдаст – точно.
– Они любовники?
– Считаешь, это плохо?
– Не знаю. – Он задумался. – Говорят, ваша газета такая смелая оттого, что ей это разрешают в Кремле?
– Возможно. – Соня улыбнулась загадочно. – Но они ведь способны и просчитаться?
– На собрании в библиотеке ты фактически обучала наших, как вести каналы в Телеграме? А если их возьмут на крючок? Они же не сразу засветятся.
– Кремль это пока не очень волнует. Вся эта говорильня. Там же две башни… слышал, наверное? Они слетаются туда, где бабки. Болтуны их не заводят так, как деньги.
– Сама же говорила, что нужен специалист, чтоб обучить в Интернете не палиться.
– Это на будущее.
Соня радовалась, что вернула себе контроль.
– Скажи мне, а почему ты так ненавидишь режим? У тебя же всё хорошо. Работа. Зарплата.
– За других обидно. – Короткова произнесла это абсолютно серьёзно. – А ты?
– А мне за себя. Сначала в армию загнали, где такое дерьмо видел, что лучше не вспоминать, теперь вот работаю в ЧОПе, охраняю какие-то тупые объекты за мизерную зарплату да физподготовку регулярно сдаю. И стрелковую тоже. А у меня ведь амбиции были. Хотел великим химиком стать. Да вот не получилось на химфак МГУ переместиться. И теперь уж не получится. Жизнь – не книга. В прошлое не вернёшься. Да и незачем. Там только несбывшееся.
Соня никогда прежде не слыхала о таких планах друга детства. Когда она привлекала его к движению, ей казалось, что такой человек необходим – боец, сильный, с харизмой. Не сейчас. Потом. А он, как выяснилось, с мечтой…
Мечта всегда ослабляет.
* * *
Майя всё же встретилась с Володей Ясновым. Повод был. После разговора со следователем Сергеем Тумановым ею овладело беспокойство. В ком-то его следовало растворить. Артём не подходил. Сил на примирение сейчас не найти. Слишком долго и нудно. Попросить о встрече кого-то из соратников? Это мысль. Но… Среди них она – лидер. А тут нужен человек, дающий ей право на слабость. А Володька – он из другой жизни, он предан ей. В своё время его ухаживания помогли ей пережить смерть предмета её страсти. Похоже (и она в глубине души ликовала от этого), Володины чувства к ней не остыли за то время, что они не общались. О её романе с учителем он не догадывался. Теперь он не прочь присоединиться к их группе. Группе, которую они с Соней создали в память о Бударагине, его идеях, помыслах. И скорее всего, из-за неё, а не по убеждениям он тянется к ним. Что ж! Для начала неплохо! Перенимая убеждения того, кого любишь, становишься фанатиком.
Яснов, само собой, сразу согласился на встречу. Сегодня в театре как раз нет спектакля, и вечером ему не надо работать – таскать декорации.
Договорились встретиться на станции метро «Боровицкая».
Он опоздал, хоть и немного.
Таким расстроенным она его никогда не видела, даже в тот день в одиннадцатом классе, когда отказалась с ним встречаться. Лицо немного отекло. Он жевал жвачку, но Майя всё же разнюхала: пахло перегаром.
Они поднялись по эскалатору. Пока ехали, Володя говорил ей, как ему жалко Вику, какая она была классная. Насколько Майя поняла из его сбивчивых объяснений, после того, как она познакомила его со своими
