вылетели срочно и нарушили планы Багрова и Соловьёва. Их ждали позже. И собирались сразу накрыть. Откуда знали дату их прилёта? Соседу они вполне могли сказать перед отъездом, на сколько уезжают. Можно предположить, что наймит оперов случайно (или следил?) обнаружил, что Рахметовы вернулись раньше срока, и забил тревогу. И понеслось… Логично? До этого места вполне.
Но никто не ожидал, что в квартире окажется труп Вики. Тут главная загвоздка. Это никак не укладывается ни в какие рассуждения и версии. Вот и опера, по всему выходит, прибалдели. Не сообщить об этом они не могли, тем более что лицо Вики проходило во всех ориентировках по городу. Но их игру это ломало. Да, разбираться с тем, как труп Вики попал в эту ванну, не их дело, но они опасались, что их трюк с подставой, если следаки упрутся, раскроется. Пришлось наспех придумать версию с Алихановым и также наспех проинструктировать его. Отсюда его рассказ о молодых торчках выглядел столь неубедительно, а при проверке и вовсе превратился в пшик.
Елисеев не питал иллюзий: всё это пока не даёт им ничего существенного в расследовании убийства. Кое-что сегодня, правда, забрезжило у Туманова… То, что он разузнал в РГГУ странным образом, заставляло вспомнить намёки заместителя министра Родионова. Трёп, случайно услышанный Сергеем в студенческой столовой, сильно смахивал на правду. Такое трудно выдумать. Занятно, что Вероника Трезубцева, она же Вика Крючкова, пользовалась популярностью именно у молодёжи, мечтающей о переменах. И Родионов твердил о какой-то молодёжной ячейке, чуть ли не террористической. Случайность?
Смущало то, что на сайте «Молодёжки» ничего не сообщалось о смерти их ключевого автора. Но возможно, они не хотят напарываться на скандал и повышенное внимание. Сейчас с ними разберутся быстро, если потребуется. А газету эту провластной никак не назовёшь.
– А ты читал «Бесов»? – вдруг спросил Елисеев Туманова.
– Да, товарищ полковник.
– И я читал. – Шульман зашмыгал носом, потом достал платок, но не высморкался, а просто чуть потёр им нос.
– Я вот нет. Не привелось. Мне нужно с вами обсудить одну вещь, которая показалось мне такой нелепой, что я постарался сразу забыть о ней. Но теперь понимаю: она – неспроста.
Далее Елисеев передал им слова Родионова о протестной ячейке, с которой Вика якобы была связана, и о намёках, что неплохо было бы освежить сюжетик «Бесов».
– Насколько помню, – Туманов задумался на секунду, – там нигилисты убили своего товарища. В «Бесах». Так, кажется. Или не нигилисты, а просто бунтари, вольнодумцы какие-то.
– Сдаётся, заместитель министра намекает, что Вику-Веронику могли прикончить её друзья, юные революционеры, – подал голос Дава. – Хотя это похоже на бред. Зачем ему намекать? Прямо не мог сказать?
– И откуда ему это известно? – Елисеев ничуть не стыдился того, что подчинённые осведомлённее его по части литературы. – Он уже вычислил преступника? К чему голову морочит? Думает, перед ним совсем лохи? Я как-то отказываюсь это принимать. Тем более он отказался давать хоть какие-то конкретные сведения. Может, их и нет? Что думаете?
Туманов и Шульман солидарно пожали плечами. Дава только заметил, что, если бы преступник был известен, раструбили бы об этом на весь свет.
Елисеев полез в шкаф, достал коньяк, молча налил в три рюмки.
Они выпили, не чокаясь. Не спрашивая друг друга, за что пьют.
Елисеев поёжился. По спине потёк пот. В голову пришло, что если генерал-лейтенант Родионов так явно указывает, в каком направлении развивать дело, то не по его ли воле ликвидировали Вику, или, как выяснилось, кумира бунтарской молодёжи Веронику Трезубцеву? И он теперь вынуждает их найти мнимого преступника, чтобы снять подозрения со своих людей?
Он не стал делиться своими соображениями. Генерал-лейтенант Родионов, заместитель министра внутренних дел, старый товарищ его отца. По крайне мере, он сам так утверждает.
Стол в кабинете вдруг показался ему неестественно длинным…
Он настолько ушёл в себя, что пропустил момент, когда Сергей начал пересказывать свой разговор с Майей Кривицкой, сокурсницей Вики Крючковой.
– Я задавал ей вопросы о Вике. Она отвечала. Вроде не подкопаешься. Вела себя открыто. Изображала приязнь, желание помочь. Но именно изображала. Много наигранности. Я это знаю. Она ближе с убитой была, чем показывает. Я её не пытал насчёт Вероники Трезубцевой. Рано. Но полагаю, её стоит проверить. Друзья, знакомые.
– Ты полагаешь, что революционный молодёжный кружок существует? – Шульман явно заинтересовался рассказом Туманова.
– Этого нельзя исключать.
– А при чём здесь Рахметовы? – Шульман плеснул себе коньяка, но почему-то не выпил.
– Скорее всего, они к этому не имеют отношения. – Елисееву хотелось ещё коньяка.
– Постойте! Если они вернулись в квартиру неожиданно, значит, об этом никто не знал. Не только опера, но и убийца. Мне кажется, они застали убийцу, но почему-то запираются. Так? – Шульман оживлялся с каждым словом. – По-моему, нам есть о чём поговорить с Рахметовыми. А то они, глядишь, совсем нас забудут.
– Возьми Серёгу с собой. А я ещё раз съезжу к их дому. Надо кое-что сверить. – Елисеев поставил бутылку в шкаф.
* * *
Крохотный кабинет Коротковой в редакции «Молодёжки» с трудом вмещал её одну. И потому, когда к ней вошёл Виктор Небратских, она долго ломала голову, куда же его посадить. В итоге она присела на край своего стола, а он на подоконник.
За окном густая февральская темнота нехотя смирялась с мутноватым светом фонарей.
Прежде чем Виктор устроился, девушка аккуратно отодвинула горшочек с фиалками, чтобы гость, не дай бог, не задел его случайно. Она принесла фиалки из дома и заботилась о них.
– Думаешь, Майя справится? Напишет за Веронику Трезубцеву? – Виктор скрестил руки на груди. Во всей его фигуре просматривалось что-то глубоко театральное, мнимое.
– Посмотрим. Она умница. Мы же с самого начала вместе. Мы связаны очень тесно. Надеюсь, ты понимаешь. Я ничего не обещала. Возможно, Вероника исчезнет. Совсем. Или на время. – Короткова краем глаза поглядывала на экран компьютера. Чтобы Виктор смог подойти к подоконнику, ей пришлось так поставить стол, что сесть за него уже было нельзя. – Ты ведь не об этом меня пришёл спросить?
– Да. Ты права. Мы с тобой знакомы с детства. Можем друг другу доверять.
Соня выжидающе кивнула.
– Ты веришь, что смерть Вики не связана с этим нашим движением?
– Как-то ты пренебрежительно… этим, нашим…
– Хорошо. Тогда другой вопрос. Что дальше? Так бесконечно не может длиться. Скоро все разбегутся. Одни разговоры…
Соня нахмурилась, отвернулась. «Скоро все разбегутся» было её кошмаром. И Виктор превращал этот кошмар в реальность.
– Я тебя чем-то обидел? – не выдержал её молчания Виктор.
– Нет. Но жаль, что
