сурово: — Его?
— Да… А где оставил-то?
— Он дома?
— Да, спит. А ты кто такая вообще?
— А ты?
— Я жена.
— Так он вроде не женат.
— Мы живем в гражданском браке. — Все еще держа куртку в руках, девица явно прикидывала: сразу мне в физиономию вцепиться или подождать объяснений. — Да кто вы такие? — не выдержала она.
— Я — девушка его мечты, а это мой брат. Где он спит? Если не возражаешь, верну куртку лично ему в руки, чтоб потом не болтал, что я ее заныкала.
Пока девица так и не решила, что ей делать, я направилась в спальню, кивнув Ковалеву:
— Присмотри за дамой.
— Я сейчас закричу, — честно предупредила она.
— Лучше не надо, — мягко ответил Ковалев. Мягко, но убедительно. Когда с тобой говорят таким голосом, как-то сразу начинаешь верить, что орать и вправду ни к чему.
Талызин спал поверх одеяла — без носков и рубашки, но забыв снять джинсы. Помещение не мешало бы проветрить. На наше вторжение парень внимания не обратил. Судя по стойкому запаху перегара, причина такой невнимательности была вполне уважительной. Однако, когда я прилегла рядом с ним на постель, он заворочался. Я ткнула его локтем в бок, он приподнял голову, мутно посмотрел на меня, а я улыбнулась и сказала:
— Привет.
— Привет, — буркнул Талызин, оглядел комнату, перевел взгляд на меня и вновь огляделся. Чувствовалось, что-то в его голове не укладывается. Наконец свое недоумение он смог выразить словами: — Ты здесь откуда?
— Я здесь с улицы.
— А почему?
— Потому что добрая.
— Кто?
— Я. Куртка по тебе скучала и домой просилась, я не могла ей отказать.
— Какая, блин, куртка?
— Твоя.
Он начал приподниматься, но тут в комнату вошел Алексей Дмитриевич. Парень сделал резкое движение, собираясь вскочить, но я ткнула его кулаком в солнечное сплетение, и он опять прилег.
— Где девушка? — спросила я Ковалева с беспокойством.
— Запер в ванной, — ответил он и вздохнул.
— Похвально. Ты знаешь способы втолковать парню, что дурака валять не в его интересах?
— Два десятка, — ухмыльнулся Алексей Дмитриевич и подхватил ремень, который валялся на полу возле кровати. Накинул его на шею парню, лежавшему на животе, и легонько потянул на себя.
— Класс, — кивнула я и наклонилась к самому лицу Талызина.
— Да вы кто, уроды? — возмутился он.
— Неудачная попытка. Соображай быстрее. Я вернула твою куртку, так кто я?
— Дура ты припадочная. Да я тебя… — Он хотел схватить ремень руками, но Ковалев уперся коленом в его спину и предупредил:
— Лучше не рыпайся.
Я уже отметила, Ковалев мог быть очень убедителен. Парень положил руки перед собой и задышал ровнее. Я скомандовала:
— Отвечать на вопросы сразу, без запинки, а главное, без вранья! Зачем вам понадобилась девчонка?
— Какая… — договорить он не успел, дернул головой и захлопал рукой по кровати, как борец, признавая поражение. Ковалев ослабил хватку. — Да мы и знать не знали ни о какой девчонке.
— А чего возле ее квартиры вертелись?
— Ну…
— Попробуй соврать, и станешь инвалидом. У вас пенсия по инвалидности полагается?
— Меченый велел за квартирой смотреть, — покаянно сообщил Талызин.
— Зачем?
— Откуда мне знать? Велел приглядывать, вот и приглядывали.
— Что, велел просто на окна таращиться?
— Сказал, может появиться мужик. Только сам не верил, что появится.
— Поясни.
— Я слышал, как он одному пацану говорил: «Дурака валяем, не придет он».
— Кто он?
— Мужик.
— Что за мужик-то, придурок?
— Мне чо, докладывают? Я человек маленький. Витька, может, знает, а я ничего.
— Витька у вас за старшего?
— Да.
— Колись дальше.
— Дальше… Целый месяц возле дома проторчали — кроме ментов, никто квартирой не интересовался. Меченый злился, что ерундой страдаем, и велел с этим завязывать.
— Меченому кто приказал?
— Он мне не докладывает, — разозлился парень.
— Конспиратор, — съязвил Ковалев. — Что дальше?
— Я и думать об этой квартире забыл, вдруг едем, а там свет в окошке и тачка с чужими номерами во дворе. Ну, решили узнать, кто пожаловал. Вот и все.
— Меченому об этом доложили?
— Само собой.
— А он что?
— Сначала разозлился, орал: мол, упустили и все такое. Велел из-под земли тех людей достать. Ну, узнали, что девка в «Заре» живет. А он сегодня вызвал и сказал, чтоб не рыпались.
— То есть девушка вам теперь неинтересна?
— Мне она и раньше была ни к чему.
— За ее машиной кто следил?
— Я не следил. И ничего об этом не знаю.
Ковалев взглянул на меня. В глазах его читалось недовольство, мол, что я тебе говорил, ничегошеньки он не знает. Я достала фотографию Петрова и сунула страдальцу под нос.
— Это кто?
— Откуда мне знать? Первый раз вижу.
Я кивнула Ковалеву, он натянул ремень, а Талызин вновь хлопнул рукой по матрасу.
— Да блин! Правда не знаю.
— А кто жил в квартире, за которой следить велели, знаешь?
— Девка, которую зарезали.
— И какое дело Меченому до девки?
— Не объяснял. Знаю только, что очень злился, когда ее пришили. Орал, что девку проворонили, а надо было глаз с нее не спускать.
Это, признаться, удивило.
— Так-таки ничего не знаешь? — ехидно спросила я.
Парень шмыгнул носом, подумал и сказал неохотно:
— Болтали, что вроде у одного крутого дяди сына зарезали, он поквитаться хотел и обратился к нашим за помощью.
— Девка-то здесь при чем? — удивился Ковалев.
— Мне не докладывают. Должно быть, что-то знала.
Мы переглянулись с Ковалевым, он пожал плечами на мой немой вопрос. Особо стойким парнем Анатолий Талызин не выглядел, так что, скорее всего, он действительно ничего больше не знал. Я сокрушенно вздохнула и махнула рукой. Ковалев отшвырнул ремень в сторону.
— Значит, так, юноша. О том, что у тебя были гости, помалкивай. Это, кстати, в твоих интересах. Вряд ли Меченому понравится, что ты выбалтываешь его секреты. Подругу из ванной освободи. И не вздумай дурака валять, себе дороже.
— Мы еще с тобой встретимся, — буркнул Талызин едва слышно, но Ковалев услышал.
— Возможно. Только вряд ли тебе повезет, как сегодня. Не каждый день я добрый.
Мы спешно покинули квартиру.
— Ты был на высоте, — не удержалась я. — Этому в армии учат?
— Там много чему учат. Не могу разделить твоей радости. Ничего толком не узнали, а вот неприятности нам обеспечены.
— Кое-что мы все-таки узнали. Если парень не врет, вряд ли Меченый причастен к гибели Светки. Иначе довольно странно выглядит, что он сокрушался, когда парни ее проворонили.
— А если принять во внимание, что Светлану и двоих мужчин предположительно убил один и тот же человек, то выходит, что к убийствам Меченый не причастен.
— Более того
