глупость, — буркнул он, поднимаясь. Достал из кармана рубахи мой кошелек и бросил его на кровать. — Можно я умоюсь? — спросил жалобно. Вот уж глупость.
— Валяй.
Он исчез в ванной, а я заглянула в кошелек. Вроде бы все на месте. Я убрала его в сумку, и тут из ванной появился мой «гость». Он и сейчас улыбался, но без былого энтузиазма и даже с сомнением.
— Я занял у тебя сто рублей, — сообщил он. — Отдам попозже. Можно?
— А у меня есть выбор? — проявила я любопытство.
— Нет, конечно, — вздохнул он. — Сейчас дела не очень.
— А раньше?
— Что раньше?
— Что было с твоими делами раньше?
— Нормально было. — Он плюхнулся на кровать и взглянул с лукавством. Совершенно неотразимая мордаха, и даже разбитый нос ее не портит. — Извини, что я свистнул кошелек, — опустив глаза, начал он. — У меня положение… короче, хуже не бывает. Деньги нужны… короче, вилы. А тут сумка твоя на виду, ну я и… первый раз в жизни…
— Разумеется, — усмехнулась я. — А чего вернул бабки, если вилы?
— Так ведь совесть совершенно замучила. Девушку обокрал. Красивую. Просто сам себя не уважаю. А тут еще в кошельке карта гостя. Думаю, осталась девушка в чужом городе без бабок, без кредитки… Короче, совесть задолбала. Пришлось сюда идти. Тебя Света зовут, да? А меня Пашка.
— Годов-то тебе сколько? — усмехнулась я. — А до сих пор все Пашка?
Он поднялся, поклонился и сказал с чувством:
— Рагужинский Павел Ильич.
— В каком полку служили? — спросила я.
— Чего? — Он тут же засмеялся. — Я заметил, ты с чувством юмора. Слушай, а ты не могла бы дать мне взаймы еще двести рублей?
— Что такого полезного для себя ты собираешься сделать на эти деньги?
— Ну… я еще не решил. Однако, когда в кармане есть хоть какая-то мелочь, чувствуешь себя намного лучше.
Я достала из кошелька тысячу и протянула ему:
— На. И исчезни. Навеки. Не то ментам сдам.
— Нет, мне столько не надо. Опять совесть замучает.
— Тогда просто проваливай.
— Знаешь, ты не очень доброжелательная девушка. Извини, но иногда ты мне напоминаешь моего сержанта в армии. Тот тоже был скор на расправу. И ни малейшего сочувствия.
— Тебе не сочувствие, тебе пинок нужен.
— Вот примерно так он и говорил. В конце концов, ты могла бы быть и поласковее, если уж я вернул тебе кошелек и занял-то всего сто рублей.
— Я тебя уже поблагодарила. Могу добавить, если хочешь.
— Слушай, а ты чем занимаешься в жизни?
— Переводами.
— Чем?
— Перевожу книги с английского и немецкого.
— Серьезно? Здорово. Я в школе тоже английский учил.
— Рада за тебя. Тебя проводить до двери или ты сам дорогу найдешь?
— Давай так. Ты накормишь меня ужином, а я забуду твою грубость и мой расквашенный нос. Тут рядом кафешка дешевая, я тебе обойдусь в сущие копейки. Очень кушать хочется. Помоги, а?
Я взяла куртку и кивнула:
— Хорошо, идем.
— Я верил: есть в тебе что-то доброе, светлое и отзывчивое.
Мы вышли из номера и направились по коридору к лифту.
— Кафешка через дорогу, — продолжал трещать он.
— Зачем нам кафешка? Так и быть, накормлю тебя в ресторане.
— В таком виде я не могу отправиться с дамой в ресторан. Забыл забрать из химчистки смокинг, так что в следующий раз.
— Следующего раза не будет.
— Ты разбиваешь мне сердце такими словами. Давай ты возьмешь меня за руку.
— Боишься хулиганов?
— Просто ты мне нравишься.
— Тебе нравятся девушки, которые бьют тебя по носу?
— Мне нравятся девушки, которые могут постоять за себя.
Кафе напротив выглядело вполне прилично. Мы устроились за столиком, покрытым скатертью в клетку, Пашка принялся изучать меню, а я за ним наблюдать. Когда он не скалил зубы, выглядел вполне разумным человеком. В какой-то момент я даже решила, что он может быть старше меня.
— Тебе сколько лет? — спросила я.
— Двадцать пять, — поднял он голову.
— Врешь, — сказала я скорее из вредности.
— Тогда двадцать семь. Подходит? А тебе сколько? Ладно, я сам отгадаю. Двадцать три. Нет, пожалуй, больше: ты совсем лишена романтизма.
В этот момент он вдруг уставился в окно, невольно поморщился и потерял интерес к разговору, хотя и продолжал что-то болтать.
— Это у меня от природы, — ответила я, пытаясь проследить его взгляд. За окном не было ничего интересного, если не считать темно-зеленого джипа, который замер на противоположной стороне улицы. Тут двери кафе распахнулись, и в зал вошел молодой человек внушительной комплекции, на мгновение задержав взгляд на моей особе. Он прошел к соседнему столику, официантка метнулась к нему, он попросил стакан минералки и заскучал.
Мой спутник заметно нервничал, хоть и продолжал расточать улыбки. Принесли заказ, он поспешно съел свой ужин, поглядывая то на джип, то на парня за соседним столом. На аппетите его нервозность никак не сказалась, но чувствовалось, что жизнь его в настоящий момент не радует.
Я отошла к бару взять чашку кофе, досадуя, что согласилась пойти с этим типом в кафе. Ясно, что заводить с ним знакомство не самая удачная идея, особенно сейчас. Любопытство любопытством, но и осторожность не помешает. Только я вернулась за столик, как Пашка заявил:
— Отлучусь на пару минут, если не возражаешь. — И скрылся в направлении туалета.
Минут двадцать я терпеливо ждала его возвращения, потом проверила кошелек. Он был на месте, и его содержимое тоже. Я могла расплатиться и уйти, забыв и думать об этом придурке, но все-таки было интересно, что он затеял. Поэтому я отправилась в туалет.
Здесь было всего две кабинки, мужская и женская. Дверь в мужскую была приоткрыта. Оглядевшись и никого не обнаружив в пределах видимости, я открыла дверь пошире. Кабинка пуста. Над умывальником открытое окно.
— Идиот, — констатировала я и вернулась за стол. Позвала официантку, чтобы расплатиться, и тут у меня зазвонил мобильный. Номер высветился незнакомый, зато голос я узнала сразу.
— Это я, — сказал Пашка, точно сделал мне подарок.
— Ты звонишь из туалета? — спросила я.
— У тебя еще одна попытка… Эй, послушай меня, я сейчас в Кировском переулке… Черт, ты не знаешь, где это. Короче, выйдешь из кафе и дойдешь до перекрестка, там свернешь налево, а потом опять налево в первый переулок. Увидишь церковь, а рядом пятиэтажный дом, войдешь в первый подъезд, код 125. Запомнишь? Жду.
— Жди, — ответила я ласково.
— А дождусь? — насторожился он.
— Вряд ли. Ты придурок и мне надоел.
— Я тебе кое-что покажу. И ты убедишься, что вовсе я не придурок. Я почти что гений.
— Рада за тебя.
— Светка, я серьезно…
