Хьюстон сосредоточил взгляд на руках – бледная кожа, бордовые вены, такого же цвета ногти. Маскировка сохранилась – это было главным. Любое подозрение со стороны Сообщества могло стоить ему жизни. Хотя, телосложение Хэнса выдавало его с потрохами, но эхирам, похоже, было достаточно бледности лица и отсутствия волос, чтобы признать в нем своего. Почему они до сих пор не попытались выяснить его личность, было непонятно. Вполне возможно, что жизнь рядового эхира ценилась здесь не больше человеческой. Среди людей, к слову, прорисовывалась аналогичная тенденция.
Мы такие же, как они, или, наоборот – они как мы. Две расы, стоящие друг друга. Из этого мог бы получиться отличный союз, хотя, нет, рано или поздно все равно бы подрались. Это как история с двумя петухами в одном курятнике.
Хьюстон поймал себя на мысли, что, несмотря на свое критическое положение, продолжает бездействовать. Апатия, вызванная скорее всего тем препаратом, что ему ввели, никак не отступала.
Он просто сидел и смотрел в одну точку. Если не переводить взгляд на другие предметы и не пытаться охватить большое пространство, то головокружение сходит почти на нет. А если не шевелиться при этом, то и желудок прекращает попытки вывернуться наизнанку. Впрочем, шевелиться и так не хотелось.
Что же они ему вкололи? Хьюстон снова сделал попытку подняться и вдруг заметил несколько человек, мельтешащих следи бледнокожих. Несмотря на то, что ему было трудно сфокусировать взгляд на ком-либо, Хэнс все же смог разглядеть в людях одну общую и вполне ожидаемую черту: все они, как один, были похожи на него, на его человеческий облик.
Оглядевшись, Хьюстон увидел еще двойников, они не скрывали своего присутствия и вели себя вполне естественно. Численность их составляла примерно половину от общего числа солдат.
Один из них заметил Хэнса и направился к нему. Когда он подошел ближе, Хьюстон, наконец, смог его разглядеть – обычный эхир, разве что покрупнее остальных, но такой же бледный, как и все. Хэнс снова осмотрелся, насколько это позволяло головокружение и пляшущие зрачки – уже никаких людей, лишь тощее бледнокожее Сообщество.
Все это иллюзия, мираж, игра его воображения. Что-то произошло с его серым веществом, с его разумом после смерти. Мир в его глазах как будто перевернулся, изменился до неузнаваемости, но Хэнс точно знал, что не сошел с ума. Была одна ниточка, связывающая происходящее в его голове с реальностью: Шон Экерман. Этот человек тоже видел их. Видел его двойников, а уж он-то точно был вполне вменяем.
Тем временем эхирский солдат подошел к Хьюстону вплотную и толкнул его. Мир подпрыгнул, совершив кувырок через голову, пелена слетела, а головокружение сбавило обороты. Хэнс открыл глаза. Оказывается, он спал все это время, сидя на мокрой земле и опершись спиной на ящики.
Вокруг темно, лишь несколько осветительных опор с тусклыми светильниками виднеются вдалеке. Пара челноков кружит по ночному небу в сопровождении кучки беспилотных Дронов. Эхиры по-прежнему суетятся по округе, хотя количество их заметно поубавилось.
Хэнс перевел взгляд на бледнокожих. Их оказалось двое. Выражения их одинаковых лиц не сулили ничего хорошего, но содержали каплю сочувствия, если, конечно, Хьюстон правильно распознал это выражение.
Посветив Хьюстону в глаза фонарем, они грубо поставили его на ноги. Хэнс машинально проверил маскировку: на месте. Раны на боку и ноге напомнили о себе легким жжением, но вместе с этим появилась твердая уверенность, что о них можно уже не беспокоиться. Тошнота и безволие немного отступили, к нему вернулась способность сопротивляться и трезво мыслить. Хотя в данной ситуации самой трезвой мыслью был отказ от какого-либо сопротивления.
Эхиры спросили Хьюстона о чем-то, но, не дождавшись ответа, повели его в сторону пустоши, расположенной не так далеко от базы. По пути к ним присоединились еще несколько бледнокожих. Почувствовав недоброе, Хьюстон стал отчаянно искать пути побега, но голова соображала еще туго, и кроме как раскидать конвоиров и пуститься наутек, на ум ничего больше не приходило. Пока он ловил подходящий момент для воплощения своего нехитрого «плана», процессия достигла конечной точки маршрута и остановилась.
Включились прожекторы. Территория площадью примерно тысяча квадратных метров осветилась ровным голубоватым светом. Хьюстон оказался точно посередине освещенной пустоши. Небольшой отряд бледнокожих, прибывший спустя пару минут, рассредоточился по периметру освещаемой площади и встал на изготовку. Конвоиры Хэнса, «полаяв» друг на дружку, спешно ретировались. Хьюстон поспешил следом, но ему приказали остаться, ткнув в него оружием и «гавкнув» напоследок.
Он остался один. Было тихо, лишь трещали насекомые, да слышен был «лай» Сообщества где-то вдалеке. Мысли о предстоящем носились в голове, но он никак не мог выделить хотя бы одну, заслуживающую внимания. Что ждало его здесь? Да все что угодно и ничего хорошего одновременно.
Хьюстон понимал, что за ним следит не одна сотня глаз, и если он вздумает бежать и вдруг сорвется с места, то мгновенно примерит на себя действие эхирского оружия. Хэнс отчетливо почувствовал, как маленькая пулька, оставляющая после себя в воздухе желтый светящийся след, вгрызается в него, и он падает, сдирая локти, грудь, подбородок…
Вдруг он заметил одинокую фигуру, быстро приближающуюся к нему.
«Кто-то из младшего персонала», – сделал вывод Хэнс, глядя на тощее тело бегущего.
В этот момент послышался нарастающий шум двигателей, и в поле зрения влетел челнок. Сделав круг над площадкой, он сбросил цилиндрическую емкость, размерами сравнимыми, разве что, с железнодорожной цистерной. Как все же Сообщество любит всякого рода бочки.
Емкость упала у края периметра, взрыхлив почву.
Подоспевший эхир проверил прибор, отгоняющий сороконожек, на запястье Хьюстона и вручил ему дурно пахнущее нечто, по форме и внешнему виду напоминающее какой-то орган. В это время еще одна цистерна приземлилась с противоположной стороны, а челнок, сбросивший ее, завис прямо над тем местом, где стояли Хэнс и представитель Сообщества.
Бледнокожий, одарив Хьюстона все тем же сочувствующим взглядом, погрузился в транспорт и отбыл.
«На безопасное расстояние», – промелькнуло в голове у Хэнса.
Он примерно понял, что его ждет, и чем это может обернуться, но страха не почувствовал, равно как и особой решительности. Инъекция «тошниловки» еще продолжала действовать, именно ей он был обязан полным безразличием.
Цистерны лопнули, выпустив из себя пару десятков тысяч сороконожек. Те в свою очередь ринулись к Хэнсу и остановились лишь в метре от него, не в силах преодолеть границу создаваемого полем круга. Хьюстон продолжал стоять. Бежать было бесполезно, а что делать дальше он не знал.
Всем своим видом мириаподы выказывали крайнюю степень агрессии, превосходящую по силе виденную Хьюстоном ранее в десятки раз. Они напирали друг на друга, скрипели, щелкали челюстями в бессильных попытках дотянуться до него. В центр круга полетели откушенные конечности, жвала и даже головы.
Сообразив причину столь бурного поведения тварей, Хэнс, не долго думая, зашвырнул «орган», что вручили ему бледнокожие, подальше от себя. Сороконожки тут же потеряли к жертве всякий интерес и устремились к месту падения странного предмета.
Люди. Похожие друг на друга. Совершенно идентичные и совершенно идеальные по телосложению. Покрытые тиной и светящимся в темноте планктоном. Они выходят из океана тысячами и ждут. Ждут чего-то, какого-то действия или события, а может, они ждут сигнала?
Хьюстон пришел в себя. Он лежал на спине в небольшом помещении с бетонными стенами и одинокой металлической дверью в одной из них. Потолок над его головой бешено вращался.
К горлу мгновенно подкатила тошнота. Хэнс перевернулся на живот, и его желудок вывернулся в светящуюся лужу, покрывающую практически весь пол помещения.
Пусто. Как долго он ничего не ел? Как это странно испытывать голод и тошноту одновременно.
Держась за шершавые стены, Хьюстон поднялся на ноги, но тут же повалился, больно ударившись локтем. Вода в луже была холодной и действовала отрезвляюще. Он вспомнил события последних часов.
После того как Хэнс избавился от предмета вожделения всех сороконожек в округе, к месту испытания, по-другому данное мероприятие он не мог назвать, подлетел челнок и при помощи какого-то оружия ударил звуковой волной. Большинство мириапод скончались на месте, остальные разбежались. Спустившийся с транспорта десант долго и жестоко избивал Хэнса за уничтожение столь ценного «предмета», потом появился медик и снова вколол несчастному что-то вызывающее головокружение и подавляющее волю. Дальше полное забвение на несколько часов. Препарат, который ему вводили, кроме ряда неприятных эффектов напрочь отбивал желание бороться и отключал инстинкт самосохранения. Может, на самих эхиров он действовал как-то иначе, хотя вряд ли. Все говорило о том, что Хэнса готовят к чему-то.
