Он по привычке посмотрел на руки – облик эхира сохранился.
«Надо выбираться», – убеждал он себя, но предпринять ничего не мог, да и не хотел особо.
Казалось, он мог сидеть здесь вечно, ни о чем не думая и не беспокоясь, если бы не нарастающее чувство голода и треклятое головокружение.
Дверь отворилась, двое эхиров выволокли его на улицу и бросили на землю. Хьюстон не сопротивлялся, хотя изо всех сил пытался пробудить в себе это желание. Пока он, лежа в грязи под дождем, старался успокоить пляшущий вокруг головы мир, эхиры о чем-то оживленно спорили. Или просто мирно беседовали. На их, мягко говоря, резком диалекте любая безобидная фраза звучала как побуждение к действию и призыв к оружию.
Спустя четверть часа Хэнса подняли и потащили под руки к одиноко стоящему каменному строению. Его ноги безвольно болтались позади тела, оставляя две параллельные борозды в мокрой почве.
Внутри здания он попытался встать, но пол вывернулся из-под ног, и Хэнс завалился на металлическую полку, заставленную склянками, уронив ее и разбив себе лоб. Поднимать его никто не стал.
Появился тощий медик, осмотрел Хьюстона и запихал ему в рот какую-то капсулу. Головокружение постепенно пошло на убыль. Хэнса поставили на ноги и запретили садиться. Какое-то время он просто стоял, уставившись в пол, и пытался заставить свою голову работать.
Немного «поспорив» с остальными эхирами, медик защелкнул на запястье Хьюстона браслет с цепочкой, второй конец которой венчал небольшой с виду герметичный металлический ящик. Потыкав кнопки, расположенные под миниатюрным мониторчиком на одной из сторон контейнера, доктор испарился.
Все это время Хэнс задавался вопросом: рассекретили его бледнокожие или нет? Вели они себя так, словно знали, что под шкурой эхира прячется кто-то другой, и его непременно нужно использовать в своих целях с максимальной для себя выгодой. С другой стороны, раз уж они не смогли установить его личность, то видимо решили, что незнакомца никто не кинется и поэтому можно смело ставить на нем эксперименты. В любом случае, это не отменяло положения Хьюстона, в котором ему угораздило оказаться.
Его размышления прервал грубый тычок в спину. Хэнса вытолкали на улицу и повели к входу в тоннель, не переставая давать «наставления», хотя он все равно ни черта не понимал.
Внутри выработки один из бледнокожих снял с него отпугивающий браслет и, развернув план подземных коммуникаций, дал понять, что этот полезный прибор будет ждать его в точке, обведенной красным кружком, и что ему, Хэнсу, нужно как можно быстрее до него добраться, чтобы остаться в живых.
«Что за бред? – недоумевал Хьюстон. – Пари, местный вид спорта или какое-то дикое эхирское развлечение?»
Бледнокожий продолжал говорить, тыча в Хэнса то оружием, то контейнером.
Внезапно Хьюстон понял, чего от него хотели. На мониторчике пристегнутого к запястью контейнера мелькали символы, судя по всему, это был таймер, по истечении которого ящик должен открыться. А внутри не что иное, как та самая вонючая железа, по которой так отчаянно страдают все сороконожки в округе. Кружочек на карте – космопорт, принадлежащий Федерации.
Если Хэнсу дорога жизнь, он должен доставить контейнер под космопорт, иначе мириаподы просто растерзают его. Окончание таймера должно совпасть с началом массированной эхирской атаки. То, что прибор отпугивающий сороконожек будет ждать Хьюстона в точке назначения, было настолько явной ложью, что у Хэнса появилось желание плюнуть в лицо каждому представителю Сообщества из всех стоявших рядом.
Створки шлюза закрылись позади Хэнса, громко лязгнув затворами. Он остался один в полутьме и полной тишине, если не считать настойчивого капания светящейся водички где-то вдалеке.
Проклятая инъекция. Она мешала сосредоточиться и глушила все инстинкты вместе со страхами. Столько времени Хьюстон находился наедине с бледнокожими, что мог расправиться со всеми, завладеть оружием, отпугивающими браслетами и бежать отсюда ко всем чертям. Тем более что план тоннелей у него уже был. Но нет, он стоял, тупо слушал непонятные ему речи и чуть ли не кивал головой в знак согласия. Да, Сообщество знает, как подчинить чужую волю.
Теперь момент упущен, и обратной дороги уже нет.
Эхиры бросили какой-то сверток, перед тем как запереть тоннель – самое время проверить, что в нем. Хьюстон развернул грязную тряпку. Внутри оказался фонарь и какое-то оружие. В источнике света необходимости пока не было, а вот пушку стоило проверить. Кроме того, Хэнс ни разу еще не встречал подобных агрегатов. Разобраться со странным механизмом не составило труда, в нем четко угадывались ствол, рукоятка и курок. Хьюстон пальнул в пол. Оружие бледнокожих, издав хлопок, толкнуло звуковую волну и разбросало воду из лужи, превратив ее в мелкие брызги.
Обыкновенный пугач.
Разочарованию Хэнса не было предела. Может, сороконожек подобная пушка и разгонит, а вот более крупного противника лишь разозлит. О том, чтобы перебить при помощи этого цепь, коей был прикован ящик, не могло быть и речи.
«Все предусмотрели, скоты», – он со злостью плюнул в сторону ворот.
Что же, надо двигаться. Эхирской письменности Хьюстон не знал, а значит и убывающих цифр на дисплее контейнера прочитать не мог. Сколько времени у него осталось, неизвестно.
Он сверился с врученной ранее картой и отправился в путь.
Голова последней сороконожки лопнула, попав под звуковую волну, и тварь, свернувшись в кольцо, затихла в светящейся луже на дне тоннеля. Хьюстон перевел дух. По ощущениям он блуждал уже около трех часов, постоянно отбиваясь от неиссякаемого потока назойливых тварей. Гнездо у них тут, что ли?
Усевшись на влажный, холодный пол, он сверился с картой.
На каком-то этапе пути Хэнс, видимо, повернул не туда и теперь безнадежно плутал. Сколько времени у него осталось, трудно было предположить. Попытки избавиться от контейнера не принесли результата. Когда двумя часами ранее Хьюстон попытался разбить цепь, выстрелив в нее из звуковой пушки, то чуть не лишился конечности. Теперь каждый выстрел из этого оружия, сопровождающийся достаточно сильной отдачей, отзывался болью в плече, напоминая Хэнсу о той, изначально обреченной на провал попытке.
Время шло. Хьюстон осмотрелся, пытаясь вспомнить, с какой стороны он пришел. Тоннель, слабо освещенный фосфоресцирующим излучением, уходил во мрак, в обе стороны, не имея никаких ориентиров, Хэнс пошел наугад.
Еще час блуждания по темным коридорам и борьбы с вконец обнаглевшими хищниками.
Всматриваясь в поднятую пугачом водяную пыль, Хьюстон постепенно впадал в отчаяние. Частицы влаги двигались хаотично. По их полету невозможно было определить направление движения воздуха, а значит и местоположения возможного выхода.
Он попытался вспомнить уроки ориентирования. Как еще можно определить направление движения? По течению воды?
Хэнс посмотрел на лужи. Нет не то.
По положению солнца?
Его не видно отсюда.
Как еще? Сделать компас из листика, щепки и лужи? Но как он поможет найти выход? Проклятье. Тысяча проклятий на головы бледнокожих…
Все бессмысленно. Он останется здесь навсегда и будет блуждать по этим тоннелям, пока не подохнет от голода, или пока ящик не откроется, и твари не растерзают его измученное усталостью тело.
О том, что слышит выстрелы, Хьюстон понял не сразу, настолько непривычно они звучали в тишине, маскирующейся под всевозможные шуршания, пощелкивания и навязчивый непрерывный капеж.
Стреляли относительно недалеко, в сотне метров от ближайшего ответвления, темнеющего на покрытой зеленым налетом бетонной стене. Судя по звуку, огонь велся из стандартной автоматической винтовки, коими были вооружены все земные войска.
Хэнс сменил облик. Кожа приняла вполне человеческий оттенок и обзавелась растительностью. Хьюстон давно запутался в образах, которые ему довелось применить на себе, и воссоздать какой-либо из них, не глядя на себя в зеркало, казалось невозможным. Он долго вспоминал черты собственного лица и в конце всей процедуры превращения очень надеялся, что ему все же удалось стать похожим на самого себя.
Через пару минут Хэнс добрался до стрелявшего. Им оказался молоденький, но весьма крупный по габаритам десантник, отбивающийся от сколопендр. К этому времени борьба закончилась и тот, обратив внимание на Хьюстона, навел на него оружие.
– Кто таков? – задал он вопрос совершенно спокойным голосом, как будто люди в эхирской одежде встречаются здесь повсеместно.
Хотя по бегающим глазам солдата и дрожанию его рук было видно, что он нервничает. Другой вопрос: что вызвало эту нервозность? Недавнее нападение сороконожек или внезапное появление человека в, казалось бы, безлюдном тоннеле.
Хэнс собирался ответить, но здоровяк перебил его, едва тот открыл рот.
