глаза горят огнем жизни. Лукавые искорки в них переливаются и кружат голову.
Не без труда отвожу взгляд и прокашливаюсь.
— Идем?
— Как пожелает дама!
Аид подставляет мне свой локоть, и я, решаясь лишь несколько секунд, кладу на него руку. Мужчина улыбается, и мы тут же переносимся в темное помещение. Запах сырости бьет в нос прежде, чем ноги ступают на утоптанную землю, а глаза привыкают к темноте.
Я понимаю, что мы оказались в том же зале, куда я попала, когда двое демонов притащили меня в подземное царство. Устремляю взгляд туда, где была дверь, через которую хотела сбежать, но ничего не вижу. Вопросительно смотрю на Аида, и тот усмехается:
— Все просто, Персефона… — взмах руки, и перед нами появляется выход.
— Скажи, это можешь сделать только ты? Открыть путь на Землю?
— Да!
— Тогда почему, когда я убегала, дверь была открыта?
Аид серьезно смотрит в мои глаза.
— В тот раз я просто хотел проверить, как далеко вы способны зайти ради своей цели, поэтому открыл ее.
— А если бы у меня получилось? Ты бы выпустил меня? — я отвечаю на его взгляд с вызовом и вижу в его глазах стальную уверенность с капелькой сожаления.
— Да, мисс Рейли, — вежливо и с поклоном головы отвечает Аид. — Я бы не стал препятствовать. Хотя, скорее всего, пришел бы за вами на Землю и просил вернуться.
Просил? Это слово застревает в моем сознании. Оно явно не вяжется с характером бога смерти. «Заставил, пленил, похитил» — это да.
Я судорожно вздыхаю и отвожу взгляд. Мне действительно хотелось домой, но я уже не представляла себя среди людей. Мое место здесь.
— Не грустите, дорогая, вам все равно не удалось бы выбраться, — продолжает мужчина. — Чтобы попасть на Землю, нужно задобрить старого Харона, а у вас с собой не было ни гроша.
— Кого? — удивляюсь я, услышав это имя.
— Лодочник, который переправляет души умерших через бурные воды реки Стикс. Он мог вас отправить обратно, но только в случае, если вам было бы что ему предложить взамен.
— Значит, шансов никаких! — я констатирую факт и замечаю, что меня это больше не трогает. Мне действительно уже все равно, что Аид похитил и запер меня. Я меряла его человеческими нормами, а он древний бог. Для него наша жизнь — одно мгновение. Вряд ли он вообще способен понять человеческие чувства. Откуда ему, существовавшему только в подземном мире, знать, что такое привязанность и любовь? Долг перед семьей и дружба?
Аид шагает в мерцающую дверь, и поверхность идет рябью. Не размыкая наших рук, он тянет меня за собой, и я ступаю сквозь врата. Ощущение внутренней дрожи, словно я прошла сквозь поток воды, пронзает меня, но я стряхиваю с себя это оцепенение.
Тут же мы оказываемся за пределами замка, на широких ступенях казалось бы бесконечной лестницы. Ветер треплет мои волосы, но я смотрю только вперед. Темнота окутывает нас, не давая рассмотреть то, что внизу, — все утопает во мгле. Но как только мы начинаем спускаться, высокие чаши вокруг нас загораются красно-голубым пламенем, освещая дальнейший путь. Ступени за ступенями. Куда ни взгляни, видно лишь мерцание воздуха. Как будто эта темнота живая.
В молчании мы спускаемся все ниже, и я все отчетливее чувствую запах воды и холод.
— Как вы могли заметить, Цербера сегодня не было возле двери. Его обязанность — охранять выход в том случае, если какая-нибудь заблудшая душа решит сбежать. К несчастью, она окажется в зубах зверя.
— Я помню… — тихо роняю я.
Перед глазами встает треглавая тварь с зубами в мой палец. Как он придавливает меня к земле огромным телом, обдавая запахом разлагающейся плоти из пасти, а я содрогаюсь в ужасе и ожидании скорой смерти.
— Он бы вас никогда не тронул. Я бы не позволил, — одной фразой унимает мою дрожь Аид, будто читая мысли.
Мужчина ведет меня к большим вратам, врезанным в высокую стену, теряющуюся в черно-бордовых тучах где-то в необозримой вышине. Сейчас врата открыты, будто бы готовятся кого-то впустить, или, может быть, выпустить нас?
— Было ли такое, что кому-то удалось сбежать? — интересуюсь я.
— Никогда. Как только душа ступает на берег, путь назад для нее невозможен, — невозмутимо отвечает Аид.
— Понятно, не зря у нас говорят, что «оттуда не возвращаются», — тяну я.
— Так и есть, мисс Рейли.
Мы минуем врата. Странное предвкушение заставляет мое сердце дрожать. Неужели я действительно увижу то, чего не видел ни один человек?
Речной запах становится отчетливее, и вскоре мы действительно подходим к берегу, где темная гладь воды отражает свечение огня в чашах.
— Вот мы и пришли… — спокойно говорит Аид, вглядываясь в темноту над рекой.
Мертвая тишина, разбавляемая едва слышимым плеском воды, умиротворяет. Кажется, я оказалась в странном сне, наполненном спокойной, совершенно не пугающей мистикой. Чувство завершенности окутывает меня, и я вдруг понимаю, что это отголоски последних ощущений умирающих. Они сдаются. Покоряются воле бога смерти и отплывают в свой последний путь.
Я пытаюсь разглядеть то, что видит Аид, но поначалу не вижу совершенно ничего. Оглядываюсь по сторонам, и вдруг мое внимание привлекает появившийся из тумана на реке огонек. Вскоре показывается и фигура. Старик с длинной бородой и в мешковатом одеянии стоит на корме широкой лодки и держит в руках желтый фонарь. Он медленно подплывает ближе, а я стараюсь не смотреть в пустые глазницы тех, кого он везет в своей лодке. У них такой растерянный вид, что я чувствую, будто тону в их обреченности. Глубокий вдох. Я могу это выдержать, я больше не человек. Уже нет.
Аид сжимает мою ладонь, явно чувствуя, насколько я напряжена, и кивает старику:
— Здравствуй, Харон!
Паника на миг завладевает мной. Не хочу видеть этих пустых лиц. Они, наверное, еще не поняли, что их жизни пришел конец.
Старик исчезает в тумане, а я закрываю глаза и следую за Аидом, и лишь спустя несколько минут он окликает меня:
— Персефона, познакомьтесь…
Я открываю глаза и вижу четверку огромных черных лошадей. При виде нас они возбужденно храпят и переступают с ноги на ногу. Глаза их горят настоящим огнем, разгоняя мрак вокруг и указывая, что это действительно необычные лошади. Это адские создания, взгляд которых выжигает душу.
Меня трясет, и я понимаю, что точно не сяду ни на одно этих чудовищ. Я и с обычной лошадью не справилась бы, а тут…
— Я не поеду на этом! — говорю я, указывая на адскую четверку.
Аид мягко усмехается и гладит по
