Заехав одной стороной на кочковатый неухоженный газон, коляска плясала как лодка на штормовой волне.
Стах сорвал с головы маску, склонил вниз голову, исподлобья глядя в боковое зеркало. Женщина споткнулась, упала, – выпущенная на волю коляска, понеслась под уклон к перекрёстку.
Догнала женщина коляску или нет, Стах уже не увидел, – визжа колёсами, машина уверено вписалась в поворот, понеслась к выезду из города.
Через три квартала свернули в тихий безлюдный дворик, пересели в старый неприметный «гольф» и десять минут спустя были уже за городом, не оставив плану «Перехват» ни малейших шансов.
Отмотав двадцать километров, свернули на просёлок.
– Тормозни, отольём. – Стах губами потянул из пачки сигарету, пальцем указывая на обочину дороги, идущей по дамбе пересохшего озера.
Не закрывая дверь, прикурил, подошёл к краю дамбы. Держа в зубах сигарету и щуря от дыма глаз, расстегнул ремень. Чупа стал рядом, расстёгивая джинсы.
Щелчки пистолетных затворов заставили Стаха порывисто дёрнуть головой, – Банзай и Шуля стояли у машины, вскидывая стволы.
– Чупа! – Стах прыгнул с дамбы.
Два выстрела слились в один, прежде чем он приземлился на крутой склон. Ноги скользнули по траве, – на спине съехал вниз, рванул из-за пояса пистолет. С треском ломая камыш, бросился за сухую корявую вербу.
Шуля и Банзай вырисовывались на фоне закатного неба как фанерные фигуры на стрельбище, и всё же Стах промахнулся. То ли солнце всё ещё слепило, то ли от удара затылком о землю в глазах пропала резкость. Силуэты парней исчезли за машиной, но два ответных выстрела прогремели в ответ.
Стах сел, прислонившись спиной к коряге, и только тогда почувствовал острую боль в руке. Недоумённо глянул на плечо, – крови не было видно, но где-то под надорванным пулей рукавом куртки, неспешно текло по руке горячее. Затылок ломило от удара о землю.
Чуть не рыча от злости, он послал из-за дерева пулю – наугад, для острастки.
Ушлёпки! Решили списать их с Чупой! Видно, готовились сделать это при дележе денег, а тут случай подвернулся сам собой.
Недооценил «детишек»! Дебила кусок!
Два ответных выстрела ушли в камыши. Наступившую тишину нарушал только сухой хлёсткий речитатив из автомобильных динамиков, потом голос Шули отчётливо произнёс:
– Да чёрт с ним, пусть живёт. Дурак я за ним по камышам бегать. Он нас всё равно не достанет.
– Очко слипнется доставать. – Громко сплюнул Банзай. – Eхали.
Хлопок автомобильной двери приглушил звук динамиков, заурчал мотор.
Кривясь от боли, Стах застегнул ремень. В виски стучало страшное подозрение: почему ушлёпки говорили о нём в единственном числе?
– Чупа! – крикнул он. – Ты где?
Вместо ответа зашелестел в камышах ветер, заглушая звук уезжающей машины. Опасаясь, что пацаны устроили разводку: один уехал, а второй затаился в засаде, Стах осторожно взобрался на дамбу. Но Банзай и Шуля похоже не беспокоились по его поводу, – в уезжающем автомобиле, не смотря на расстояние, отчётливо видны были два силуэта.
Стах оглянулся, увидел Чупу, – тот лежал головой в камышах. Сердце и так стучало под горло, а тут сбесилось совсем. «Нет-нет-нет!..» – глупым бабским причитанием зачастила в голове мысль. Ноги скользнули, – он опять съехал вниз, шуруя спиной по траве. Осторожно перевернул Чупу на спину, – тот застонал, и у Стаха немного отлегло от сердца.
– Тихо-тихо, не дёргайся. Куда тебя зацепило?
Чупа ошарашено смотрел на него, ничего не понимая, но Стах и сам уже видел, – чуть ниже правой ключицы из куртки вырван целый клок. Приоткрыл полу: чёрное пятно расползалось по тёмно-синей футболке. Забыв о руке, Стах рванул было с себя куртку, но зарычал от боли и уже осторожно, одной рукой снял её, потом так же неловко принялся стаскивать футболку, из-под короткого рукава которой текла кровь: до локтя беспрепятственно, потом путаясь в густых волосах.
Разглядывать свою рану не было времени, – сжимая зубы так, что пухли вены на висках, он разорвал футболку. Один кусок скомкал, приложив Чупе к ране, второй приберёг на потом. Кто знает, сколько здесь ещё торчать?
– Придержи. Сам сможешь?
Когда Чупа неверным движением прижал комок к ране, Стах, стараясь не тревожить левую руку, достал телефон. Шептал под нос ругательства, торопливо прокручивая список контактов, размазывая по дисплею кровь.
Под ленивый звук вызова негромко приговаривал, боясь смотреть в испуганные глаза Чупы:
– Тихо-тихо, – порывисто отрывая телефон от уха, клал руку ему на плечо, пресекая попытки подняться. – Лежи. Сейчас кого-нибудь из пацанов найду… Алло! Дэн! Сухое озеро помнишь?.. Срочно! Ты мне нужен. Чё? Да плевать мне на твои дела, Чупа пулю поймал… Потом объясню. Пошли кого-нибудь за доктором, пусть его прямо ко мне на хату везут. Только без шума. Лишнего с собой не бери, менты на выезде из города будут шерстить. Да, ещё – одежду какую-нибудь прихвати.
Растёр по дисплею кровь, злобно приговаривая под нос: «Придурок. Дела у него».
– Стах… – едва слышно позвал Чупа. – Что там у меня?
– Чепуха, зацепило чуток. – По глазам видел – не верит Чупа. – Сейчас Дэн приедет. Не переживай, на вылет прошла, краем.
– Это я виноват.
– Ни в чём ты не виноват.
– Поверил им и тебя втянул в это дело.
– Я тоже поверил. Лохами их считал.
– У них другие понятия, – хрипло выдохнул Чупа. – В другой стране выросли.
– Подкожными стали, – согласился Стах. – Я должен был сразу смекнуть.
Ветер иногда усиливался, начиная шуметь так, будто кто-то ломился через камыши. На фоне закатных облаков металлические столбы уходящей наискось высоковольтной линии казались подвесным мостом из какой-то далёкой и теперь уже недосягаемой страны.
– Слышь, Стах… – Губы Чупы пересохли, сморщились, говорил он с трудом: – На что деньги хотел пустить?
– Меньше говори, – Стах попытался достать из кармана пачку сигарет, но руки были в крови и он сорвал пучок жухлой осенней травы, морщась, тёр руки. – Деньги, блин! Какая теперь разница.
– А всё-таки?
Стах молча глядел на покрасневшую траву. Чупа вздохнул, мол твоё дело: не хочешь, – не говори и Стах, отшвырнув траву, выдавил из себя:
– Церковь хотел построить. – Отводя глаза, он пытался достать из кармана джинсов пачку сигарет. – Тимура и через сто лет помнить будут. Все давно забыли, что он бандитом был. Меценат Геннадий Тимарин, безвременно ушедший от бандитской пули. Гордость нашего города!
– Прославиться хочешь, – губы Чупы исказила то ли боль, то ли усмешка. – А я сдуру подумал, ты в религию ударился.
Убегающий взгляд Стаха обрёл уверенность, возмущённо уткнулся в переносицу Чупы, в голосе прорезалась злость:
– Причём здесь прославиться?! Церковь, которую Тимур построил, как в народе называют? Тимаринской! Не тимуровской какой-нибудь, – Тимринской! Сечёшь разницу?
– Думаешь, хватило бы твоей доли? – Чупа проследил взглядом за зажигалкой, взлетевшей к сигарете, едва слышно попросил: – Дай покурить.
– Ты же бросил.
– Мозги не полощи.
Стах вложил ему в рот сигарету.
– Я же не собирался с таким размахом, как Тимур. Дом в деревне помнишь, что мне от бабки достался? Как раз хватило бы церквушку небольшую над рекой поставить.
