нажал на педаль газа.
– Стой! Остановись сейчас же! Антон! – кричала я.
Но парень не слушал. Он уже набирал моей маме по громкой связи.
– Татьяна Борисовна, это Антон. Нам с Дашей нужна ваша помощь. Приезжайте к отделению полиции рядом с домом.
– Полиция? Что случилось? Я с дядей Володей…
Антон повернулся ко мне со злой улыбкой:
– Отлично, приезжайте вдвоем. Владимиру необходимо знать, какой на самом деле человек Макс!
Я не верила своим ушам. Боже, что происходит? Антон так ненавидит Макса, что хочет воспользоваться этой ситуацией, чтобы убрать его с пути совсем? И с любовного, и с карьерного? Это он? Мой хороший парень? Да не может быть!
Я нажала на кнопку отбоя и посмотрела на него так, будто видела впервые:
– Прекрати это. Ты что творишь? Я понимаю, что в тебе говорит обида, но я не дам показаний против Макса!
– Почему? Пойдешь против меня и примешь его сторону?
– Да!
Визг тормозов отозвался эхом в ушах. Скрежет металла, мир завертелся перед глазами и потемнел.
Писк раздражал, как крутящийся рядом комар. Я медленно открыла глаза и увидела чье-то расплывчатое лицо. Смотреть было больно, словно веки слиплись, а я не могла их никак разлепить.
– Даша! Ты как? Слышишь меня? – женский голос звучал так громко, что я поморщилась.
Попыталась ответить, но не смогла: пересохло не только горло, но и язык.
– Моргни, если слышишь.
Я чувствовала себя дезориентированной. Что нужно? Что просят? Моргнуть?
М-м-м… Моргнула.
– А теперь пошевели рукой. Можешь?
Я попробовала приподнять голову, чтобы осмотреться, но та жутко закружилась.
Ох, что со мной? Где я?
Попыталась вспомнить, что произошло и почему я здесь, но голова взорвалась болью.
– Не напрягайтесь сейчас, Дарья. Вы в больнице и только пришли в себя после аварии, нужно дать организму время. Вас только перевели из отделения реанимации, – говорил мужчина в белом, смотря на показатели на экране. – Состояние стабильное, скоро отключим от аппаратов. Рядом с вами мама.
Мама…
Я несколько раз моргнула, прежде чем лицо прояснилось. Да, мама…
– Пить… – пересохшими губами прошептала я.
– Можно? – Мама повернулась к врачу.
– Приподнимайте осторожно, медленно. Ее может сначала вырвать, поэтому держите что-то наготове.
Сознание медленно, но верно возвращалось. Одно только я никак не могла понять: какая авария и почему?
– Что случилось? – прохрипела я.
– Ты не помнишь? – Радостное от моего пробуждения выражение лица мамы сменилось испуганным.
– Нет.
– Вы с Антоном попали в аварию… – осторожно сказала мама и склонила голову набок. – Ты же помнишь Антона?
Антона… Лицо парня встало перед глазами.
– Помню.
– Подожди, нужно позвать доктора. Кажется, ты кое-что забыла… – Мама убежала, а я смотрела на закрывшуюся дверь.
Через полчаса мы выяснили, что последнее, что я помню, – это то, как мы приехали отдохнуть на остров.
А еще внутри было такое ощущение, что я забыла кое-что очень важное. То, что просто нельзя забывать.
Я помнила нашу близость с Максом, помнила наглость и коварство парня, но почему-то не злилась на него, как раньше. Что случилось в эти дни? Почему мне хочется увидеть сводного демона, а не своего парня?
– Мам, что-то важное случилось перед аварией?
– Ты не хочешь спросить, как Антон? – вместо этого перевела разговор мама.
Ах да. Антон.
– Как он? – спросила я.
– Сломал руку и ногу.
– А где… Макс? – этот вопрос вырвался у меня, словно юркая птичка.
Мама оскорбленно моргнула.
– Твой парень пострадал, а ты спрашиваешь о другом?
Я удивленно моргнула: почему такая агрессия на невинный вопрос?
– Но…
– Антон нуждается в твоем внимании, а не Максим!
В моем внимании? Прямо сейчас?
Какая-то мама нервная и странная сегодня…
Чуть позднее подслушала разговор врача и мамы, которые думали, что я крепко сплю, и общались около открытой двери в коридоре.
– Это ретроградная амнезия в результате травмы головы. Клиническая картина типична: пациентка забыла все, что было до аварии, – терпеливо разжевывал мужчина в белом.
Амнезия? Частичная? Боже, я думала, что забыла только момент аварии!
– Советую вам сейчас не подвергать ее стрессу и мягко рассказать о том, что случилось. Лучше всего, если это сделает специалист. Почему вы не хотите, чтобы я пояснил ей все и ответил на все интересующие вопросы? Они у вашей дочери точно будут!
– Доктор, а воспоминания вернутся? – неожиданно спросила мама, пропустив мимо ушей слова врача.
– Могут вернуться, а могут и нет. Большинство вспоминает все, кроме событий, произошедших прямо перед травмой, – терпеливо разжевывал мужчина. – И вы уверены, что…
– Я уверена! – отрезала мама, а потом более спокойно сказала: – Я уверена, доктор. Простите, я знаю свою дочь. Она очень чувствительная девочка, я лучше сама.
– Знаете, я, возможно, лезу не в свое дело, но она давно взрослый человек. Знать о том, что с ней произошло, и справиться с этим с помощью врачей – ее право.
– Доктор! – воскликнула мама. – Я долгое время растила Дашу одна. Я знаю лучше, что для нее будет хорошо, а что плохо.
Меня передернуло от знакомого тона мамы. Давненько я его не слышала. С того самого момента, как я стала учиться по выбранной ей специальности в выбранном ей университете.
Почему я шла у нее на поводу? – спросите вы.
Я пробовала не идти, но не выдерживала: мама рыдала сутки напролет, не разговаривала со мной, говорила, что она столько вложила в меня, тянула на себе, а я ее ни капельки не ценю и не люблю. Я могла так выдержать неделю, две, не дольше, когда уже даже отчим, убитый погодой в доме, умолял:
“Дашка, да отучись ты на этом экономическом! Хороший же институт и факультет! А потом поступишь так, как хочешь сама!”
И я поддалась.
