и поправила ему подушку, чтобы было удобней разговаривать.
Парень поймал мою руку.
– Посмотри на меня, – звучало почти как требование.
Кажется, за этими словами прятался страх.
Что он чувствует? Что думает?
Я подняла взгляд и, пока не растеряла последние крохи смелости, протараторила:
– Прости за видео, я ужасно поступила, и мне нет оправдания.
– Ты не виновата, – неожиданно сказал он, сжимая мою руку еще крепче.
– Виновата! – Я снова подняла взгляд на парня. – Я понимаю, что вам с мамой хочется думать, что я не поступила бы так ужасно. Но… – Я тяжело вздохнула. – Я сама… это все я…
– Чушь! – дернулся Тоша и зажмурился от боли.
– Прости, – все повторяла я. – Это действительно так. Мне жаль, что я не смогла найти в себе силы и сказать до того, как ты узнал…
И тут я задумалась: а как он вообще узнал об этом?
– Твоя мама сказала, что ты не помнишь ничего после острова, это так? – Лицо парня застыло, словно маска, в ожидании моего ответа.
– Так.
– Так откуда ты знаешь, что ты не сказала? – испытывающе спросил Тоша, будто проверял, не вру ли ему.
– Я просто знаю себя. Я бы не сказала. Прости, – призналась я, понимая, что скрывать уже нечего.
– Верно. Это мне прислал этот придурок.
– Разве виноватый пришлет компромат? Почему вы так хотите держать его подальше?
– Мне нужно это объяснять? Он тебя вынудил…
– Он не вынуждал! – Разговор заходил в тупик. Антон не хотел верить, что я такая гадина, а от этого становилось еще хуже. – Да что с вами? Ладно, я понимаю, почему ты злишься! Но мама?!
– У твоей мамы есть свои причины, – мрачно ответил Тоша, глядя на меня. – Только не говори, что ты сейчас клонишь к тому, что ты виновата и мы расстаемся.
– А ты собрался это проглотить? – Я не поверила своим ушам.
– Это ошибка. Я уверен, что он воспользовался тобой так или иначе. Я знаю тебя, ты бы так не сделала.
Я тоже так думала, пока не встретилась вновь с Максом. От одной мысли о нем по моему телу бегали мурашки.
Сейчас, когда Тоше все известно, мне стало проще смотреть правде в лицо.
Вдруг Антон схватил мою руку и прижал к своей груди:
– Даш, давай просто забудем, все, что было. Знаешь, у меня было даже желание соврать, что я тоже ничего не помню, чтобы между нами не было этого разговора.
– Ты сможешь это простить? – Я глядела на парня широко открытыми глазами.
– Смогу. Если ты не подойдешь больше к Максу.
Мне хотелось кричать: не прощай меня, не надо!
И я поймала себя на мысли, что не хочу возвращаться к Антону…
– Посмотри на меня. Знаешь, почему я в таком состоянии? – Тоша еще крепче, до боли, вцепился в мою руку.
– Почему? – тихо шепнула я, и он молча продолжал смотреть мне в глаза. – Из-за меня?!
Тоша ничего не сказал. Лишь перевел взгляд на сломанные руку и ногу, а через несколько секунд тишины тихо спросил:
– Я видел видео, весь переломался, а ты еще хочешь меня бросить? Вообще нет совести?
Слова Антона словно дали мне звонкую оплеуху. Желчь его слов разъедала меня, принося двоякие чувства. С одной стороны, мне хотелось посыпать голову пеплом и кинуться ухаживать за ним, но с другой – я всем нутром почувствовала, что это только вершина айсберга его глубокой обиды.
– Я уже сделала тебе больно. Я знаю тебя… Ты меня не простишь, Тош. – Я разглядывала свои руки.
– Тогда что я сейчас делаю? Не хотел бы быть с тобой – послал бы сразу после того, как увидел! – на эмоциях ответил парень.
– Это разные вещи – нежелание отпустить и прощение. Такое… очень трудно перешагнуть и оставить позади.
– Я постараюсь, – сказал он недовольно. – Вот только я не пойму, такое ощущение, что это я должен у тебя примирения выпрашивать – так ты себя ведешь! Я тут один готов за отношения бороться? Тебе они не нужны?
Я не смогла честно ответить ему на этот вопрос. Спросила другое:
– Ты уверен, что сможешь забыть об этом? Не упрекать?
Тоша дернул меня за руку так, что я села на кровать. Парень покраснел от эмоций, глаза блестели, как два фонаря:
– Знаешь, я злюсь! Я по-настоящему в бешенстве от твоего невинного вида, от того, что ты говоришь! Я думал, ты в слезах будешь умолять о прощении, а вместо этого ты сухо извиняешься и готова уйти?! Диктуешь, что я не должен упрекать тебя больше? Просто забыть? Подумаешь, какая мелочь!
– Вот о том я и говорю! – воскликнула я.
Я попыталась встать, но Антон рванул меня назад.
– Куда? Пользуешься тем, что я прикован к кровати? Имей хотя бы совесть договорить со мной до конца, не сбегая! – Парень так морщил нос, что я цепенела от глубины его ярости.
– Успокойся, я сижу, сижу. – Я попыталась расслабить хватку пальцев на руке. – Отпусти, я здесь.
Антона все еще трясло от злости, поэтому я начала говорить:
– Я не оправдываю себя, свои слова. Я просто с уважением отношусь к тебе и нашим трехлетним отношениям. Я готова понести ответственность…
– Замолчи! – пораженно замотал головой Антон. – Просто замолчи! Не говори больше ни слова.
Дверь в палату открылась:
– Завтрак! – громко объявила медсестра.
– Помоги мне поесть, левой рукой у меня выходит плохо, а тут такая жидкая каша, – недовольно, еще не отойдя от эмоций, попросил Антон.
– Хорошо, – я согласилась, потому что была благодарна за эту передышку.
Раздрай внутри рвал меня на части
Я помогла Антону справиться с кашей, метко замечая, скрывая иронию тихим голосом:
– Как же ты ел до этого без меня?
– Ужасно, – невозмутимо заявил парень. – Дай, пожалуйста, бутерброд.
Я протянула к его левой
