на «ты».
— Хорошо, — буркнула я, отворачиваясь к окну.
Двойной к вашим трём копейкам? Да пожалуйста, не обеднеем.
— Поехали уже поскорее!
Движение в Энске и так не слишком интенсивное, а ночью дороги вообще пустые, некуда людям тут ездить по ночам, так что добрались мы минут за десять.
— Двести рублей, — огласил приговор водитель.
Мда, было бы, о чём разговор вести. Я открыла кошелёк и похолодела. Внутри лежали только карточки — золотая, которой я обычно пользовалась, чёрная, которую Тигран давал на машину, на ней ещё оставались какие-то копейки. И куча дисконтных, тоже по большей части «золотых» и «платиновых». Наличных денег не было совсем. Я напрочь забыла, что потратила днём почти всё, что снимала, а сдачу из «дежурного» бросила дома на столе.
— Вы карточки принимаете? — без особой надежды спросила я.
— Чё, без денег, что ли? — мужик обернулся. — Продинамить решила?
— Где тут у вас банкомат? Сейчас сниму, подождите две минуты.
Я старалась сохранять спокойный тон. В конце концов, обычная ситуация, штатная. В эпоху карточек сплошь и рядом случается, что у людей нет налички, и приходится бежать до ближайшего банкомата. Другой вопрос, что в Москве банкоматы на каждом шагу, а без терминала на кассе тебе никто работать просто не позволит.
— Банкомат? В супермаркете, только тот ночью закрыт. Слышь ты, курица, деньги давай. Или будешь натурой расплачиваться?
Тут только до меня дошло, что на мне слишком открытый сарафан. Слишком для Энска вообще и для поездок ночью на такси в частности. Чем я думала? Как быстро выветрились правила поведения в родном городе, как расслабила меня Москва! И как хотелось сейчас оказаться в машине Лекса. Лекса, которого я презирала, который меня раздражал всем, от рубашки в клеточку до собачьей верности Тиграну. И с которым я была в абсолютной безопасности. Мысль о Лексе и Тигране придала мне сил, напомнила, что я давно не беззащитная девочка из Энска.
— Ты хоть знаешь, какие за мной люди стоят? — прошипела я. — Только попробуй тронь, тебя вместе с твоим драндулетом ещё десять лет потом не найдут. Ну забыла я деньги снять, забыла! Поехали до ближайшего банкомата, я тебе ещё сотню накину.
— Ну и какие люди? Кому ты нужна-то, шалава? Не с мэром же ты трахаешься.
Честно говоря, я даже слабо представляла, как выглядит мэр Энска и как его зовут. Я в отчаянии рылась в сумочке, пытаясь найти телефон. Не знаю, зачем. Позвонить Тиграну? Лексу? И что они по телефону сделают? В полицию позвонить? Вдруг на дне сумки я нашарила какую-то бумажку. Вытащила на свет и чуть не заорала от облегчения — это была пятисотенная купюра. Наверное, я кинула её в сумку, когда затаривалась на рынке. Свободных рук не хватало, и я, чтобы не доставать кошелёк, сунула сдачу, куда попало.
Я молча швырнула водителю деньги и как можно быстрее выбралась из машины. Он что-то кричал мне вслед, но догнать, к счастью, не пытался. Не знаю, чего ему больше хотелось, несчастных двухсот рублей или всё-таки натуры, но я в считаные секунды оказалась на территории больницы. Показала охраннику на входе паспорт, сбивчиво объяснила, что меня вызывали, прошмыгнула через турникет, дошла до ближайшей лавочки под одиноким фонарём, села на неё и разревелась. Ненавижу этот город! Здесь всё через жопу, всегда, было и будет ещё лет двести. Дикие люди, дикие нравы. Говорят, Москва любого съест и не подавится. Да те, кто говорит, просто в Энске не были. Тут тебя за несчастные двести рублей готовы отыметь на заднем сидении вонючих «Жигулей»! И не вступится же никто, некому!
Как-то всё наложилось одно на другое: вторая бессонная ночь, страх за маму, страх за себя, двести рублей эти. А ещё у меня сложные дни наступали — пока ничего не болело, но нервы, как всегда, на взводе заранее. Я ревела и не могла остановиться. Выглядела, наверное, странно. Меня ждали в больнице, просили же срочно… А я размазывала по лицу слёзы и никак не могла заставить себя встать. В каком-то полусне достала телефон и набрала Тиграна, потому что больше набирать было некого. Мама в больнице, Лёлька решит, что я опять пьяная и с жиру бешусь…
— Что случилось, котёнок?
Голос у Тиграна был встревоженный, ну понятно, я же никогда первая не звоню. Тем более, ночью. Хорошо хоть он трубку взял. Это потому, что не дома. Он вроде говорил, что куда-то там уезжает.
— Мне так плохо, — проскулила я.
Почему-то от звука его голоса ещё больше реветь захотелось, меня просто накрыло. Так что минут пять Тигран только допытывался, что же произошло. Пришлось рассказать и про Энск, и про маму, и про таксиста.
— А я просто деньги не сняла, — всхлипывала я. — Я забыла!
— Убью, — мрачно пообещал Тигран. — Найду, убью, закопаю и скажу, что так и было.
Тут мне вспомнился Стас, и снова стало очень страшно от понимания, что в случае с Тиграном это всё не пустое сотрясание воздуха взревновавшим парнем. Такой правда убьёт.
— А с мамой что? — продолжала допытываться трубка.
— Не знаю ещё. Я в больнице сижу, на лавочке. Надо к ней пойти, узнать. А я боюсь!
— Прекрати плакать! Иди и выясни, на бумажке запиши, какой диагноз, что требуется, какие условия перевозки. Я прилечу к тебе ближайшим рейсом, и мы придумаем, как организовать твоей маме самое лучшее лечение. Вызовем санавиацию и заберём её в Москву, если потребуется. Или в Германию. В Израиле тоже врачи хорошие. Но сначала ты должна всё выяснить. Поняла меня, котёнок?
— Ты прилетишь? Правда?
Ещё можно было предположить, что Тигран пришлёт денег. Но чтобы он прилетел?! Лично? Решать мои проблемы?
— Да, я сейчас поручу Лексу найти ближайший рейс и прилечу, — Тигран говорил спокойно и уверенно, словно уже надиктовывал Лексу поручения. — Если не будет прямого, придётся через Москву. Но к утру я точно прилечу. Иди к врачу, всё выясняй. Перезвонишь мне.
И я пошла, нет, я побежала. Отыскала дежурного врача, который мне, как выяснилось, и звонил. Он сразу нахмурился.
— У вашей мамы острая сердечная недостаточность, мы перевели её в реанимацию, подключили специальный аппарат. Понимаете, нужны лекарства, которые не входят в список обязательных для закупки… Я одну ампулу уже ввёл, из личных запасов…
Он мялся, старался не смотреть мне в глаза, но всё было и так предельно понятно.
— Вы можете привезти сами лекарства, — забормотал он, когда я демонстративно достала карточку. — Не подумайте… Мы бы с радостью… Но больница закупает самые дешёвые… И если совсем честно, вашей маме нужно делать стенирование. Но стэнов нет…
И это тоже было понятно. Но если утром меня приводила
