люди…
— Ишь, богатыри, — усмехнулся Топкай, — тараканы запечные отыщутся…
Вдруг на улице послышался стук многих копыт. Отряд верховых проскакал и остановился у двора Топкая. Над забором показалось усатое лицо солдата.
— Отворяй ворота, — грозно приказал солдат, размахивая плетью.
Топкай быстро просеменил к воротам, дрожащими руками отодвинул засов.
Перед воротами было человек тридцать конных солдат с офицером и капралом.
Капрал соскочил с коня, подошел к Топкаю, спросил по-марийски:
— Ты будешь Топкай Яндаков?
— Я… — растерянно проговорил Топкай.
— Добро. Тебя-то нам и нужно.
— Меня? Зачем? Я ничего плохого не сделал… Ясак уплатил сполна… — задрожав всем телом, ответил старик.
— Не бойся, — успокоил его капрал, — тебе от нас ничего худого не будет. Не обидим. Мы прибыли, чтобы арестовать разбойника Акпая Келтеева.
— Разбойник он, истинное слово — разбойник, — обрадованно заговорил Топкай. — Берите его, в каземат сажайте, избавьте нас от этого разбойника!
— За тем и прибыли, — сказал капрал. — Ты должен нам помочь. Покажешь, где он скрывается.
Топкай поник и забормотал:
— Вы уж сами поймайте… Вон вас сколько, сами справитесь… А я не могу… Я — человек старый, семья у меня, хозяйство… Коли вам помогу, его друзья меня не помилуют…
— Значит, не желаешь помочь в поимке преступника? Оберегаешь разбойника? Значит, ты с ним заодно. Недаром послал своего сына с бунтовщиками. Мы об этом знаем. Ты сам преступник, против государыни императрицы зло замышляешь! Ты у нас сам в каземат пойдешь.
Топкай побелел, как мел.
— Нет, нет, не надо в каземат! Все сделаю, как велите.
— Так-то оно лучше, — проговорил капрал. — Выдашь Акпая, простятся тебе твои прегрешения против государыни.
Тоймет, как только увидел солдат, приближающихся к его дому, подхватил котомку, бегом в огород и ушел из деревни. Так старый кузнец избежал ареста.
О хозяйстве он не горюет: жена с жатвой управится одна, к тому же вернулась в дом дочь. «Говорил я, что не пара ей богач Ямбатыр, — с горечью думал Тоймет. — Нет, не послушалась…»
Ночью, окольными тропками добрался Тоймет до Янганова болота, до заветного шалаша.
У шалаша горел костер. Вокруг него сидели и стояли люди. Они о чем-то оживленно говорили.
— Вот и дядя Тоймет пришел, — сказал кто-то.
— Пришел, — ответил Тоймет.
Поняв, что им несдобровать, из деревни ушли все, кто ходил на Казань.
Люди были взбудоражены, перебивая друг друга, обсуждали, что же им теперь делать.
— На Пугачева надежды нет, — говорил один. — Ему самому бы только ноги унести…
— Эх, не надо было к нему ходить! — проговорил Яныш. — Не надо было начальство гневить. Теперь вот страдай за чужие грехи…
— Не за чужие грехи мы страдаем, — перебил его Акпай. — Думаете, свобода сама с неба свалится? За нее бороться надо. Нечего нам тут сидеть и прятаться, надо продолжать борьбу.
— Ты, как хочешь поступай, а с нас — хватит, — продолжал Яныш. — И ты уж лучше бы грехи замаливал. На тебя давно петля намылена.
— Петли я не боюсь. Я за свободу жизнь отдам, не пожалею. И в трудную минуту не стану прятаться, вроде тебя, как мышь в щель, не буду дрожать, словно овечий хвост.
— Ты меня не позорь, — обиделся Яныш. — О, боже, дай силы, избавь от ненужной ссоры…
Долго говорили люди. Костер догорел. Тоймет поднялся и пошел в лес за сушняком.
Ночь стояла темная. Все небо затянуло грозовыми тучами. Вдали уже давно погромыхивал гром. Теперь он приблизился. Время от времени огненные молнии прорезали небо, и тогда становились видны верхушки деревьев. И тотчас же вверху раскатисто громыхал гром, как будто кто-то катил по небу огромную телегу.
Тоймет набрал дров и повернул обратно, к костру. Вдруг по лесу прогремел выстрел, потом другой, третий.
Марийцы затоптали костер и рассеялись по кустам.
Тоймет увидел бегущего между деревьями человека в белой одежде.
Человек бежал к шалашу.
Больше не стреляли. Немного погодя все вышли из кустов, окружили прибежавшего. Это был Топкай.
Он был бледен, дрожал от страха.
— Ой, ой, еле ушел… Уж совсем было с жизнью распрощался… Солдаты схватили меня, в тюрьму повели… «Ты, говорят, отец бунтовщика и сам изменник». Слава богу, удалось сбежать по дороге…
На другой день Топкай приступил к осуществлению своего подлого замысла. Потихоньку, то с одним, то с другим говорил он, нашептывал худые мысли.
— Ох, ох, видно, всем нам погибать, — говорил он. — Пугачева-то разбили царицыны генералы, скоро самого схватят. Если сейчас не поклониться начальству, плохо нам будет. Акпай — один-одинешенек, чуть что — и след его простыл. А вы куда пойдете от дома, от семьи? Ох, ох, всех нас Акпай за собой в каземат тянет…
Тем, кто падок на деньги, он намекал, что если оставят Акпая, им будет награда от начальства.
Люди слушали Топкая, кто поддакивал, кто задумывался, и лишь Эшплат сразу дал ему отпор:
— Ты, братец, оставь свои лисьи повадки, не крути тут хвостом в разные стороны, не то мы тебя быстро скрутим.
Эшплат догадался, что богатей явился в лес с какой-то недоброй целью, но уличить его в этом не мог.
Уже несколько дней жили марийцы в лесу. Акпай ходил по окрестным деревням, пытаясь собрать повстанческий отряд. Топкай тоже не терял времени даром.
На песчаном берегу Элнета, в тени ольхи, у самой воды, сидят Топкай и Яныш и разговаривают.
— Вот что, Яныш-родо, — тихо говорит Топкай. — Думал я, думал и надумал, что недолго еще гулять Акпаю на воле. Его схватят, а гнев начальников обрушится на нас. Пожалуй, лучше будет, если мы заранее умилостивим начальство и сами выдадим Акпая.
— Правильно, правильно ты надумал, — согласился Яныш. — И богу угодное дело — наказать разбойника.
— Коли ты согласен со мной, — продолжал Топкай, — не следует с этим мешкать. Пока Акпай ходит по деревням, надо настроить народ против него. Сейчас, после поражения, все злые. Скажем, что во всех бедах виноват Акпай, сами же его вчерашние друзья вмиг свяжут атамана.
В это время зашуршали кусты, и к реке вышел Эшплат.
— А-а, это ты тут лазишь, подслушиваешь! — закричал Топкай и, размахивая кистенем, побежал навстречу старику.
Эшплат схватил толстую сосновую палку, изготовился к защите.
Яныш, которого Эшплат не видел, стороной, по кустам, подошел сзади, вынул саблю из ножен и изо всех сил рубанул по голове Эшплата, а Топкай вдобавок ударил его кистенем…
Акпай возвращался в лагерь на Янгановом болоте. Узкая, еле заметная тропинка петляет среди деревьев, скрывается под пологом густого кустарника, спускается по обрывистому склону оврага, обводит по самому краю топи.
Много верст исходил Акпай, устал. Но мысли его не о том, чтобы отдохнуть — он
