В конце этого же месяца обозначаются негативные перемены в динамике продовольственных цен.
Непосредственным импульсом к этому служит резкое повышение закупочных цен на зерно нового урожая, но фундаментальная причина – перелом денежной политики. Угроза гиперинфляции, развала денежного обращения, утраты всех результатов политики реформ становится очевидной.
Ведя тяжелые арьергардные бои на стезе денежной политики, не упускаю из виду и проблему приватизации, без которой реформы обречены на провал. Осенью 1991 года, формируя предложения по составу правительства, подбирая людей на ключевые министерские посты, я поначалу хотел поручить Анатолию Чубайсу, в то время советнику мэра Санкт-Петербурга А.Собчака, структурную политику: бывший Госплан, Министерство экономики. И все же опыт коллег по реформам в странах Восточной Европы подсказывал – наиболее трудоемким и конфликтным участком станет приватизация, а значит, именно здесь нужен руководитель высокого класса, Чубайс подходил для этого по всем статьям.
Когда поздно вечером в Архангельском я сказал ему, что хочу его видеть во главе Госкомимущества, иначе говоря – чтобы он взял на себя ответственность за разработку и реализацию программы приватизации, обычно невозмутимый Толя тяжело вздохнул и спросил меня, понимаю ли я, что он станет человеком, которого будут всю жизнь обвинять в распродаже России. Я понимал это и все же ответил, что, если он со своей энергией и организационной хваткой за это дело возьмется, есть серьезный шанс добиться того, чтобы значительная часть собственности была упорядочена и легально приватизирована. В противном случае процесс будет носить стихийный, а потому и социально опасный характер. Что же касается упреков, то их горькая чаша не минует никого из нас.
Разговоры о необходимости приватизации активно велись в нашей стране с 1989 года. Начиная с 1990-го тема ее в том или ином виде присутствует во всех программах неосуществленных реформ. Летом 1991-го Верховный Совет РСФСР принимает посвященный ей базовый закон. Однако масштабная и упорядоченная работа так и не началась. По официальным данным, на 1 января 1992 года в необъятной России было приватизировано всего 107 магазинов, 58 столовых и 56 предприятий службы быта. Вот и все… Скудные эти цифры не отражают, впрочем, реальной картины. В течение 1989-1991 годов широко развернулась приватизация полулегальная, стихийная, нахрапистая. Пользуясь горбачевским законом о предприятиях, давшим неограниченные права их руководителям, многие директора без особого смущения сдавали сами себе или своим родственникам в аренду с правом выкупа лакомые кусочки государственного имущества, а затем быстренько за чисто символическую плату переводили их в частную собственность.
Приняв в середине ноября командование над маленькой конторкой, которая называлась Госимущество РСФСР, А.Чубайс сразу же обнаружил, что там нет ни серьезных нормативных наработок, ни структур, ни людей… Начинать приходилось практически с нуля.
В конце декабря на заседании правительства были обсуждены и приняты основные принципы российской приватизации. Утвержденный президентом документ направился в Верховный Совет, и началось формирование мощной федеральной структуры, способной справиться с организационными и правовыми задачами. К разработке десятков нормативных документов привлекли многих российских и зарубежных специалистов.
В феврале проходит пробная отработка механизмов аукционной продажи объектов торговли, сферы бытового обслуживания. С марта процесс малой приватизации набирает темп, охватывая российские регионы. Попытки работников государственной торговли поднять народ на протест против аукционной продажи магазинов и торговых точек поддержки со стороны населения не получили.
Центр сопротивления приватизации – в том же Верховном Совете. На одном из его заседаний А.Чубайс докладывает нашу программу. Согласно ей, государственная собственность может приватизироваться в двух вариантах, выбор которых остается за коллективом предприятия. Но и в первом и во втором учтены интересы трудовых коллективов – право на льготное приобретение части акций по остаточной стоимости; интересы директоров – акции для руководителей предприятий;
интересы местных органов власти – доходы от приватизации направляются в первую очередь в региональный бюджет;интересы граждан, не занятых в хозрасчетном секторе, – бесплатная приватизация за чеки.
Программа небезупречная, но основана на идее общественного согласия. Это – работающий компромисс, позволяющий добиться упорядоченного распределения собственности и запустить рыночный механизм, который впоследствии должен привести и к экономически эффективному перераспределению.
В ходе обсуждения в Верховном Совете, несмотря на сопротивление правительства, к двум вариантам добавлен еще один, открывающий возможность для трудовых коллективов выкупать по остаточной стоимости 51 процент акций предприятия. За этим шагом – еще не угасшее эхо большевистского: "заводы – рабочим", обернувшегося впоследствии всевластием бюрократии, стремлением спрятаться от суровых реалий рынка за спину трудовых коллективов. И не удивительно, что структура собственности приватизированных по этому варианту предприятий обрела характерные черты промышленных колхозов.
Правительство перед выбором: упорно стоять на страже чистоты замысла, затормозив процесс распределения прав собственности, или согласиться с искажающими план корректировками, понимая, что формирующаяся структура собственности будет далека от оптимальной. Потеря темпа для нас – непозволительная роскошь, и мы идем на уступки, которые разблокируют движение механизма приватизации, во многом предопределившее дальнейшее развитие экономических реформ в России.
Первоначально законодательство о приватизации не предусматривало введения наличного платежного средства – ваучера. Предполагалось создать систему именных приватизационных счетов и вести операции с этими счетами. Но с самого начала стало ясно: для того чтобы использовать такой путь, нужно будет или сформировать еще одну, параллельную сберегательным кассам систему, или кардинально перестроить уже существующую, на что потребуются немалое время и колоссальные деньги. В таком случае реальное начало преобразования собственности отсрочилось бы по меньшей мере на год, что могло просто-напросто лишить страну ее исторического шанса.
Бедой многих приватизационных программ, реализованных в государствах Восточной Европы и республиках бывшего Союза, стала неликвидность приватизационных бумаг. Как только люди убеждались, что им дали в руки нечто такое, что никто не покупает и от чего, как говорится, ни тепло, ни холодно, интерес к самой идее приватизации резко падал. Поэтому мы решили, что принципиально важно ввести ликвидный приватизационный чек, который каждый человек волен либо сберечь, либо продать,превратив его в один из инструментов нарождающейся рыночной экономики. Вопрос, какой номинал ставить на чек, вообще-то беспредметен, ибо чек этот имеет только социально-психологическое значение, удостоверяя право на часть приватизируемой собственности. Его цена определяется объемом приватизированного имущества, уровнем финансовой стабильности, теми льготами, которыми обладают трудовые коллективы. В конце концов из соображений простоты остановились на номинале в 10000 рублей.
Разработанный правительством план приватизации президент поддержал, но термин "ваучер" вызвал у него решительный протест. Он просто запретил членам правительства употреблять на совещаниях это, по его мнению, неприличное слово, говорить следовало только о приватизационных чеках. Может быть, он был и прав, но язык развивается по своим, не слишком послушным власти законам, внутренне стремится к максимальной лаконичности – термин прижился, и А.Чубайс, видимо, навсегда останется его крестным.
Значительная часть деловой элиты быстро осознала возможности, открывающиеся в ходе приватизации. Если в начале 1992 года образ счастья для директоров российских государственных предприятий еще прочно ассоциировался с социалистическим прошлым, когда им были гарантированы ресурсы, материально-техническое снабжение и, при нужде, государственное финансирование, то теперь многие из них примеряют к себе новый социальный образ акционеров и руководителей крупных частных корпораций.
Конечно, во всем – немалый риск. Начат процесс, в который будет вовлечено 148 миллионов людей. Им раздают неведомые бумажки с неслыханным названием. Надо еще сделать этот ваучер по-настоящему ликвидным, двинуть ему навстречу масштабный объем государственной собственности -только тогда социальная база реформ расширится. Отсюда важнейшая проблема – создание потока предложений приватизируемого имущества. Для того чтобы с ним работать, нужны чековые инвестиционные фонды. Госимущество пытается регулировать их работу, но их много, за деятельностью каждого не уследишь. В приватизации, увы, всегда есть элемент лотереи, но преимущество ее в том, что впервые за века государство не отбирает у человека его собственность, а пытается наделить его чем-то.
