— Люся сказала, а еще Фаина. Они были у меня. Говорят, что других разговоров в нашем квартале и нет, — ответила девушка спокойно.
Парень отвернулся, выругался сквозь зубы и что есть силы стукнул кулаком в стену так, что местами даже краска треснула. Ромала охнула от неожиданности. Схватила его за руку, оглядела кулак. На двух казанках лопнула кожа, выступили капельки крови. Она, натянув рукав халата, промокнула ранки и поцеловала несколько раз сведенные от злости пальцы. У Саши всё больше щемило сердце. Он обхватил тонкую фигурку своими ручищами, а она целовала его холодные щеки, целовала и приговаривала:
— Пусть говорят. Нам не всё ли равно, а? Собака лает — ветер носит. Мы же оба знаем, что это не так. А им не докажешь, понимаешь? Они всех гребут под одну гребенку. Если Машка Голубцова и Верка, встречаясь со своими парнями, забеременели, то я-то чем лучше или хуже? Даже не знаю, как точнее выразиться. Им не понять, что мы любим друг друга по-настоящему. И хотим, чтоб было всё по-особенному, а не как у всех. С бабулей я уже говорила. Она на это всё смотрит сквозь пальцы. Видимо, у нее перед глазами был более яркий пример — мои родители. Маме, когда она меня родила, почти двадцать три было, а никак не шестнадцать. Пусть говорят.
Александр гладил и гладил по спине свою малышку. Не мог он защитить ее от пересудов. Действительно, на чужой рот платка не набросишь.
Глава 27.
Потом долго все присматривались к Ромале — не появился ли живот? А парень сделал для себя другой вывод. Он всё, что зарабатывал, отдавал матери, вернее, почти всё. Мать была женщиной разумной и прекрасно понимала, что сыну нужны деньги хотя бы для того, чтоб своей девушке цветы периодически дарить. Но парень уже год мечтал о том, чтобы подарить красавице колечко золотое или хотя бы серебряное. Ей он, конечно, ничего не сказал. Иногда он подолгу рассматривал ее тонкие пальцы, думая, может быть, и нет таких маленьких размеров, что тогда? Решив, что в таком щекотливом деле без союзников ему не обойтись, он посвятил в свои планы Люсю. Та заулыбалась и обещала посодействовать. В последнее время они с Кириллом серьезно подумывали о свадьбе. Вот и повела Милославская подругу в ювелирный салон кольцо выбирать. Сама мерила да Ромалу заставила. Пальчики у цыганочки были по истине королевскими: на безымянный подходили лишь колечки с размером 15,5. О чем Люся и оповестила Александра.
Парень долго ходил и всё высматривал, выискивал такое украшение, которое было бы достойно украсить руку любимой. Они с Людмилой весь город объездили, не нашли. И так случилось, Милославская должна была забрать золотую цепочку из ремонта, которую еще в прошлом году ей подарил Кирилл (на какой-то вечеринке ее порвали). И в этой мастерской Саша увидел маленькое, аккуратное колечко: на тонком золотом ободке сидела кувшинка, в которой пряталась жемчужинка. Он указал Люсе на украшение.
— Оно самое, — выдохнула та восторженно.
Как выяснилось, это кольцо уже долго ждало своего покупателя, да не было такой ручки, на которую оно бы подошло. Многие зарились, да только на мизинец и надевали. Саша сразу купил и колечко, и коробочку к нему в виде ракушки. Спрятал в нагрудный карман куртки и всю дорогу домой представлял глаза любимой. Вот она откроет коробочку и засмеется, а может, взгрустнет или от радости всплакнет. Парень специально купил кольцо на безымянный палец. Когда он придет из армии, то заменит его обручальным, а это Ромала сможет носить на левой руке, как память о юности. И подарит он кольцо тогда, когда доподлинно станет известно число его отъезда. А до тех пор нужно спрятать это сокровище подальше…
…После того как Ромала узнала дату отъезда, ей всё трудней было отпускать Сашу домой.
— Ну, посиди еще маленько, — просила она.
— Мала, ну что ты? Давай не будем давать кумушкам новую тему для пересудов, — уговаривал Александр.
— Даже если бы ты уходил в восемь вечера, когда еще светло, то даже тогда они всё равно бы обсуждали срок моей беременности. Так какая разница? Не всё ли равно?
— Мне не всё равно, что о тебе говорят! — сказал, как отрезал, парень. — Тем более, что я тому причина.
— А мне всё равно! Ты скоро уедешь, и я увижу тебя в лучшем случае через год, когда ты в отпуск приедешь. Или дома тебя ждет кто-то?
Саша округлил глаза.
— Кто?
— Ну… кто-нибудь.
— Ну, если только Симка, — усмехнулся Александр, — мать уже спать легла. Аленка, если дома, телик смотрит. Только кошка и остается.
— Ну останься еще на полчасика, — уговаривала Ромала, умоляюще глядя на парня, и он сдался.
Именно тем самым утром их и застала Полина Яковлевна. Прикрыла дверь и пошла на кухню. Постояла, подумала, заглянула еще раз потихоньку: спят. Взяла Анфиску, трехцветную любимицу-кошку, да запустила в комнату Ромалы. Знала, что та любила бесцеремонно развалиться на хозяйском ложе. Так и получилось. Анфиска прыгнула на постель, и Ромала проснулась. За окном рассвело. Слышно, как бабушка возится на кухне. Схватила часы: шесть утра!!! Через полчаса встанет отец, а Саша спокойно посапывает рядом! Караул!!! Девушка стала лихорадочно трясти своего кавалера. Тот что-то мычал в ответ и пытался натянуть на себя одеяло, на котором сидела Ромала.
— Саша! Подъем! Нас убьют! — шептала она горячо.
— Да, мам, еще пять секунд, и я уже на кухне, — промямлил он.
Девушка испугалась. Если отец застанет Сашу у нее в такое время, вряд ли она увидит своего любимого еще хотя бы раз. Скандал будет немыслимый! Даже подумать страшно о последствиях! Ромала подбежала к столу, выдернула из вазы цветы и плеснула водой Саше в лицо.
— Мам, нечестно, — пробурчал он, но глаза открыл. Перед ним сидела Ромала с вазой в одной руке и часами в другой. А глаза у девушки были величиной с блюдца. Она молча сунула парню под нос часы. Теперь уже у Саши глаза на лоб полезли. Он подскочил, заметался по комнате.
— В окно! — прошептала девушка. — Обувь я тебе на крыльцо брошу.
Парень начал убирать с подоконника горшки с цветами, повернулся, чтобы что-то сказать Ромале, оглянулся и забыл, что именно:
