И больше никакие слова нам не были нужны. В этот сумасшедший поцелуй мы оба вложили все свои чувства и эмоции: острую, даже болезненную радость, щемящую нежность, всепоглощающую страсть. Эрик сжал меня так сильно, что заболели ребра. А я гладила его по лицу, сжимала мягкие волосы на затылке, тихо стонала от ответных прикосновений.
— Где? — выдохнул Эрик, подхватывая меня на руки
— Наверх… — было очевидно, о чем он спрашивает.
Не прерывая поцелуй, он занес меня в спальню и поставил у кровати. От страсти и желания срывалось дыхание, а сердце билось так сильно, будто занимало всю грудную клетку. Мы суматошно срывали друг с друга одежду, стремясь избавиться от тех преград, что были между нами. Торопливо ласкали друг друга, наплевав на нежности.
Когда, наконец, мы обнаженными оказались на тонких простынях, я чуть не расплакалась от облегчения. Ведь так хотелось ощутить любимого целиком как можно быстрее. Кожа к коже, сердце к сердцу. Идеально и единственно правильно.
Не было никаких долгих прелюдий. Одним плавным толчком любимый исполнил мое желание. Я выгнулась ему навстречу, обхватила ногами его бедра, вцепилась в сильные плечи. Весь мир оказался где-то далеко-далеко. А сейчас для меня существовал только этот мужчина, его резкие ритмичные движения, обжигающие поцелуи и нетерпеливые ласки.
Эрик обхватил мои запястья и прижал к подушке, погладив пальцами тонкую кожу.
— Смотри на меня, — хрипло попросил он, — не закрывай глаза.
Я распахнула веки. Сумасшедший ураган наших общих эмоций связал крепче якорных цепей. Эта была не просто близость. Это было нечто гораздо большее, нечто на уровне душ. Мы смотрели друг на друга, мы сливались в одно целое, прорастая неразрывными, вечными узами. И, когда эта связь натянулась до предела, мир взорвался. Осколками ослепительно яркого наслаждения, одного на двоих.
Некоторое время мы просто лежали в обнимку, словно боясь отстраняться друг от друга даже на одну лишнюю секунду. Потом мужчина вздохнул и перекатился на бок, устраиваясь поудобнее. А я прижалась к нему, впитывая его тепло, его запах. И улыбка не хотела покидать мои губы.
— Как ты нашла меня? — спросил Эрик, когда мы смогли нормально разговаривать.
— Мне помогли, — ответила, вырисовывая пальцами невидимые круги на его коже. — Один человек подсказал, где я могу тебя найти. Но он не говорил, что с тобой что-то не так. И, когда нашла тебя, то это меня просто убило.
— Прости, — еле слышно выдохнул любимый, а я просто приподнялась и поцеловала его, молчаливо успокаивая.
— Здесь происходит что-то странное, Эрик. Я не сошла с ума, но это не поддается никакому логическому объяснению, — сбивчиво забормотала я. — Город будто проклят, будто какие-то чары висят над ним. Всё люди одурманены ими.
— Одурманены… — задумался он.
— Да, — воскликнула я, видя, что мои слова не воспринимаются бредом сумасшедшего. — И местные, и приезжие теряют здесь волю, теряют память. Та самая пропавшая Барбара Брук была такой же, как и ты. Она приехала сюда из Манчестера и поначалу помнила и свой город, и своего умершего мужа. А потом что-то случилось, и через несколько недель она тоже считала, что Гленмар ей родной. Считала до позавчерашнего дня. Я помогла ей вспомнить, нарисовав картину.
— Картину? — растерянно переспросил Эрик.
— Именно, — кивнула я. — Не знаю, что за сила в моих рисунках, но они помогают бороться с чарами мэра.
Я рассказала Эрику обо всем. О том, как мы искали его в Лондоне, о странном мужчине, что дал такую необходимую зацепку, о том, что узнала и увидела здесь.
— И мэр действительно передавал энергию дочери?
— Да. Я не сошла с ума, поверь мне, — почти взмолилась я.
— Я верю, правда, — любимый успокаивающе погладил меня по спине.
— Веришь?
— Хоть эти слова и звучат дико, особенно в двадцать первом веке, но я знаю, что ты права. Сейчас понимаю, что сам ощущал это. Знаешь это ужасное чувство, когда просыпаешься утром еще более уставшим, чем до сна? Когда не хочется даже открывать глаза, будто новый день не принесет ничего хорошего и светлого. И будто потерял что-то крайне важное и дорогое, но не можешь понять, что именно. Эти ощущения выматывали меня каждый день здесь, не давали толком расслабиться. Я думал, что это просто стресс или усталость, но сейчас понимаю, жить и чувствовать по-настоящему я начал только тогда, когда в Гленмаре появилась ты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Правда? — мои губы тронула робкая улыбка.
— Да, — Эрик ласково погладил меня по щеке. — Не помнил совсем, только все внутри тянулось к тебе, неосознанно, неуверенно, но тянулось. Хотелось видеть тебя, прикасаться, оберегать. Ты стала снится мне по ночам. А когда поцеловала сегодня… Это было как удар под дых.
— Не хочу тебя больше терять, — тихо сказала я, целуя его грудь там, где билось сердце.
— Не бойся, — уверенно ответил мужчина. — Я не позволю Мортам нас разлучить. Теперь точно.
— Может быть не только Морты здесь такие, — вспомнила я. — Ты помнишь друга мэра? Реджинадьда Уитлока?
— Уитлока? Помню. Это же… — Эрику вдруг выругался, так ярко и затейливо, что я невольно покраснела. — Уитлок. Какого черта? Он же умер в тюрьме.
— Уверена, что это Морт все подстроил и помог ему выбраться.
— Да-а, — протянул Эрик и нехорошо прищурился. — Значит, это они мне так отомстить решили? Ну ничего, мы ещё посмотрим, кто кого.
— Не надо, — затрясла я головой, — прошу тебя. Я не хочу ни в чем разбираться, не хочу никому мстить. Это же не просто афера или бандитские разборки. Здесь явно есть что-то такое, что находится за гранью понимания. Давай просто уедем отсюда. Пожалуйста.
Да, пусть это было неправильно, пусть даже подло по отношению к пленникам мэра, коими по сути являлись остальные жители города, но у меня просто заканчивались силы. Гленмар будто выпивал все соки, и я чувствовала, что нам двоим не по силам справиться с ним. Не сейчас точно.
Эрик нахмурился задумчиво и хотел было уже возразить, но я смотрела так умоляюще, что он сдался.
— Хорошо. Мы уедем. А думать уже будем в Лондоне.
— Только я не знаю, как отсюда выбраться. Я приехала на поезде, но никто не может сказать, когда обратный.
— Серьёзно? — темная бровь недоверчиво изогнулась.
— Представь себе, — кивнула я. — Еще одна тайна этого города. Все или делают вид, что ничего не знают, или действительно не думают об этом. Словно не существует мира за пределами Гленмара. Словно мысль о том, чтобы уехать отсюда, даже не приходит им в голову.
— Очень интересно, — протянул Эрик и рассеянно уставился в потолок. — Я ведь тоже ничего не знаю о поезде. Тогда нужно действовать осторожно.
— Как?
— Не стоит давать им понять, что чары разрушены, — медленно проговорил мужчина. — Удар в лоб ни к чему хорошему не приведет.
Я только нахмурилась, начиная понимать, к чему он клонит.
— Сейчас я вернусь к себе в дом и сделаю вид, будто все как всегда. И постараюсь аккуратно выяснить, как нам убраться из города. Может быть, тому, кого принимают за своего, расскажут что-нибудь интересное. А ты останешься здесь и будешь ждать меня.
— Я боюсь за тебя. Даже если будешь вести себя как обычно, вдруг мэр почувствует изменения?
— Ему сейчас не до этого. Аннабель вчера вечером совсем разболелась, так что любящий папочка будет сидеть у постели единственной дочурки.
— Это из-за нас, — вспомнились мне ее слова, — она говорила, что ты тянешь ее энергию, когда выходишь из-под контроля.
— Тогда сейчас ей должно быть совсем плохо, — хмыкнул мужчина.
— Вот этого я и боюсь. Мэр без труда соотнесет одно с другим.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ладно, — согласился любимый. — К Мортам не полезу. Но у меня, как оказалось, здесь полно друзей и благодарных клиентов. Попробую их потрясти.
— Хорошо, — вздохнула я, скрепя сердце. Как бы сильно мне не хотелось его отпускать, но предложить другого варианта я не могла.
— Тогда нужно собираться, пока мэру не вздумалось меня искать.
