Но скоро от создания очередной картины меня оторвал громкий собачий лай. По спине потек холодный пот, а карандаш выпал из ослабевших пальцев. Ну вот и он. И что теперь делать? Бежать? Драться? Сделать вид, будто ничего не произошло?
Собравшись с духом, я спустилась вниз и осторожно приоткрыла дверь. Уже стемнело, и снова стал наплывать густой туман, из-за которого фигура мужчины у калитки была похожа на черный призрак. Мэр стоял на тротуаре, опираясь на свою неизменную трость. И он был очень-очень зол. Черты лица заострились и стали какими-то неживыми. В глубоко запавших темных глазах полыхали безумные багровые искорки. Намокшие от мерзкой мороси волосы неровными прядями облепили виски. Сейчас это лицо было похоже на жутковатую маску, вылепленную из грубого камня. И ничего не осталось от показной обходительности и галантности.
— Мисс Вуд, — прошипел он, — кажется, вы совсем не вняли моим предупреждениям.
Черные псы прохаживались вдоль забора, порыкивая и скаля острые зубы. Это совсем не добавляло спокойствия. Пришлось сделать глубокий вдох, чтобы голос не дрожал.
— Если вы о цветах, — сказала я, — то я не имею к ним никакого отношения.
— Да неужели?
— Да, — невозмутимо ответила я. — это же растения. Они растут. Сами. Так бывает.
— Издеваться вздумала? — выплюнул он. — Как же ты мне надоела.
Он взмахнул рукой, отдавая безмолвный приказ своим псам, и три оскаленные пасти развернулись в мою сторону.
— Сейчас собачки немного развлекутся, — нехорошо усмехнулся мэр.
Я застыла на месте, парализованная ужасом. Они же загрызут меня и не поморщатся. Пальцы нащупали ручку двери. Хотелось бежать, хотелось спрятаться, но, будто в кошмарном сне, ноги перестали слушаться.
Но, к счастью, собаки не спешили бросаться. Они рычали, порывались перелезть через невысокий забор, но фыркали, трясли лобастыми головами, будто им в носы попал перец, и отступали. Бесились, ярились из-за того, что цель так близка, пытались снова подобраться ближе, и не могли. Громкий раздраженный лай разносился по всей улице.
Я почувствовала, как страх понемногу отпускает. Неужели это из-за цветов? Неужели их не любит мэр именно потому, что они отпугивают его подручных?
ПРОДА 23.07
— Мистер Морт? — раздался вдруг за спиной голос, от которого я чуть позорно не взвизгнула.
Эрик вышел из-за моего плеча и стал рядам, приобняв за талию. Почему он здесь? А как же наш уговор сделать все тихо и тайно?
— Эрик? — непритворно удивился мужчина. — Что ты здесь делаешь? Ты же должен сейчас ужинать с Аннабель.
— А что, вам еще не донесли? — нехорошо усмехнулся жених. — Что ж, тогда я сделаю это сам. У нас с вашей дочерью все кончено.
— Все кончено? — вкрадчиво переспросил мэр. — Что за чушь, Эрик? Аннабель твоя невеста. Вы же любите друг друга.
— Это ложь, — твердо ответил любимый. — У меня только одна невеста — Вивиан. И к счастью, я успел вспомнить это раньше, чем произошло непоправимое.
— Вспомнил, значит? — протянул Морт. — Это ненадолго.
Мужчина странно ссутулился, черты его лица еще больше заострились, а глаза потемнели до черноты. Эрик напрягся и решительно задвинул меня к себе за спину. В предчувствии чего-то страшного я сжала кулаки так сильно, что ногти болезненно впились в ладони. Что сейчас будет?
Мэр сделал шаг за калитку. Я попятилась, утягивая Эрика за собой в дом. Но Морт неожиданно зашипел и отпрыгнул назад, будто обжегся о невидимую стену. Секунду смотрел на свои руки, которые так сильно покраснели, что было видно даже от дверей, а потом поднял взгляд на нас. И там было столько ненависти и злобы, что меня затрясло.
— Сильны, — процедил мэр. — Да, недооценил я тебя, мелкая дрянь. Надо было заняться тобой сразу, как только здесь появилась, а не церемониться, как с дорогой гостьей. Ну ничего. Все равно вы отсюда уже не выберетесь.
С этими словами он развернулся, махнул рукой своим собакам и резко зашагал прочь. А я тихо выдохнула и бессильно сползла вниз по стене.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— На этот раз отбились, — пробормотал Эрик, подхватил меня на руки и пошел в дом. Сел на диван и прижал к себе, успокаивая.
— Да, — криво усмехнулась я, — с этими цветами нам определенно повезло. Вот почему они так бесят мэра. Какая никакая, а защита от его козней.
Обхватила любимого за плечи и уткнулась носом в шею, вдыхая его запах. Да, за него стоило бороться. С вампирами, с демонами, хоть со всем миром сразу. И он был готов бороться за меня, я это знала.
— С чего он вообще заявился к тебе? У него нет дел в этой части города.
— Ну это просто, — пожала я плечами. — Соседка моя донесла, Августа Лоусон. Она уже не первый раз так делает.
— Поговорить бы с этой соседкой, — пробормотал Эрик недовольно.
— Ага, с такой поговоришь. Ты знаешь, она сидела за двойное убийство.
— Серьезно? — удивился Эрик.
— Серьезнее некуда. Представляешь, она в 86-ом отравила мужа и его любовницу таллием. Не знаю, сколько ей дали, но суд признал ее вину. А я к ней еще на чай ходила.
— Лоусон, — прикрыл глаза Эрик. — Что-то очень знакомое.
— Ты мог читать об этом когда-то.
— Лоусон, таллий… Точно, — жених нахмурился. — Мы разбирали это дело когда-то в университете.
— Да? И сколько же ей дали тогда?
— Пожизненное, — последовал краткий ответ.
— Вышла за хорошее поведение?
— Нет. Августа Лоусон умерла в камере от сердечного приступа в девяносто девятом, — шокировал меня мужчина.
— Ты уверен? — воскликнула я.
— Уверен. Я хорошо помню этот семинар. Может быть ты обозналась просто?
— Не знаю, — ответила озадаченно. — Я видела статью в газете. На фото просто одно лицо, да еще и имя… Бывают такие совпадения?
— Хороший вопрос.
— Это что же получается, Уитлок, Августа… У мэра тут целая кампания по вызволению преступников из тюрем? Дело, поставленное на поток? Может, еще выяснится, что инспектор Робинсон сидел за взятки, а дружелюбный бакалейщик резал людей?
— Да, сюда бы ребят из Скотланд-Ярда…
— Главное выбраться отсюда. Кстати, — сообразила я, — почему ты не скрывался от мэра?
— А всю наша конспирация полетела коту под хвост, — вздохнул мужчина.
— То есть?
— Сначала было все нормально. Я целый день бегал по городу, осторожно расспрашивая местных. Никто не заметил даже, что во мне что-то изменилось. Но вечером меня нашла Аннабель. И захотела обнять. Вот только у нее ничего не получилось.
— Как это, не получилось?
— А вот так. Она не смогла до меня даже дотронуться. Обожглась, прямо как ее отец сейчас. И сразу поняла, что со мной что-то не так.
— И что дальше? — подобралась я.
— Сначала хотела выяснить, что произошло. А потом попыталась заворожить меня. У нее ничего не вышло, и я решил, что ломать комедию бессмысленно. Просто собрал вещи и ушел к тебе. А Аннабель была так шокирована, что даже не пыталась остановить.
— Ну это ненадолго, — поморщилась я. — Сейчас ее папочка вернется домой, и вдвоем они будут думать, как с нами справиться.
— Ничего, выдержим, — жених успокаивающе погладил меня по спине.
— Выяснил сегодня что-нибудь полезное? — перевела я тему, отгоняя мрачные мысли.
— Если бы, — Эрик устало выдохнул и откинулся на спинку дивана. — Кого я только не спрашивал. Но им действительно капитально промыли мозги. Знаешь, такое ощущение, будто они вообще не задумываются о том, что за пределами Гленмара есть целый мир. Не думают, что можно уехать отсюда, ничего не планируют, не интересуются новостями. И самое главное — все как один утверждают, что знают меня уже давно, что видели, как я рос здесь, как начал работать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Как рос… А ведь подумай, ты видел здесь хоть одного ребенка или подростка?
— Ребенка? — лоб мужчина пересекла хмурая складка. — Интересно… Ты знаешь, а ведь не видел. Вообще никого.
— Послушай, — пришла мне в голову странная мысль, — а что, если все здешние жители — приезжие?
