— Ты, — прорычала Аннабель, не дав сказать мне даже слова, — отдай мне моего мужчину, дрянь.
— Он никогда не был твоим, — пришлось говорить громко, чтобы перекричать ветер. — И уже не будет.
— Это мы ещё посмотрим. Ты по сравнению со мной просто ничтожество. Какой нормальный мужчина обратит на тебя внимание, если рядом буду я?
— Значит, Эрик не совсем нормальный, — пожала я плечами.
— Да он забудет тебя, как только меня увидит, уж я позабочусь, — не унималась девушка.
— Это все, что ты хотела мне сказать? — спорить с ней не хотелось.
— Нам было хорошо, пока ты не появилась, — улыбнулась вдруг она самодовольно. — Какие жаркие ночи мы проводили вместе. Как он ласкал меня, как страстно шептал моё имя.
А я просто смотрела на разъяренную Аннабель и молчала. Эта попытка уязвить меня, спровоцировать, почему-то вообще не тронула. Я вообще не воспринимала их отношения как измену, не думала о том, что любимый когда-то был с другой. Будто это было вообще не с ним. Так что Аннабель могла надрываться сколько угодно. Жениха ей никогда не отдам.
Порыв ветра дёрнул дверь, чуть не вывихнув мне руку. Я посмотрела на небо, следя, не начинается ли дождь, а потом перевела взгляд на девушку.
— Шла бы ты домой, — посоветовала ей, дружелюбно скалясь. — Погода портится.
— Ты, — взвыла Аннабель, видя, что ей не удаётся меня разозлить. — Уничтожу.
Она подобралась, как перед прыжком, зашипела, а потом бросилась на меня.
А я даже не успела испугаться, как увидела, что девушка вдруг дёрнулась, будто наткнулась на стену, а потом завизжала, тонко, на грани ультразвука, и так пронзительно, что даже стало больно от этого крика. Оконные стекла мелко задрожали, а я охнула и схватилась за голову.
За спиной раздались быстрые шаги, и Эрик вышел на крыльцо, решительно заталкивая меня в дом, а сам грозно взглянул на бывшую невесту.
— Тебе лучше уйти, Аннабель, — каким-то жутким, вымораживающим голосом произнёс он.
— Но Эрик… — всхлипнула девушка, потирая покрасневшие щеки, на которых прям о на глазах появлялись некрасивые волдыри.
— Пошла вон, — грубо бросил тот. — Иначе эти ожоги покажутся детскими шалостями по сравнению с тем, что я тебе устрою.
Как ни странно, она послушалась. Бросила на меня ненавидящий взгляд, поправила шляпу и быстро удалилась, бормочет себе под нос что-то.
— Пойдём в дом, — тихо попросил жених.
Я заперла дверь и обернулась к любимому. Тот ничего не говорил больше, просто смотрел на меня тяжелым взглядом, в котором смешались горечь и чувство вины. Не трудно было догадаться, о чем он думает.
Понимающе улыбнувшись, подошла к нему и обняла, крепко-крепко, чтобы забрать всю его боль, чтобы он понял, как сильно мне нужен.
— Я тебя очень-очень люблю, — прошептала, слушая размеренные удары чужого сердца. — И всегда буду любить.
Мужчина беззвучно выдохнул и медленно обнял меня в ответ.
— А все, что здесь было, это просто сон, неправильный, страшный, — продолжила, чувствуя, как постепенно расслабляются его плечи. — Но он не реальный. И мы забудем его, когда выберемся отсюда, и обязательно будем счастливы.
— Спасибо, родная, — по моему уху скользнули горячие губы. — За то, что понимаешь и принимаешь меня, со всеми моими ошибками. За то, что прощаешь и продолжаешь любить.
— И в горе, и радости. И в болезни, и в здравии… — вырвались у меня слова клятвы, которую нам только предстояло произносить.
— И даже смерть не разлучит нас, — закончил Эрик и поцеловал. Сильно, жарко, нежно. Снова затянул меня в омут чувственного наслаждения, где не было никого, кроме нас двоих.
— Пойдем обедать, — потянула я мужчину на кухню, когда мы оторвались друг от друга. — А потом посидишь со мной? Я и правда порисую немного.
— Конечно, родная, — улыбнулся Эрик, и я с облегчением заметила, что в его глазах больше нет боли.
После обеда мы устроились в спальне на кровати. Со спины ко мне прижимался любимый мужчина, на коленях лежал альбом и любимые карандаши. И мне легко удалось отрешиться от окружающего мира и начать творить маленькое чудо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Идея пришла по какому-то странному наитию. Захотелось создать что-то совершенно противоположное тоскливой серости Гленмара. Поэтому я рисовала морской берег. Мягкие лазурные волны набегали на пляж, покрытый белоснежным песком, будто даря ему нежные поцелуи. Они рассыпались прозрачными брызгами, которые игриво подхватывал ветер. Солнечные лучи купались в морской воде, расцвечивая ее яркими бликами, ныряли до самого дна. Безоблачное небо было таким голубым и чистым, что сложно было различить границу, разделявшую две стихии.
Я рисовала, вкладывая и карандашные линии всю свою неугасающую надежду, все душевное тепло. И, казалось, что рисунок оживал. Казалось, что в полупустой мрачной спальне слышен умиротворяющий шелест волн, чувствуется тепло южного солнца, чуть горьковатый, но удивительно свежий запах моря и соли.
— Ты тоже это чувствуешь? — спросил Эрик тихо, прикасаясь к моей шее нежным поцелуем
Просто кивнула, чтобы словами не разрушить очарование момента. Да, я чувствовала, как теплая вода касается моих ступней, ощущала ветерок, что едва ощутимо шевелил волосы, видела, как светятся линии рисунка. Рисунка, оживленного нашей общей магией. Он олицетворял все то, чего уже давно не было в Гленмаре, все то, что Морты отобрали у когда-то живых чувствующих людей. Все, что было противно самой сути его колдовства.
Наша маленькая победа над тьмой, собирающейся над головами, над тьмой, запустившей когти в чужие души.
— Жаль, в него нельзя шагнуть, как в живую картину, чтобы сразу очутиться далеко-далеко отсюда, — вздохнул Эрик, когда рисунок был закончен.
— Эй, — шутливо возмутилась я, — я учусь магии всего четыре дня. Маловато практики для создания дверей в другой мир.
— Да-да, студентка Вуд, вам нужно больше усердия. И больше положительных эмоций, — преувеличенно строго сказал любимый и попытался стянуть с меня майку.
— Стой, — засмеялась я. — Рисунок помнешь. Давай сначала повесим его к остальным.
Высвободилась из рук жениха и поднялась с кровати. Внезапно в глазах потемнело, а все тело охватила противная слабость, от которой подкосились колени. В висках застучали болезненные молоточки, и я стала медленно валиться на пол.
— Иви? — встревоженный голос доносился будто через толщу воды.
Мужские руки бережно подхватили меня и уложили на кровать. Сделала глубокий вдох, пытаясь прийти в себя, и вдруг закашлялась. По лицу потекла теплая соленая жидкость.
— Осторожно, у тебя кровь.
Я часто заморгала, и в глазах начало проясняться. Мрачный Эрик присел рядом и приложил к лицу мокрое холодное полотенце.
— Не запрокидывай голову сильно, — он придержал мои руки, — вот так.
— Спасибо, — хрипло прошептала я, чувствуя на губах соленый железистый привкус. — Принеси воды, пожалуйста.
Эрик сбегал вниз и вернулся с кружкой. Пальцы дрожали, и он осторожно придержал меня за плечи, помогая удержать посудину. Но, к счастью, хуже не становилось. Ледяная вода окончательно прогнала туман перед глазами. Боль где-то в глубине головы растворялась под ласковыми прикосновениями мужчины, который перебирал мои волосы. Наконец, через несколько минут удалось прийти в какое-то подобие нормы.
— Как ты? — встревоженно поинтересовался Эрик.
— Жить буду, — усмехнулась я криво, поудобнее устраиваясь на подушке.
— Что случилось? У тебя болит что-нибудь?
— Кажется, я просто перенапряглась. Слишком много сил вложила в рисунок.
— Рано мы обрадовались, — поморщился мужчина. — Стоит быть осторожнее. Теперь все удары будут направлены прямо на нас.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я поплотнее укуталась в одеяло и взглянула за окно. Ураган набирал силу. Деревья трещали, сгибаясь до самой земли.
Ветер бился в окна, будто пытался вырвать тонкие рамы, набрасывался на натужно скрипевшую крышу. На улице слышались чьи-то крики, хлопки дверей. Люди разбегались по домам, напуганные буйством стихии.
