Таким образом мы и двигались. Нервно оглядываясь, пытаясь угадать, откуда выскочит очередная гадина. Однако нам так и не удалось убить ни одной: получая ранения, они возвращались в болото и сваливали куда–то вперед, по ходу нашего движения.
— Смотрите! — крикнул Верлим. — Они все к той уплывают горе!
Неподалеку и правда виднелось что–то похожее на холм. Туман скрадывал детали, мешая рассмотреть его.
— Значит, нам туда и надо, — задумчиво пробормотал Серый.
Уже подойдя почти вплотную, я внезапно понял — это не холм, не гора. Твою ж мать…
Кажется, я поперхнулся и закашлялся, потому что ребята с удивлением обернулись ко мне, а Серега, остановившись, спросил:
— Димон, ты чего?
— Го… голова…
Пару секунд в их глазах стояло недоумение, потом Леха потрясенно выдохнул:
— Синеус?!
— Да.
— О–хре–неть! — протянул Володька.
Забыв о пиявках, мы рванули вперед и уже через полминуты в онемении рассматривали неожиданную находку. Глаза закрыты. Из–под помятой островерхой ерихонки торчали во все стороны всклокоченные волосы. Грязные, залепленные тиной и водорослями, но все же явно синие усы.
С тихим визгом из топи выпрыгнула очередная тварь. Верлим успел задеть ее лезвием топора, тут же прилетела стрела от Маруси. Надпись на теле гадины быстро гасла.
Гигантск…
Она дернулась, упала в болотную жижу и метнулась к голове богатыря. Впилась ему в скулу, и татуировка прямо на глазах стала стремительно восстанавливаться. Великан поморщился, воздух с хрипом вырвался из его губ, колыша волоски синих усов.
— Он живой! — ахнул Верлим. — Она от него лечится!
— Бедный, — прошептала Катюша.
Снова тихий визг, и очередная тварь впилась в меня. Десятки зубов вцепились в плечо, боль, уже не ослабляемая защитой Метки, разлилась по телу обжигающей волной. Одновременный залп от Лехи и Маруси, удар Верхового — и полудохлая пиявка кинулась к спасительной голове. На несколько секунд присосалась к губе, вызвав у Синеуса новый стон, и отвалилась полностью здоровой.
А я стоял, молчал, глядя на несчастного богатыря, и мне казалось, что какая–то часть меня мучается вместе с ним. И не его, а мое лицо кусают жирные черные твари.
Серега ткнул меня локтем и взглядом показал в сторону. Там, сквозь мутную взвесь тумана, поблескивала высокая металлическая стела. Я не сразу сообразил, что это воткнутый в землю меч, столь огромный, что мне пришлось задрать голову, чтобы разглядеть рукоять. Клинок отливал синевой, по нему то и дело пробегали цепочки искр. Невероятно! Точно такой, как в моем видении.
Получено достижение — Воплощение грез 1ур. Вероятность счастливого события: +0.1%.
Ребята тоже замерли, разглядывая удивительное оружие.
— Как же таким пользоваться? — в растерянности прошептала Катюша. — Он ведь размером с дом.
— Странно, что мы его раньше не углядели, — хмыкнул Леха.
— Он окутан магией, не позволяющей видеть его издалека, — со знанием дела пояснила Раная.
Верховой подскочил к Кладенцу, попробовал его раскачать, но тот даже не шевельнулся.
— Нереально, — разочарованно прошептал он.
Я шагнул вперед и крикнул что есть мочи:
— Синеу–ус!
— Сдурел? — возмутился за моей спиной Володька. — Нафига ты его будишь?
Но великан уже услышал. Веки его дрогнули, и глаза медленно открылись. В них стоял туман, взгляд был мутным и не совсем осмысленным. Я встал прямо перед ним, чтобы ему было удобно меня видеть.
Глава 21. Битва с Болотной маткой
С тихим визгом из трясины выпрыгнули сразу две пиявки, одну успел на острие меча поймать Верховой, другая вцепилась в ногу Верлима. Через несколько секунд обе отползли от нас и впились в лицо Синеуса. Он поморщился и застонал. Тронуть их мы не могли, боясь задеть богатыря.
Катюша, добрая душа, попыталась его вылечить, но это только доставило великану лишние мучения. В его глазах отразилось страдание, губы дрогнули и прошептали:
— Убе… убейте матку… — голос, глухой, словно отдаленный рокот моря, пробирал до глубины души.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Великан с трудом перевел взгляд, явно пытаясь показать направление. Я посмотрел в ту сторону и увидел прячущуюся в тумане светло–коричневую груду, состоящую из отдельных то ли гнезд, то ли сот. Володька, который тоже услышал слова Синеуса, скомандовал:
— Танки стоят на месте! Лекс, Раная, Ама, стреляйте!
Три дальника ударили залпом, раздался многоголосый визг. Верх липкой груды осыпался, и меня обдало волной зловония. Из разрушенных гнезд посыпались огромные яйца, повалили пиявки, а следом из груды поднялась еще одна, раз в десять больше каждой из них. На толстой кольчатой туше бледным светом поблескивала татуировка:
Болотная матка
Она разинула огромный зев, наполненный треугольными зубами, и издала трубный рев. Словно по команде, дюжина разъяренных пиявок бросилась на нас.
— Серый, Верлим, вперед! — заорал Верховой, кидаясь первым. — Дальники, отходите к Синеусу, не позволяйте червям лечиться! Рокот, прикрой их!
Мужики двинулись на тварей, Маруся, Раная и Лекс встали спиной к богатырю, я — перед ними, а Катюша заняла позицию посередине, чтобы доставать лечением до каждого из нас. Диоген, недолго думая, пристроился у нее на плече.
Этот бой стал самым неприятным за все мое пребывание в Мелизоре. Серега, Верлим и Верховой, облепленные пиявками, представляли собой жуткое зрелище. Гадины присасывались к лицу, к груди, к ногам и рукам, и вскоре все троя стали похожи на уродливых осьминогов с десятком извивающихся черных щупалец. Воевать они не могли, только принимали удары атакующих мобов на себя. Катюша и Диоген выбивались из сил, пытаясь вылечить жуткие раны.
Я стоял, мучаясь тем, что не могу помочь: весь урон наносили дальники. Но вот первая тварь с визгом отлепилась от Серого и поползла в мою сторону. Она не делала попыток атаковать, а целеустремленно двигалась к Синеусу. Наконец–то буду при деле! Размахнувшись, я жахнул по ней мечом, но промахнулся. Еще и еще раз — готова! Пиявка пару раз дернулась в агонии и замерла у моих ног. Бипер пискнул, сообщая о получении опыта. А от мужиков уже ползла следующая.
Через минуту–другую я перестал справляться с потоком движущихся к великану гадин и заметил, что в одну из них прилетела стрела. Маруся… Но этого было мало — пока одна дохла под моим мечом, а вторую убивала Ама, полдюжины других благополучно проскакивали мимо.
— Рокот, отойди! — послышалось сзади.
Я отпрыгнул в сторону, и в ту же секунду Раная выпустила луч по надвигавшимся монстрам. Справа налево и обратно. Надрывный многоголосый визг — и у моих ног дюжина затихших трупов. Вот это я понимаю!
Анлорка сделала несколько шагов вперед, приблизилась к танкам и стала поливать их светом. Ребятам урона не причинила, зато сразу шесть пиявок свалились с них и двинулись в мою сторону. Я чуток отошел, освобождая им путь, и, когда они проползали мимо, рубанул сразу по трем. Оставшихся достать не успел: их положили дальники.
Поток тварей становился все меньше, и я уже стал надеяться на скорую победу, когда с грозным воем вперед бросилась болотная матка. Одним рывком она оказалась рядом с Серым и обрушилась сверху, не присосавшись, а засосав его в себя по пояс. Такой урон Диоген с Катюшей отлечить не смогли. Зев твари вдруг начал раздуваться изнутри, и она поспешно выплюнула Серегу, окруженного синим сиянием купола.
— Отходим! — крикнул Верховой.
Не слушая, я подскочил к Серому и потащил его под защиту магов. Туда же отступили и Верлим с Володькой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Не дайте ей себя засосать!
Мы втроем стояли перед дальниками, размахивая оружием и не позволяя грозной матке приблизиться. А Маруся, Раная и Лекс поливали ее стрелами и заклинаниями. Бесполезно, на татуировке не погасло ни единой буквы. Неуязвимая она, что ли?!
В какой–то момент, отчаянно отбиваясь от твари, я оказался у самых губ великана. Обдав меня горячим дыханием, он проговорил:
