Тихий звон, на грани слышимости.
«Здравствуй, Ксиль. Давненько тебя не было слышно».
Замешательство.
«Я… попал. Очень крупно попал».
Тревога. Звон нарастает.
«Где ты? Я могу как-то помочь?»
«Нет, Найта. Вряд ли. Я сам постараюсь выкрутиться, не впервой».
Вздыхает.
«Но очень уж все это не воврем»я.
Паника. Это уже не звон, это надрывный, вибрирующий крик.
«Максимилиан?»
«Позже… боги, как я устал… н,у пожалуйста, пожалуйста, не сейчас, я не хочу возвращаться…»
* * *
Я сжалась в комочек, с головой накрываясь одеялом. Сердце колотилось, как безумное. Сон был до жути реалистичным. И если он отражал реальность, а не игры подсознания, то, похоже, Максимилиан нашел себе большие проблемы.
«Надо связаться с Тантаэ, он может знать», — решила я и беспокойно перевернулась, плотнее кутаясь в одеяло. Но через минуту уже засомневалась: а стоит ли?
А может, это был просто кошмар? Заурядный дурной сон? Не удивительно, последние месяцы я только и делала, что изучала некромантические ритуалы со всеми их «прелестями» — жуткими инструментами, кровавыми пытками и жестокими убийствами. И мысленно примеряла эту гадость на себя. Нервы на пределе, вот и мерещится… разное.
То, что пугало меня больше собственной смерти.
Нет, зря я все-таки не стала отмечать с Валмиром и компанией окончание сессии — была бы хоть какая-нибудь разрядка. Новый год-то прошел довольно весело, зря я опасалась, что единственную равейну в Академии будут травить. Обошлось, к счастью. Наоборот, все прошло чудесно, даже с братом помирилась. Жаль только, что Хэл на каникулы отправился домой, возвращаться собирался только послезавтра, его поддержка мне бы сейчас очень пригодилась. На носу было шестнадцатое февраля — дата защиты проекта.
А Мэйсон сейчас приносил больше вреда, чем пользы. Срывался по пустякам, непрерывно курил, позавчера вообще пьяный пришел… Я пыталась спросить, в чем дело, но каждый раз он посылал меня по известному адресу. Хоть Айне звони, напрашивайся на пророчество… Или еще один такой же посыл… Да уж…
Словом, настроение и так было — впору вешаться, да еще и сон дурацкий приснился.
«Ладно, все-таки дам знать Тантаэ, — окончательно решила я. — Паранойя, в отличие от беспечности, болезнь не смертельная». Так еще одно дело добавилось к списку срочных, которые необходимо было успеть выполнить в следующие четыре дня.
А потом — свалить из Академии, какие бы ни были результаты защиты. Дэйр меня и так заждался.
Я неохотно выбралась из-под одеяла — день предстоял трудный. Мэйсон обещал мне серьезный разговор по поводу защиты проекта. Я надеялась, на этот раз мы обойдемся без юбок и прочих «полезных» советов.
Похоже, ночной кошмар основательно меня сглазил. Правильно говорят, с какой ноги встанешь… С утра все валилось из рук и закатывалось под диваны, не желая доставаться даже с помощью магии. На завтрак я опоздала. И, в довершение ко всем неприятностям, в коридоре мне повезло столкнуться с Мон. В прямом смысле — я влетела в нее на полном ходу, когда она выскочила из-за поворота.
Конечно, отделаться простым «извините» не получилось.
— Смотри куда прешь, ведьма нечесаная!
Ага, как что не по нраву, так «ведьма нечесаная». Именно «ведьма», а не «равейна». А как бальзам от прыщей сварганить, так «Найта, милочка». В другое время я бы это проглотила, не язва, конфликтов не люблю, но взвинченное до предела состояние дало о себе знать.
— У меня, по крайней мере, есть что причесать, если такое желание возникнет, — огрызнулась я, демонстративно окидывая взглядом жиденькие прядки на голове у Мон, взбитые в подобие пышной прически. Правильно, нечего краской для волос баловаться, особенно дешевой.
Моника аж взвилась. Похоже, не у меня одной нервы сегодня были натянуты, как гитарные струны на морозе. Тронь — не зазвенят, оборвутся.
— Дура! — рявкнула она, уже не раздраженно, а по-настоящему зло. — Думаешь, если будешь стелиться под Мэйсона, сразу поступишь? Да все знают, что тебя вышибут с треском! И Мэйсона за компанию!
«Странно, что она еще и Хэла сюда не приплела», — удивилась я молча. Впрочем, мой брат создал себе вполне такую… впечатляющую репутацию. Даже для боевого некроманта. Шутить над ним не рисковали. Братик-то любил пошутить в ответ. А чувство юмора у него было… своеобразное.
— Если твой Мэйсон не сдохнет раньше!
Я застыла. Это было уже серьезно. К идиотским домыслам насчет наших с Рэмертом «отношений» я уже привыкла, тем более, что «сама виновата», как говорится — засиживалась допоздна в его лаборатории, а то и до утра. К пожеланиям «удачно» сдать экзамены, в разных вариациях, — тоже. Но последняя угроза мне очень-очень не понравилась. За Рэмерта было беспокойно.
— Моника, вы понимаете, что это угроза убийством? Уголовная статья? — настороженно поинтересовалась я, приготовившись внимательно наблюдать за реакцией разозленной блондинки.
Она не заставила себя долго ждать.
— Жаловаться побежишь? Да кто тебе поверит? Равейна, — последнее слово Мон сцедила сквозь зубы, как плевок.
«Можно подумать, это меня обидит, — хмыкнула я про себя. — Да практически единственное, чем я могу гордиться, — мое происхождение!»
— Моника… — подражая Тантаэ, я понизила голос до шепота и постаралась стереть из него все интонации, оставив только спокойную уверенность. — Если с ним что-нибудь случится… Что-то по-настоящему плохое… то даже свидетельство равейны послужит поводом для возбуждения расследования. Вы осознаете это?
— Пусть сначала докажут! — фыркнула Моника и, развернувшись на мысках, лихо зацокала каблуками по коридору, не удосужившись даже собрать с пола свои конспекты. Интересно, она хоть потом-то за ними вернется?
Я мстительно наступила на тетради и потопала к лестнице, твердо решив рассказать обо всем Рэму. Пусть повеселится!
Оказавшись перед знакомой дверью, я негромко постучала и вошла, не дожидаясь ответа, — Мэйсон не возражал против такого нахальства, да и дверь никогда не запирал. У меня уже была заготовлена длинная, прочувствованная речь на тему подлых белобрысых студенток, но стоило мне заглянуть в комнату, как слова застряли у меня в горле. Боги, неужели можно развести такой бардак за два дня.. за три… за неделю… Сколько я там его не навещала?
В воздухе — душный запах перегара пополам с сигаретным дымом. Под столом — нестройные ряды бутылок всех мастей и размеров. Кипы бумаги, скомканное покрывало, ботинки посередине комнаты. И венец этого кошмара — Рэмерт, сжавшийся в кресле. Руки обхватывают колени, взгляд отсутствующий. Трехдневная щетина, из одежды — затасканные штаны, за ухом — мятая сигарета.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
