Ванька выглядит не лучше. Ясно, что все эти вопросы давно его грызут, а он не может найти на них ответы. А я тоже их не знаю.
Чокаемся и пьём. Какое-то время сидим молча.
– Саш, – нарушает это молчание Ванька, – я снова задам тебе тот же вопрос. Скажи мне честно, ты сможешь быть со мной прежним?
– Тебе это действительно необходимо? – отвечаю я вопросом на вопрос.
Он задумывается, и пауза длится долго. Понимаю, что это наверняка последние брызги его прошлой жизни. Я убеждён в необратимости произошедших с ним изменений!
– Я тебя очень люблю, братишка, – не дождавшись ответа, прекращаю я паузу, – как самого близкого мне человека. Это совсем не потому, что ты мой брат, а потому, что это – ты! Ты же сам сказал, что мы с тобой изменились. Это действительно так! И дело, как мне кажется, не в твоей выходке в Булуне. Свету можно даже поблагодарить. Она повернула тебя на правильные рельсы, открыв тебе практически новый мир. Согласен?
Он молча задумчиво кивает.
– Мы с тобой изменились. Давай принимать это как данность…
Ванька так грустно на меня смотрит…
– Ну и что мы будем теперь делать? – тихо задаёт он мучающий меня вопрос. Такой же вопрос я задал ему когда-то, на заре наших отношений.
– Жить дальше! Главное, чтобы ты знал, что действительно вернулся. Вернулся, потому что ты тоже… «моё всё». Ещё ты всегда должен знать, что я очень тебя люблю и никогда не позволю чему-нибудь плохому с тобой случиться. Это я тебе говорю как старший в тандеме.
– Понял, – он кивает. – Но и ты должен знать, что и я очень тебя люблю и никогда не позволю чему-нибудь плохому с тобой случиться. Это я тебе говорю как младший в тандеме. Тебе должно быть понятно, что я за тебя так же отвечаю, как и ты за меня, – Ванька делает паузу и продолжает, с улыбкой меняя тему: – А насчёт Даши… Короче, когда ты мне племянника покажешь?
– Как с Дашей договорюсь…
– Если честно, то я этого жду с нетерпением.
Какое-то время сидим молча. Тема вроде исчерпана. Надо это каждому из нас уложить в себе.
– Ты обратил внимание, что мясо сегодня совсем другое? – нарушает молчание Ванька, который, как водится в таких случаях, готовил стол.
– Не знаю… Мне очень нравится.
– На тебя только продукты переводить. По-моему, даже если тебя кормить каждый день одним и тем же, ты этого не заметишь.
Ложимся спать. Алкоголь слегка шумит в голове. А собственно, что мы с ним выпили? Какие-то три маленькие рюмочки…
Ванькина голова на своём законном месте, то есть на моём плече…
– Сашка мой, – бормочет он, и вдруг следует признание: – Знаешь, как мне сейчас хорошо? А ещё лучше будет, если ты меня поцелуешь… в лоб. Ты удивишься, но кроме тебя, меня в моей жизни… даже так… почти никто не целовал. В семье это как-то было не принято. Остальные… даже Светка… Да ладно…
– Готов целовать тебя перед сном, пока твоя жена не будет это делать вместо меня.
– Твоими бы устами… – начинает Ванька.
– Целоваться? – со смехом перебиваю я его и касаюсь губами его лба.
– Угу… – он ёрзает головой по моему плечу.
Теперь, когда Ванька пришёл в норму, я наконец могу спокойно заняться другими делами… А сам-то я понял, что сказал? У меня же этих дел прорва несчитанная! Только главное, как я думаю, это помочь Ваньке встать на ноги. Если он почувствует себя сколько-нибудь значимым в этой жизни, то сразу должна измениться его самооценка, а значит, возможно, и энергетика. Это я только сейчас сообразил.
Еду домой из академии. Мне пришлось снова составлять на работе рваный график, поскольку начались практические занятия по травматологии. Этому по книжкам не научишься и экстерном не сдашь. Интересная штука! Всё те же кости, которыми я на интуитивном уровне занимался. Разница в том, что теперь эти кости надо совмещать после перелома и ставить гипс. Ещё много всего прочего – и тоже интересного. Причём интересного настолько, что я упросил преподавателя задержаться со мной и закидал его разными вопросами. По-моему, это мужика не очень напрягло, а даже порадовало. Всё-таки заниматься тет-а-тет куда приятнее и полезнее, нежели в толпе.
Захожу в квартиру. На кухне что-то шкворчит – значит, Ванька снова там воцарился.
– Привет!
– Привет…
Лицо явно недовольное.
– Ну, чего у тебя? – интересуюсь я.
– Да опять непруха! – расстроенно говорит он. – Обошёл три фирмы, и везде вежливый отказ.
– Ладно, не расстраивайся. Образуется.
Идея, как всегда, приходит сама собой. Я ведь уже об этом думал!
– Слушай, Ванюха, а может, тебе начать в университет готовиться? Голова у тебя варит – надо высшее получать!
– С чего ты взял, что у меня голова варит? – сомневается он.
– Я видел, как тебе легко давались науки в колледже.
– Эх, Сашка… Дорогой ты мой, золотой ты мой… – он подходит и кладёт мне руки на плечи. – Я больше от тебя жертв не приму. Тем более после моих выходок. Стыдно мне! Понимаешь?
– Ну какие там жертвы… – я даже не знаю, что ему ответить.
– А такие! Ты хочешь сказать, что будешь, извини, въёбывать на пяти работах и тянуть взрослого обалдуя? Так?
– Ну почему на пяти… Живём же!
– А ты не забыл, что у тебя есть Даша и Серёжа? – насмешливо спрашивает Ванька и, прищурившись, заглядывает мне в глаза.
– На всех хватит, не волнуйся, – бурчу я.
– Нет, Сашка… Я буду учиться, но вечером. Днём я буду работать! Я найду работу!
– Давай я постараюсь тебе помочь? – сам для себя неожиданно предлагаю я, хотя ещё не представляю, как это сделать.
– Сашенька, это значительно труднее, чем ты думаешь. Разве что ты пустишь в ход свои запредельные способности, – с лёгкой ехидной улыбочкой заключает Ванька.
– Саша, – Юрий Степанович останавливает меня в коридоре. – Сергей Петрович хочет с вами встретиться и поговорить о ваших успехах.
– Да какие там успехи! – машу я рукой.
– Вы неправы. Если поставить опыт на двух пациентах, где одного оставить контрольным, то есть лечить его традиционно, а другого будете лечить вы, сроки и качество исцеления будут в вашу пользу. Я исподволь сравнивал.
– Юрий Степанович! Теперь я отвечаю вам как представитель точных наук, то есть как инженер. Опыт, о котором вы говорите, в любом случае будет, если хотите, нестрогим. Разные люди, разные организмы, разное течение болезни. Для большей строгости вам пришлось бы взять двух клонов.
– Знаете, Саша, вы рассуждаете, как учёный, – задумчиво говорит завотделением, – Может, поэтому мне с вами и интересно. Но всё-таки найдите время и позвоните ректору.
– Конечно, позвоню. Только неудобно как-то…
– Это его инициатива, поэтому ваша совесть должна быть спокойна.
А что я, собственно, сделал в этой больнице? Если честно признаться, то у Кирилла Сергеевича мне было даже интереснее, потому что там были разные случаи и обстановка была очень доброжелательная. А здесь… Конечно, здесь я тоже работаю увлечённо, и мне даже кажется, мои пациенты относятся ко мне очень тепло, но не могу понять, чего мне тут не хватает. За почти пять месяцев работы я только всерьёз попользовал шестерых. Остальные были как-то не так… Правда, результаты, наверное, неплохие. Даже тот самый охранник, которому я лечил простуду, долго жал мне руку и говорил, что практически сразу поправился. Но всё равно…
* * *
В кабинете Сергей Петрович предлагает сесть за отдельный стол.
– Это чтобы мы не разговаривали через ректорский стол, – поясняет он. – Садитесь, садитесь, Саша.
– Спасибо.
– Должен вам сказать, что я распорядился докладывать мне о ваших делах, – он улыбается. – Поэтому наслышан. Вы молодец! Во-первых – только на «отлично»! Это прекрасно. Мне даже рассказали, как вы мучили вопросами вашего преподавателя по травматологии.
– Извините… Мне было очень интересно.
– Так это же и хорошо! Ещё раз говорю, что если бы хотя бы половине наших студентов было интересно так, как вам, у нас были бы лучшие в мире врачи. Короче – так держать!
– Стараюсь…
– Кстати! На Николая Васильевича вы тоже произвели впечатление.
– В пульмонологии?
– Да? Не хотите поменять специализацию? – ректор хитро прищуривается.
Понимаю, что это пока шутка.
– Знаете, если я пациенту для лечения буду предлагать спать с собой в обнимку, то думаю, меня неправильно поймут.
Сначала смеёмся вместе, а потом Сергей Петрович становится серьёзным.
– А вот с этого места прошу поподробнее.
Рассказываю, как лечил Ваньку своим полем, лёжа с ним рядом. Рассказываю про маленького Вовку. Про свои умозаключения на эту тему.
– Слушайте, второй раз вы меня удивляете. А Ваня – это тот, о ком писал Кирилл?
– Да, это он, мой сводный брат по отцу.
– Ну и как он сейчас себя чувствует?
– По здоровью – нормально. Даже снова гантели стал таскать, а вот с его настроением – проблема. На работу парень устроиться не может.
