опыте контрреволюционной борьбы с советской властью. Полковник Махин ничего не выдумывает, он обобщает опыт вооруженной борьбы, проделанной эсерами в 1920 и 1921 гг. в Тамбовском крае, в Сибири, на Северном Кавказе»[518]. Далее критик переходил к пропагандистскому восклицанию, с которым сторонникам эсеров трудно было спорить: «Господа социал-демократические адвокаты, известна ли вам эсеровская “военно-стратегическая теория крестьянского движения”? Если неизвестна, то как вы смеете говорить о том, чего не знаете, как вы смеете уверять европейских рабочих в безгрешности и невинности партии эсеров? Но если вам известны эсеровские преступления и эсеровские планы, то почему выступаете вы в их защиту? Почему берете вы под свое покровительство кровавых авантюристов и контрреволюционных ненавистников советской власти?… «С каждым успехом размах действий увеличивается и малая война превращается. в войну крупными массами». Рабочие Европы и Америки отныне будут знать, кто пытается зажечь в России новую Гражданскую войну, поднять “мужицкую Русь” против революции и кто всеми силами защищает и оправдывает контрреволюционных поджигателей»[519]. Свои взгляды по вопросу тактики борьбы с большевиками на советской территории Махин излагал и на страницах издававшегося эсерами в Ревеле с октября 1921 г. журнала «За народ», ориентированного на красноармейцев. В этом издании вышла его статья о том, как следует подрывать Красную армию изнутри. Наряду с В.М. Зензиновым и В.И. Лебедевым Махин входил в редакцию журнала.
В августе 1921 г. Махин все еще сохранял надежду на перспективы роста антибольшевистского движения в России. Из Советской России поступали оптимистические сведения о том, в частности, что на Юге России готовы восстать 110 000 человек[520]. В начале месяца Махин констатировал, что ввиду недостатка средств дела затормозились[521], но в конце месяца сообщал уже о выжидательных настроениях крестьянства в России[522]. По-видимому, последние выявленные донесения Махина в «Административный центр» относятся к этому времени. Многие сообщения этого и последующего периода зашифрованы, что не позволяет установить, о чем идет речь. Не всегда очевидно и авторство документов.
Иностранный отдел ВЧК продолжал наблюдать за деятельностью группы Махина. В сводке от 24 августа 1921 г., адресованной заместителю председателя ВЧК И.С. Уншлихту, сообщалось, что «ген[ерал] [П.В.] Глазенап после совещания в Праге с Махиным вошел в сношения с с[оциалистами]-р[еволюционерами] и получил от них средства на работу. До недавнего времени он носился с проектом организации повстанческого движения на Украине»[523]. В похожем контексте Махин фигурировал и в следующей сводке от 12 сентября, из которой можно сделать вывод о том, что чекисты имели возможность читать письма Махина (в частности, было перехвачено его письмо генерал-майору Е.П. Долинскому по поводу деятельности генерал-лейтенанта Глазенапа)[524].
Деятельность Махина не могла не привлечь внимание и правых кругов русской военной эмиграции. Так, генерал Н.А. Клюев несколько запоздало писал генералу Е.К. Миллеру 27 октября 1921 г.: «В Ревель приехал от соц[иалистов-]револ[юционеров] полковн[ик] Генерал[ьного] штаба Махин — образованный, энергичный, знающий языки, уже успевший составить себе положение среди иностранцев. Цель его, по-видимому, сплотить около себя офицеров С[еверо]-Западн[ой] армии, в большинстве бедствующих; соц[иалисты-]рев[олюционеры] уже помогают им одеждой, а может быть, и денежно. Махин одного выпуска из академии с эстонск[им] военным министром Соца (правильно — И.Г. Соотсом. — А.Г) и в дружеских с ним отношениях. Л[ьвов][525] предполагает, что как Соца, так и иностранцы помогают Махину.
По мнению Львова, в Эстонии необходим наш военный представитель, способный уравновесить влияние Махина, иначе утечка и переходы к нему с[еверо-]зап[адных] офицеров все будут[526] возрастать. Об этой утечке мне пишет и Игнатьев[527]»[528].
Есть сведения за начало 1922 г., согласно которым Махин возглавлял специальную службу «Административного центра» и курировал в ней организацию антибольшевистских восстаний в северо-западной части Советской России[529]. Махин в итоге прожил в Эстонии почти два года. В его анкете отмечено, что только 23 февраля 1923 г. он получил паспорт, выданный МВД Эстонии, после чего покинул эту страну и 4 апреля того же года за свой счет прибыл в Чехословакию[530].
К сожалению, деятельность Махина с осени 1921 и до его отъезда из Эстонии весной 1923 г. по документам проследить не удалось. Можно лишь отметить, что в Советской России 24 февраля 1922 г. Президиум ГПУ включил его в список эсеров, которым в связи с организацией процесса по делу ПСР предъявлялось обвинение в антисоветской деятельности. Однако дело было выделено в связи с нахождением Махина за границей до его возвращения в РСФСР[531].
Эсеры-эмигранты в своих надеждах весны 1921 г. на назревающее народное антикоммунистическое движение в России просчитались. Действительно, череда крупных восстаний 1920–1922 гг. в Советской России могла создать иллюзию близкого падения советской власти. Однако на самом деле это была уже агония антибольшевистского сопротивления. Восстания не имели столь организованных форм, образованных вождей, ресурсов и поддержки из-за рубежа, как антисоветские движения периода широкомасштабной Гражданской войны 1918–1920 гг. В результате они были подавлены силовым путем, а большевистский режим с переходом к новой экономической политике пошел на сравнительную либерализацию для успокоения общественных настроений.
Оказавшиеся за рубежом эсеры находились в состоянии раздробленности, размежевались на фракции, конфликтовавшие друг с другом, что препятствовало эффективной работе. Неразбериху создавало наличие у «Административного центра» руководящих органов как в Праге, так и в Париже. Не было единства даже в мелких группах активистов, как, например, в ревельской, где и работал полковник Махин. Отсутствовали у них и средства для осуществления какой-либо активной деятельности в отношении Советской России. Между тем проживание активистов в лимитрофных государствах, издание газет и брошюр, их транспортировка, засылка курьеров в Россию, переписка — все это требовало денег. Неудивительно, что практически в каждом письме Ф.Е. Махина за весну-лето 1921 г. ставился вопрос о финансировании.
Эмигранты надеялись на реванш, стремились вернуться в Россию и свергнуть ненавистных им большевиков, однако эти надежды оказались несбыточными. К тому же советские спецслужбы смогли нанести удар по «Административному центру» посредством хищения его документов, использованных затем на процессе по делу партии эсеров в Москве. Эти документы выявили причастность «Административного центра» к подрывной деятельности на советской территории. В совокупности все это привело к сворачиванию активной работы эсеров в лимитрофных государствах.
В Чехословакии Махин возглавлял бюро труда Земгора[532]. 16–24 ноября 1923 г. в Праге прошел первый съезд заграничных организаций партии эсеров. Результатом форума стало учреждение руководящего партийного органа в зарубежье — Областного комитета заграничных организаций партии, который должен был организовывать партийные группы на местах, налаживать связь между ними и способствовать дальнейшему развитию партийной работы. В состав комитета, наряду с такими видными эсеровскими
