политических представителей прибытие их будет бесполезным. Продолжаю рекомендовать Колоссовского, если он еще с отчаяния не отошел от нас»[503]. Речь шла о ветеране украинской армии подполковнике В.В. Колоссовском. Рассчитывал Махин и на прибытие из Франции полковника Мальгина. Однако в Эстонии известен только капитан А.П. Мальгин, вернувшийся в июле 1921 г. из Франции, куда он уезжал на заработки после ликвидации Северо-Западной армии.
Резюмировал Махин не совсем оптимистично: «В общем, должен просить Вас не преувеличивать значения нашей работы здесь. Делается только подход к работе, и результат нашей деятельности пока еще резко не обнаружился»[504]. Свои донесения Махин завершал фразой: «С товарищеским приветом».
Одной из важнейших тем переписки Махина летом 1921 г. стал вопрос о голоде в Поволжье. Эсеры рассчитывали на рост недовольства населения и активизацию антибольшевистского движения. Обсуждался вопрос о том, как помочь голодающим крестьянам[505]. Такая помощь могла бы дать эсерам политические дивиденды. Махин сообщал товарищам по борьбе о настроениях в России, приводил выдержки из советских газет, предоставлял статистические данные. Анализировалось и повстанческое движение. Поступала информация о Тамбовском восстании, выступлениях в Поволжье и на Кубани[506]. Причем численность «зеленых» на Кубани оценивалась более чем в 30 000 человек. При этом оценка боеспособности «зеленых» была невысокой: «И если большевики держатся на Кубани в атмосфере общей к себе ненависти и злобы, то лишь за счет распыленности зеленых отрядов, за счет отсутствия самой элементарной организованности. Отряды зеленых весьма бедны материальными средствами, снарядами и оружием и еще более бедны руководителями. Во главе их, в большинстве случаев, становятся или искатели приключений из офицерской среды, или люди, не обладающие организаторскими способностями», — сообщалось в донесении от 12 июля 1921 г.[507]
Разумеется, не все сведения, поступавшие из Советской России, были достоверны. Например, Махин пересылал товарищам информацию о смертельной болезни председателя Реввоенсовета республики Л.Д.Троцкого[508], что не соответствовало действительности.
Сохранились материалы переписки, из которых следует, что ревельская группа была связана с французским Генеральным штабом через начальника французской военной миссии в Риге полковника Аршара[509]. Французы даже предоставляли Махину свой автомобиль для поездок в приграничные районы.
Будучи офицером с большим и разносторонним опытом, Махин занимался разработкой тактики и стратегии повстанческого движения на советской территории. В издававшемся в Ревеле эсеровском журнале «Революционная Россия» в августе вышла его статья «Крестьянство в Гражданской войне»[510]. Анализ этой статьи позволяет уточнить политические взгляды Махина в тот период. Он писал, что «больше трех лет, протекших со времени большевистского переворота, открывшего эру Гражданской войны, крестьянство России служит пушечным мясом в руках то красных, то белых диктаторов, возлагая свои надежды то на тех, то на других и, в конце концов, проклиная обе стороны»[511]. По мнению Махина, до сих пор крестьянство не могло найти свою дорогу — «дорогу борьбы за свои, а не за чужие цели»[512]. Далее автор анализировал «Зеленую книгу» Н.В. Вороновича, в которой описывалось повстанческое движение на черноморском побережье Кавказа. Эту книгу Махин рассматривал как практическое руководство по организации повстанческой борьбы и в связи с ней даже предложил собственную военно-стратегическую теорию крестьянского движения.
Суть теории Махина заключалась в идее повсеместного и одновременного восстания трудовых масс, которое могло бы бороться как с красными, так и с белыми. С самого начала требовалось проводить идею народовластия посредством привлечения в органы власти самих трудящихся. Необходимы были достаточные для противодействия красным и белым вооруженные силы, а повстанческие части должны были действовать по единому плану. Движение начиналось с подготовительного периода, а затем вступало в решительный период. В первый период шел конспиративный процесс сплочения масс, создавались будущие руководящие органы, вырабатывались планы, допускались и партизанские действия, которые затем перерастали из малой войны в полноценную. Во второй период происходило массовое вооруженное выступление и «захват повсеместно власти народом»[513].
Махин писал о том, что задачами крестьянского ополчения служат: «Нападения на крупные административные центры, решительные схватки с более или менее значительными гарнизонами и регулярные действия с крупными неприятельскими частями, результатом которых может быть очищение от противника больших территорий. С каждым успехом размах действий увеличивается, и малая война превращается, благодаря притоку новых сил и средств, в войну крупными массами, способную достигать самых решительных стратегических успехов»[514]. Как Махин себе представлял боевые действия крестьян против регулярных войск, не вполне понятно. Очевидно, опыт Гражданской войны его ничему не научил.
Стратегические идеи Махина заключались в следующем: «Стратегия в крестьянском движении сводится к выяснению основных и важнейших стратегических центров, как то: важные ж[елезно]д[орожные] узлы, переправы через большие реки (напр[имер], Волга), промышленные пункты и т. п., захват которых может решить дело борьбы. Сообразно этим центрам на каждом участке должны быть определены операционные направления, которые и служат основными данными при определении районов партизанских отрядов и ополченских частей. В Гражданской войне захват центров имеет неизмеримо большее значение, чем в войне с внешним врагом. С потерей их власть утрачивает авторитет, лишается части своей административной системы, выпускает из рук управление, дезорганизуется, революционное настроение захватывает все большие участки территории, подневольные защитники этой власти освобождаются от гипноза ее силы и переходят на сторону народа.
Стратегия властно диктует начинать народное движение на возможно большей территории, а лучше повсеместно. Сила одновременного и повсеместного выступления громадна. Никакая власть не в состоянии справиться с ним. Моральное воздействие такого выступления на войска, защищающие власть, огромно. Армия, составляющая кость от кости и плоть от плоти народа, невольно воспримет общее настроение и пойдет рука об руку с народной массой»[515].
По концепции Махина, повстанцам опираться можно было только на собственные вооруженные силы. В качестве тактики предлагалась партизанская война, а партизанские отряды должны были стать ядром, вокруг которого сплотится крестьянское ополчение. К пленным Махин предлагал относиться исключительно по-братски. Очевидно, что эта теория была не только наивно-идеалистической (например, Махин писал, что борьба крестьянства «может вестись только во имя высших идеалов правды и гуманности»[516]), но и утопической, слабо укладываясь в реалии начала 1920-х гг.
В Советской России эта статья Махина была использована для дискредитации эсеров как партии, строящей агрессивные планы в отношении Советской республики[517]. Разоблачения публиковались в преддверии процесса по делу ПСР. Вывод из этой статьи Махина его советскими оппонентами делался однозначный и, в целом, справедливый: «Что же, все это сочинение — суть невинное развлечение безработного полковника или кровавые планы партии эсеров? Да, это именно планы, это программа практического действия, основанная на
