Шиллупишкена. Но Шепелев удовольствовался тем, что в день совершал минимальные переходы в 1–2 лье. Более того, 31-го в лье от Шиллупишкена он ошибся с названиями на карте и вернулся в Шиллен. Подобное объяснение дает Зейдлиц[742]. Однако, полагает Ребуль, более убедительным является иное объяснение действий Шепелева, данное В. Остен-Сакеном[743]. Прибыв в Зоммерау 31 декабря, Шепелев безрезультатно прождал приказа на дальнейшие действия до вечера. Получив же приказ, должен был продвигаться по болотистому району, что мог делать только с большим трудом, и не сумел, таким образом, перекрыть движение дивизии Гранжана[744].
М. И. Богданович объясняет задержку отряда Шепелева тем, что тот, прибыв к Зоммерау еще до рассвета 31-го, «оставался там до вечера в ожидании присылки маршрута из корпусной квартиры, а потом, двинувшись по направлению на Ванаглаукен[745], встретил такие препятствия от разлившихся ручьев, что был принужден повернуть к Шилупишкен и прибыл к сему пункту уже тогда, когда неприятель миновал его и двигался далее»[746].
Однако вскоре Витгенштейн, поняв, что возглавляемые им войска выполнили свою задачу не до конца, спохватился и спешно перегруппировал авангардные отряды. Авангард генерал-майора Д. Д. Шепелева, усиленный казачьими частями, был брошен на Лабиау, авангард генерал-адъютанта П. В. Голенищева-Кутузова, также усиленный кавалерийскими частями, двинулся на Велау наконец, отряд генерал-майора К. К. Сиверса обеспечил взаимосвязь между первыми двумя[747]. Что до Дибича, перешедшего Неман в Тильзите, то он шел по следам Макдональда и в Шиллупишкене присоединился к войскам Шепелева[748]. У Скайсгиррена Дибич и казаки Ягодина настигли неприятеля и при преследовании его захватили в плен до 500 человек[749].
Макдональд вспоминал те дни и часы форсированного марша, фактически бегства, так: «Мы маршировали двадцать два часа под дождем, в воде и в условиях самой беспросветной ночи; многие из солдат отстали из-за ужасной дороги, но на следующий день присоединились. В 6 часов утра [1 января 1813 г. – В. З.] я наконец-то достиг этого [Баумвальдского. – В. З.] леса; и я увидел, что вход в него охраняется войсками, которые, пока я ждал в Тильзите арьергард, сопровождали наши обозы, отправленные в Лабиау»[750].
Еще в начале движения 7-й дивизии к Макдональду в середину колонны, были приведены два парламентера – один русский и один пруссак. Пруссак резко потребовал от Макдональда сложить оружие. Маршал, со своей стороны, «ответил с презрением» и отправил его обратно. Русским же парламентером оказался француз по рождению, бывший адъютант генерала Ж. В. Моро Рапатель (Rapatel), которого Макдональд «совершенно не узнал»[751]. Рапатель предложил Макдональду «вступить в соглашение [a entrer en arrangement]» с его начальником генералом князем Н. Г. Репниным, с тем чтобы приостановить военные действия в ожидании заключения мира.
Репнин предлагал также в ожидании скорого подписания мира договориться о личной встрече. Макдональд, сразу заподозривший ловушку, на встречу тем не менее, согласился, назначив ее на утро следующего дня (то есть 1 января)[752]. При этом маршал сказал, что, если князь вовремя не прибудет, он, Макдональд, ждать его не станет, а также не будет переносить время и место встречи.
Вместе с Рапателем в расположение русских Макдональд отправил одного из своих адъютантов. Утром 1 января в назначенный час и место для встречи ни князь Репнин, ни его адъютант к Макдональду не явились. Чуть позже прискакал русский офицер, передавший извинения от Репнина за его задержку и предложивший подождать еще несколько часов. Тогда герцог Тарентский ответил категорическим отказом и не стал скрывать своего возмущения попыткой обмануть его и устроить ему ловушку[753].
Между тем в течение 1 января авангард дивизии Гранжана достиг Лабиау, в то время как арьергард под командованием генерала Башлю, состоявший из девяти батальонов (5-го польского полка, одного батальона 11-го польского, баварцев и вестфальцев), дошел только до Мелаукена. Один из батальонов 11-го польского был отряжен в Скайсгиррен для сбора отставших на марше. В одном лье возле Мелаукена батальон встретил партию русской кавалерии примерно в 2 тыс. всадников с двумя орудиями и несколько рот пехоты. Эти войска находились под командованием Репнина. Несмотря на попытки русской кавалерии окружить польский батальон и отрезать ему пути к отступлению, он все же выполнил свою задачу и возвратился в Мелаукен без заметных потерь[754].
Ребуль в свое время достаточно убедительно сумел реконструировать план первоочередных действий, который мог наметить для себя Макдональд. Помимо войск 7-й дивизии он мог рассчитывать на части дивизии Эделе, о прибытии которых в Тапиау Таплакен и Велау сообщил ему Бертье[755]. 7-я дивизия заняла бы позиции от Лабиау до Тапиау, а дивизия Эделе обеспечила бы безопасность правого фланга у Велау. Благодаря этому можно было бы защитить подступы к Кёнигсбергу и получить нужное время для эвакуации оттуда всего, что необходимо. Возможно, Макдональд не исключал и наступательных действий с целью оттеснить противника к Неману. Единственным серьезным препятствием для этого являлось отсутствие после измены пруссаков кавалерии. Герцогу Тарентскому оставалось пока рассчитывать только на 200–300 литовских кавалеристов из состава 17-го и 19-го лансьерных полков, которые выполняли до тех пор функции конвоя обоза[756].
Если говорить о планах Макдональда на дальнейшее будущее, то он, как следует из его воспоминаний и хода событий, полагал необходимым оставить линию Прегеля и отвести войска за Вислу, где можно было бы провести переформирование частей, подтянуть резервы, а весной возобновить военные действия[757].
Глава 5
Австрийский вспомогательный корпус и VII (Саксонский) корпус
(декабрь 1812 г.)
События, связанные с Австрийским вспомогательным корпусом и действовавшим совместно с ним VII (Саксонским) корпусом Великой армии, представляют собой особую главу русской кампании Наполеона. К настоящему времени имеется обширная литература, посвященная обоим соединениям. Действия австрийцев достаточно полно отражены в трудах В. Геблера и Л. Вельдена[758], саксонцев – в работах К. Ф. Черрини ди Монте-Варчи и Э. О. И. Оделебена, участвовавших в кампании[759]. Подробную картину, основанную на архивных французских и австрийских материалах, дали в начале ХХ в. французские военные историки Ф. Ребуль и Ж. д'Юссель[760].
В отечественной литературе эти сюжеты в той или иной степени нашли отражение в работах Д. П. Бутурлина, А. И. Михайловского-Данилевского и М. И. Богдановича, вышедших в XIX в. Однако только в начале XXI в. один из крупнейших знатоков войны 1812 г. А. И. Попов попытался, и вполне успешно, нарисовать обобщающую картину событий на Южном театре военных действий, доведя изложение событий до
