Дивизия Дюрютта на 1 декабря состояла примерно из 6 тыс. человек при 24 орудиях[783]. Эта дивизия должна была в ближайшее время увеличить свою численность благодаря прибытию двух батальонов [3-го батальона полка Вальхерен, который стоял в Белостоке, и 2-го батальона 2-го Средиземноморского полка (133-й линейный полк), находившегося на марше]. Кроме того, в Варшаве шло формирование артиллерии на основе подразделений, прибывших из Данцига. Батальону Средиземноморского полка и артиллерии надлежало покинуть Варшаву 16 декабря и двинуться на Белосток[784].
События на Южном фланге кампании 1812 г. – действия Австрийского вспомогательного корпуса и VII корпуса Рейнье – неоднократно описаны[785]. Однако действия Шварценберга, а во многом и Рейнье, определялись не только (а в ряде случаев и не столько) военно-оперативной обстановкой на театре военных действий. Они обусловливались теми импульсами, которые доходили до Шварценберга из Вены, или, наконец, тем, как сам фельдмаршал домысливал перемену настроений в столице Австрии. Одним из решающих факторов, влиявших на эти настроения, служила информация, приходившая в Вену из Петербурга, где обосновался чиновник австрийского посольства барон Маршал. Обширная коллекция его депеш, сохранившаяся в венских архивах, до сих пор не была востребована исследователями событий 1812 г.
8(20) августа Маршал информировал Вену об отбытии 10(22) июня из Санкт-Петербурга Ж. А. Ло де Лористона и о готовности Сен-Жюльена последовать за французским послом. Вместе с тем австрийский представитель сообщал о прибытии в Россию дипломатического агента регента Испании для переговоров о союзе с Россией[786]. Маршал, основываясь на официальных сообщениях российского правительства, последовательно изложил ход военных действий, сообщил о многочисленных свидетельствах патриотических настроений среди различных слоев российского населения – сборе средств, формировании новых полков, деятельности Ф. В. Ростопчина. Подчеркнул единство россиян как нации и готовность их к самопожертвованию. Поведал о заключении англо-российского договора[787], об открытии русских портов для англичан, упомянул о факте аудиенции, которую Александр I дал М. И. Кутузову 8(27) июля и о назначении последнего 5(18) августа главнокомандующим объединенными русскими армиями. В своем донесении Маршал воспроизвел и информацию о победе русских у Кобрина 15(27) июля. При этом подчеркнул, что в русском манифесте в этой связи упомянут Австрийский корпус[788].
В целом депеша Маршала отразила в весьма благоприятном для России духе ход событий и не могла не вызвать серьезных сомнений у Меттерниха в успешном для Наполеона исходе русско-французской войны.
13 сентября были помечены сразу две депеши, ушедшие в Вену. Осветив ход военных действий начиная с 3(15) августа, Маршал упомянул о бое Д. П. Неверовского под Красным, оставлении русскими Смоленска, бое у Соловьевой переправы, отступлении русских через Дорогобуж и Вязьму, прибытии М. И. Кутузова в Царево-Займище. Обратившись к действиям на Южном фланге, Маршал поведал о бое корпуса Шварценберга и корпуса Рейнье у Пружан, о том, что, согласно русскому бюллетеню, поле боя осталось за российской армией и что потери союзников исчислялись в 4 тыс. человек, а русских – в 1500. Кратко упомянул о боях за Полоцк и о ранении Н. Ш. Удино, а также действиях Макдональда против войск И. Н. Эссена у Риги[789].
В тот же день – 13 сентября – Маршал отписал в Вену о Бородинском сражении, отметил, что русские празднуют победу, провели службу в Александро-Невском соборе и что объявлено о награждении М. И. Кутузова чином фельдмаршала (в тексте – «маршала») и 100 тыс. рублей, в то время как солдаты одарены 5 руб. каждый. В заключение упомянул о ранении П. И. Багратиона, генерал-лейтенанта Н. А. Тучкова и ряда других русских генералов[790].
Ход последующих событий на русском театре военных действий Маршал осветил достаточно отрывочно. 24 сентября (6 октября) написал, что Кутузов двинулся по дороге на Калугу. Только упомянув о пожаре Москвы, отметил действия Ф. Ф. Винцингероде у Воскресенска, Витгенштейна в районе Полоцка и Эссена у Митавы; коснулся и действий партизанских отрядов. По сведениям Маршала, французская армия поражена усталостью, занимается грабежами и разоряет церкви. Вследствие этого война с каждым днем все более приобретает национальный характер и напоминает то, что имеет место в Испании[791].
Следующую депешу помеченную 10(22) октября, Маршал начал с того, что события стали развиваться очень быстро. Успехи русских заставили французского императора отправить на переговоры с русскими Лористона. В то же время Мюрат был атакован и вынужден ретироваться, потеряв 1100 человек пленными и 38 орудий. Состояние французской кавалерии Маршал оценил как печальное. 12(24) октября французские войска двинулись по дороге на Калугу и, опрокинув аванпосты русских, продвинулись к Малоярославцу, занятому корпусом генерала Д. С. Дохтурова. Кратко описав бой за Малоярославец, австрийский дипломат дал понять, что французы терпят поражение и начинают отступать, оставляя больных и свой багаж[792].
24 ноября (6 декабря) Маршал составил в один день 4 депеши! В первом послании австрийский дипломат предложил свое видение развития русско-французских отношений в предшествовавшие войне годы. Отметив своеобразие духа русских, он вспомнил, как еще в начале войны Александр прямо заявил, что готов отступать до Сибири, но не подписывать мира. Кровавая битва под Бородино и сдача столицы врагу не заставили русского императора действовать вопреки своему характеру. Маршал не преминул наряду с этим остановиться и на роли, которую сыграли интриги англичан, в частности деятельность посла У. Ш. Кэткарта, генерала Р. Т. Вильсона и первого секретаря британского посольства Уолпола. Остановившись на польском вопросе, Маршал указал на попытки Петербурга использовать своих польских сторонников, в частности М. К. Огинского. По мнению дипломата, негибкость России, в отличие от Пруссии, в отношении польских дел может привести к ее международной изоляции[793].
Во второй депеше Маршал выразил мнение, что Наполеон ищет сейчас возможности начать с Александром I переговоры, при этом не информируя о своих действиях австрийскую сторону. Как на примеры такого рода попыток французского императора австрийский дипломат указал на миссию Лористона к М. И. Кутузову и на встречи Мюрата с М. А. Милорадовичем. Французы, по мнению Маршала, используют для наведения с русскими контактов и другие каналы – через французского посла в Берлине и посланника в Венеции.
Перечислив награды, полученные в последнее время рядом русских военачальников, Маршал остановился на деятельности немецкого комитета сопротивления, упомянув при этом и усилия своего соратника Лебцельтерна, и действия Г. Ф. Штейна по организации Германского легиона[794].
Следующая депеша, помеченная тем же днем, 24 ноября (6 декабря), сообщала о совершенной катастрофе Великой армии. За четыре дня боев возле Красного Наполеон потерял только пленными 21 478 человек, среди которых 8
