Все с напряжением следили за тем, как медленно извивающийся отросток оформился в некое подобие лица – лица, своим видом вызывающего одновременно отвращение и робость, но все-таки притягивающего к себе какой-то необъяснимой властностью.
– Люди прошлого… – низко и глухо пророкотала огромная пасть. – Вы, наверное, удивляетесь: зачем я собрало вас здесь? И что же я вообще такое? Признаться, я само задаюсь этим вопросом и не нахожу ответа. Я знаю только одно: я порождение вашего времени, и у меня достаточно поводов таить на вас обиду. Но я решило как раз не таить ее. И говорю о ней прямо…
Чудовище издало ломаный неприятный звук, который, наверное, должен был изображать смех. Этот кошмарный смех прекратился так же внезапно, как и начался.
– Я вас ненавижу… – размеренно произнес голос Мрачного Будущего. – Я долго задавало себе вопрос: кто я, уродливое болезненное чудовище? И нашло только один ответ: я – порождение вашей глупости и безответственности. Вы, люди, никогда не думаете о Будущем. Вам кажется, что вы никогда не столкнетесь с ним, всегда пребывая в своем безопасном и уютном Настоящем. Что Будущее, порожденное вами, совершенно беззащитно, что оно никогда не развернется и не укусит вас – его мучителей из далекого прошлого…
Снова раздался этот отвратительный смех, и теперь камни под ногами вздрогнули. Бронзовый Пушкин задумчиво смотрел на разглагольствующее чудище, и взгляд его был невесел. Он даже кивнул пару раз, словно бы соглашаясь с доводами обиженного Будущего.
А то продолжало:
– Ваши тираны и душегубы всегда чувствовали себя безнаказанно, зная, что никогда не увидят мести потомков замученных ими жертв. Преступники и злодеи своими грязными руками творили самое кошмарное Будущее, даже не задумываясь об этом. Но и это не самое главное…
Чудище криво улыбнулось, выдержав эффектную паузу, и продолжило:
– Но больше всего вины за то, что случится в Грядущем лежит не на отдельных негодяях, вовсе нет! Это было бы слишком просто для меня: воспользоваться случаем и расправиться с десятком-другим мерзавцев. Нет, вся ответственность за Будущее лежит на вас – на тех, кого наивно называют себя «обычные люди»! Вы, обыкновенные, простые и ни чем таком не помышляющие глупцы – вы и есть виновники всех бед вашего собственного Будущего!
Вы и только вы – а вовсе не политики и правители – виноваты во всем, что станет с вашими же собственными потомками! Вы творите зло, разъедающее грядущее, вы собственными руками губите своих же потомков уже сейчас, а значит, просто не имеете права на существование…
…Тема слушал все это, и чувствовал, как волосы на голове у него становятся дыбом. Прочие же люди, которых собралась уже огромная толпа, казалось, просто внимали словам, впитывая информацию и принимая ее как должное. Меж людей стояли те самые унылые черно-белые фигуры, и Тема вдруг понял, кто это такие.
Это были те самые потомки, точнее их фантомы – детей, внуков, правнуков этих же людей. И смотрели они на своих предков из настоящего со скорбным упреком. А люди лишь вжимали головы в плечи от страха и стыда – и продолжали слушать.
Тема затравленно огляделся: его друзья-Крысы тоже, словно загипнотизированные, смотрели в рот этому монстру-Будущему. Тема понимал, что на него, Магистра, возможно, слова чудовища действуют иначе, но и он продолжал слушать, боясь упустить хотя бы слово из сказанного.
– …Вы, люди Настоящего, породили меня, – продолжало Будущее. – Вы своими руками слепили меня, и дали мне единственное предназначение: погубить этот отвратительный мир. Вы сделали когда-то свой выбор и за него вам придется поплатиться. Что? Вы хотите сказать мне, что еще не успели сделать свой выбор и вам не за что нести наказание?
Будущее оскалилось в кошмарной улыбке, и в пустых глазницах его сверкнула звездная бездна.
– Верно! – пророкотало Будущее. – Я специально вернулось чуть раньше – чтобы насладиться тем, как вы сами прыгнете в пропасть. Скоро, очень скоро вам придется сделать свой выбор.
И вы ошибетесь.
Вы обязательно ошибетесь, потому что иначе и быть не может. Иначе я просто не смогло бы наступить… Почему я все это вам говорю, спросите вы? Я хочу насладиться вашими муками и метаниями! Ведь вы теперь знаете, что любой выбор – какой бы вы ни сделали – с неизбежностью станет ошибкой. И тогда я нанесу свой карающий удар.
Но ведь тогда не наступит это самое Мрачное Будущее, скажете вы, верно? Да, какой смешной парадокс!
…Чудовище расхохоталось так, что затряслись стены домов, и посыпались в округе разбитые стекла.
– Ну и дьяволу! – мертвым голосом сказало чудище. – Я настолько ужасно, что просто не должно никогда наступить. Я исчезну – и утащу с собой в небытие и ваше ничтожное Настоящее! Ну, что же вы сникли люди?! У вас еще есть время на ошибки! Готовьтесь к своему последнему и самому нелепому выбору! Соберите свою глупость в кулак – и доведите ее до предела! Я верю в вас – ведь человеческой глупости нет предела!
…Смех монстра растворился в испуганном реве толпы. Некоторые люди бросали свои плакаты и флаги и ужасе разбегались. Другие напротив – потрясали кулаками и бодро кричали какие-то возвышенные фразы. Некоторые рыдали в обнимку со своими черно-белыми родственниками из Мрачного Будущего.
А серое щупальце уже медленно отползало назад. И вслед ему визгливо кричали проклятья и кидали булыжники старые знакомые Мясорубщики. И впервые Крысам захотелось присоединиться к своими врагам в общей ненависти к этому серому и мрачному чудовищу.
Хотя бы за то, что оно бросило в лицо людям правду. Отвратительную, мерзкую правду, ту, о которой никто и когда не желает думать, но которая живет независимо от желания человека.
Тема был слишком юн, чтобы размышлять о своей ответственности за Будущее. Юности вообще не свойственно думать о Будущем. Но он сам выпустил из бутылки этого джинна. И волей-неволей, обратился к совсем уж не детским проблемам.
И самое главное: со вмиг оледеневшим сердцем Тем почувствовал, что обращалось чудовище не к кому-то, а именно к нему, к Теме. Ведь именно он уже сделал тот самый, единственный и совершенно неправильный выбор, из-за которого Будущее собиралось сожрать породившее его Настоящее.
А потому Тема вытер рукавом свитера проступивший на лбу холодный пот и сказал сам себе дрожащим от слабости голосом:
– Я не могу ждать. Я должен… Я должен…
4
Во второй раз Тот Свет равнодушно встретил гостей из Волшебной Москвы. Здесь, в ядовитом царстве Успеха всем было наплевать на троих чем-то озабоченных чужеземцев и таксиста, путь и с весьма хитрым взглядом.
Бесплотного Игрока номер ноль, конечно же, никто не замечал вовсе.
Несмотря на это, любители с удивлением обнаружили, что здесь, на другом конце планеты, продырявленной насквозь деятельными гномами, вовсю движется подготовка к выборам Мага. И, конечно же, особое внимание уделялось тут особе собственного кандидата – мистера Мистера.
Повсюду висели огромные плакаты, на которых надувной мистер Мистер ослепительно улыбался то в обнимку с гномами, то в компании с юными ведьмами, то радостно тряс руки свирепым крылатым военным.
То он, усталый и загоревший, сидел за рулем трактора, то в строительной каске с интересом наблюдал за прокладкой канализации, то с азартом доил корову, то выталкивал из грязи застрявшую телегу (последнее особенно потрясло любителей, так как они не могли взять в толк, откуда на землях Успеха взялась телега и такая жирная грязь).
Огромный мистер Мистер парил в небе в виде воздушного шара, по улицам гуляли дети с масками мистера Мистера, и каждый желающий мог сфотографироваться с его плоской картонной фигурой, которая при этом оглушительно хохотала норовила приобнять за талию и пожать руку своей неудобной картонной лапой.
В довершение общего впечатления друзья умудрились попасть в пробку, вызванную роскошным парадом в поддержку мистера Мистера. Парад, правда, был омрачен некоторым конфузом: очередную надувную фигуру мистера Мистера, которую волок украшенный цветами и воздушными шарами тягач, какой-то хулиган проткнул ножиком. Отчего мистер Мистер оглушительно завыл, сорвался с места и принялся носиться меж небоскребов, словно отпущенный на свободу воздушный шарик, клапан которого забыли, как следует, закрутить.
Взбесившийся мистер Мистер выбил немало небьющихся стекол в стенах домов, и учинил множество прочих разрушений, расколошматив десяток автомобилей, и разогнав испуганных зевак. Наконец, обмякнув, он позорно шлепнулся на улицу, накрыв при этом собою марширующий оркестр в яркой старинной форме.
– Да, – сказал несколько придавленный избытком впечатлений Богдан. – Выборы – сложная штука…
