Рука у меня слегка подрагивала, но уже не от холода. Впервые после Дарро я видел что-то, настолько чужеродное и необъяснимое, что это снова навело меня на мысли о звездолетах и космодесантниках. Равнину, посверкивающую оранжевыми бликами в утреннем свете, разрезало пополам затемненное стекло: гигантский лист будто свалился с небес, но не разбился, а ушел одним концом глубоко в каменистую почву. За полупрозрачной преградой угадывалось уходившее к вершинам плато. В то же время она отражала косой, как Пизанская башня, «обелиск», краешек солнца над горами и, если приглядеться, двух крошечных муравьев у подножия Крома – меня самого и Динеша.
– Грань, – прерывающимся голосом произнес саттардец и шумно сглотнул. – То есть я, конечно, не знаю, но думаю, это именно она.
– Грань чего? – не понял я.
Динеш вздохнул:
– Не чего, а какая. Говорят, у Запада их бесконечное множество. Еще говорят, что полукровки… ну, бастарды исуркхов и народа змей, переходят в иную плоскость сразу после рождения, и родители никогда их больше не видят.
– Какой-какой народ? Куда переходят? – поразился я, но это так и осталось для меня загадкой.
В рассветной тишине раздалось хлопанье крыльев. Пара исуркхов вывалилась из «сырных» пор и закружила над нами, оживленно стрекоча на своем языке. Один из них вытащил из-за пояса витой рог и приложил к губам. Истошный рев резанул по ушам, как сигнал воздушной тревоги. Из дыр на вершине «обелиска» повысовывались встревоженные обитатели, и небо вскоре запестрело черно-белыми крыльями. Рог между тем не переставал дудеть, так что у меня уши заложило.
– Во, мля, ангелы смерти поналетели, – проворчал я, косясь на чуть побледневшего Динеша.
– Чтоб тебе скрингс во сне язык откусил, – пробормотал саттардец, крепче сжимая рукоять меча.
Достойно ответить я не успел – крылатая карусель над головой остановилась. Исуркхи прыснули в стороны, пропуская звено воинов, вооруженных уже хорошо знакомыми мне трезубцами. Молодцы величественно опустились на землю в десятке метров от нас, синхронно сложив крылья. Главарь с черной повязкой через лицо яростно уставился на меня единственным желтым глазом:
– Наконец-то. Мы уж думали, жизнь девчонки вам не дорога.
– Где она? – выступил вперед Динеш. – Если хоть один волос упал с ее головы… – голос саттардца оборвался, как туго натянутая струна. Пальцы на рукояти факара побелели.
– С ее головы?! – фыркнул стоявший за спиной одноглазого блондинистый исуркх. – Да эта драконица мне полшевелюры выдрала, когда ей обед не понравился! Овощей ей, видите ли, приспичило. А откуда я их тут возьму?!
Главарь раздраженно махнул рукой, приказывая подчиненному заткнуться.
– Пленница в гнезде, – квадратный подбородок дернулся в сторону сырной макушки Крома. – Хотите вернуть ее, придется вам полетать, – и одноглазый недобро ухмыльнулся.
Двое исуркхов закинули свои вилы за спину и зашагали к нам, одновременно разматывая что-то вроде крупной рыболовной сети.
– Эй, такого уговора не было! – возмутился я.
Вообще-то пока все шло по плану Ла Керта, но я решил подыграть, чтобы «ангелочки» не заподозрили подвоха. – Динеш меня привел. Теперь отдайте ему сестру и отпустите с миром!
Не менее десятка трезубцев наставились на меня, с вилок срывались голубоватые искры. Вылетевший из ножен факар саттардца выглядел перед ними не более опасным, чем зубочистка. В горле внезапно пересохло, и я шумно сглотнул.
– Сложите оружие! – потребовал одноглазый. – Мои воины отнесут вас в Кром. Там вы встретитесь с девчонкой, которая, как вы уже слышали, находится в полном здравии.
– А что потом?! – вызывающе бросил Динеш.
– «Потом» зависит от вашего поведения, – широко улыбнулся главарь, щуря уцелевший глаз.
Мы с Динешем переглянулись. Я понял, что парень думает сейчас о том же, что и я: удался ли маневр Ла Керта. Но узнать это мы сможем, только отправившись в логово «ангелов».
Пожав плечами, саттардец разоружился. Мне с себя снимать было нечего – стефовские мечи остались в пещере. Проку мне от этих железяк все равно никакого, тяжесть одна. Мы послушно позволили опутать себя сетью – очевидно, в ней нас сподручнее было поднять в воздух. Я представил себя болтающимся между небом и землей на манер апельсина в авоське, и мне стало не по себе. Ну не люблю я летать, не мое это. Эх, на что только не пойдешь ради…
Тут сетку рвануло вверх, ноги мои провалились в крупные ячейки, плетеные ремни врезались в пах так, что в глазах потемнело и осыпалось звездопадом. Занятый своими переживаниями, я и не заметил, как наши носители втащили «авоську» в одну из «сырных» дырок и без особых церемоний вывалили содержимое на каменный пол. Очевидно, дальше нам предстояло топать ножками.
Я едва успел подняться, потирая ушибленные места и щурясь в полумраке гнездовья, а нас уже погнали по отполированному до зеркальной гладкости коридору, подбадривая «вилами». Я изо всех сил глазел по сторонам, пытаясь разглядеть признаки присутствия Машуры или Ла Керта. Но пока взгляд натыкался только на исуркхов обоих полов, вылезших из гнезд, чтобы поглазеть на гостей – или, скорее, пленников? Были среди них и дети постарше – точные копии родителей, только крылышки куцые и никаких признаков змеиности. Может, Динеш не врал, и новорожденные полуангелы действительно покидали родителей? Но как они тогда выживали? Ведь, судя по фигуристым исуркхиням… ну, или как там у них самки называются, существа этой расы – млекопитающие? Как вообще мог выглядеть гибрид змеи, человека и птицы? И с какого перепуга рожденным летать приспичило спариваться с рожденными ползать? Демографический кризис замучил?
Путешествие по Крому закончилось внезапно. Нас впихнули в огромный зал, освещенный косыми столбами света, падавшими из пробитых в потолке отверстий. Солнечные колонны отражались в камне пола, напоминавшем отполированный черный гранит, как на станции метро. От этого помещение казалось одновременно светлее и просторнее. Ни Машуры, ни Ла Керта не было и следа. Да и вообще зал оказался совершенно пуст, за исключением простого стула, высеченного из цельного камня и стоявшего прямо в световом столпе посреди пола.
– Это у них что, пыточный станок? – шепотом осведомился я у Динеша.
Саттардец снова помянул скрингса, за что заработал тычок в спину от блондинистого. Нас, как овец, погнали к стулу, но тут я воспротивился. Происходящее нравилось мне все меньше и меньше; к тому же по плану, чем больше мы отвлекали внимание на себя, тем проще было Ла Керту справиться со своей частью задачи.
– Где Машура? – я решительно развернулся лицом к своему погоняле. Сыплющая искрами вилка чуть не ткнулась мне в нос, но я и глазом не моргнул. – Приведите ее, или я и шагу дальше не ступлю. Мы не ступим, – добавил я в ответ на взгляд Динеша, запнувшегося на ровном месте.
– А мы уже пришли, – злобно осклабился одноглазый и кивнул в сторону «пыточного кресла».
Я машинально скользнул глазами в направлении жеста. Пылинки, прежде неподвижно стоявшие в световом столбе, теперь засуетились, будто кто-то болтал в воздухе невидимым венчиком. «Может, сквозняк?» – мелькнуло у меня, но я тут же отправил эту идею обратно на склад дурацких мыслей. Ну, не со всех же сторон тут дуло одновременно? Танцующие золотистые частички тем временем уплотнились к центру, скучковались, выпучились головой и крыльями… И вот перед нами уже восседал на каменном троне полупрозрачный сияющий ангел. Признаться, соткавшееся из света существо произвело на меня впечатление, чего уж говорить о Динеше – тот настолько выпал в осадок, что его можно было на совочек сметать.
– И что это за явление Христа народу? – громко заявил я, чтобы чуть разрядить обстановку.
– Не надо ерничать, – наставил на меня палец «пыльный ангел». – Лучше отдай по-хорошему волчок.
Голос у существа был самый обычный, человеческий и молодой, но вот когда он открывал рот, в лице прорисовывалась неприятная дырка, в которой виднелась спинка кресла.
– Какой-такой волчок? – включил я дурачка.
Пыльный поморщился:
– Может, не будем ваньку валять? Тот самый, что у тебя в правом кармане штанов.
Блин, у этого «светозара» что, еще и взгляд рентгеновский?
– Ну, раз ты и так все знаешь, поди да возьми, – я расправил плечи, кожей ощущая двухметровых исуркхов за спиной.
Глаза шарили по темным углам – где же там Ла Керт с Машурой? Хоть бы Динеш еще подавал признаки активности, а то пялится на «пыльного», по-рыбьи расшлепав губы…
Солнечный ангел широко улыбнулся:
– Нет, Лиан. В том-то и дело, что отдать волчок должен ты сам и по собственной воле.
Догадка сверкнула у меня в голове ярко, как полночная молния:
– А я-то думал, вы, демиурги, всесильные. Выходит, есть вещи, которые тебе не подвластны… Ноал!
Динеш подпрыгнул на месте, издав горлом сдавленный звук, а «ангел» растянул темноту на месте рта еще шире:
