Гатиев кивнул:
— Да.
— А мне говорили, что я буду жить в городе, — не без сожаления заметил Марк, планировавший посещения местных клубов и публичных домов.
— Мне рассказывали, что вы любите веселиться, — с суховатой иронией сказал на это Гатиев. — Но в городе стало опасно. Вчера вечером я заметил за собой «хвост». Пришлось спешно заметать следы. Возможно, ничего серьезного, у наших ментов нынче каждый чеченец на прицеле. Разбираться будем потом, а пока нужно быть настороже.
— «Хвост»? — Марк недовольно дернул щекой. — Вы ушли от него?
— Да.
— Вы уверены?
Гатиев прищурился:
— Я не первый день живу на свете, парень. Все вижу, все замечаю. Иначе бы меня давно уже не было в живых.
— Будем надеяться, что ваше чутье вас не обманывает, — сказал Миллер. — Меня известили, что я буду пользоваться в Москве влиятельной поддержкой.
— Поддержка будет. У нас есть свои люди в ФСБ и в МВД.
— На каком уровне?
— На самом высоком.
Миллер нахмурился:
— А что насчет боевой группы?
— Порядок. У меня есть несколько крепких бойцов. У Аймана тоже.
— Оружие?
— Хватит и для прикрытия, и для нападения. — Гатиев посмотрел на Марка и криво ухмыльнулся: — Вам не стоит волноваться, господин Миллер. Мы все предусмотрели. Просто делайте свою работу, и все.
— А как насчет оплаты? В Париже я получил только часть аванса.
— Вторая часть будет перечислена на ваш счет сегодня же. Остальное — после выполнения работы. Подробнее вам об этом расскажет Альхаров. Это человек, с которым вы встречались во Франции.
— Да, я помню.
— Финансами ведает он.
— Ясно.
Машина пересекла МКАД и выехала за город.
7
Высокий темноволосый мужчина с красивым, как у киноактера, лицом быстро поднялся с кресла навстречу Марку.
— Господин Миллер! — сказал он по-английски и с приветливой улыбкой протянул Марку руку. — Наконец-то мы познакомимся лично. Я — Айман. Айман аль-Адель.
Миллер немного опешил, но ничем не выдал своего удивления.
— Марк Миллер, — представился он. — Рад встрече.
Пожатие у Аймана было твердым. В длинных смуглых пальцах чувствовалась недюжинная сила. Айман сделал широкий жест рукой:
— Присаживайтесь! Сожалею, что приходится встречать вас в таких скромных… апартаментах. — Он улыбнулся. — Дом старый и запущенный, но зато здесь безопасно. Да и жить вам здесь придется недолго. Как добрались? Надеюсь, без проблем?
— Спасибо, все в порядке. Я слышал, что со мной летел еще кто-то…
— Летел, — кивнул Айман. — Но местная полиция действует на редкость профессионально и оперативно. Признаюсь, я этого не ожидал.
— И что теперь? Операцию придется отложить?
— О, нет, — покачал головой Айман. — Ничего откладывать мы не будем.
— А как же тот человек? Тот, которого арестовали?
— Это был запасной вариант, — ответил Айман. — Нам не стоит волноваться на его счет. Операцию мы проведем, как и запланировано, через два дня. Снаряжение получите сегодня вечером. Мы достали все, что вы просили.
— Это хорошо, — сказал Марк.
— Еще бы! Нам стоило больших трудов разыскать для вас это снаряжение. Вы ведь даже фирму-производитель в списке указали.
— Я предпочитаю работать с оборудованием, к которому привык.
— Да-да, я понимаю, — кивнул Айман. — Заминка вышла только с защитным костюмом, но его должны доставить сегодня. Ориентироваться на месте будете с помощью спутниковых систем навигации и гидролокационных изображений.
— Должно быть, это стоило вам немалых денег, — заметил Миллер.
Лицо Аймана окаменело.
— Когда речь идет о борьбе с неверными, деньги не имеют значения, — сухо сказал он.
— Да-да, конечно, — поспешно согласился Миллер.
Черты лица Аймана вновь смягчились.
— Думаю, теперь, когда у вас есть все необходимое, прокола быть просто не может. Так ведь?
— Я сделаю все, чтобы этого не случилось, — сказал Марк.
— Уж постарайтесь, уважаемый. Постарайтесь.
8
Виктория Андреевна Болдина была крашеной блондинкой с сочными, алыми губами и насмешливыми зеленовато-голубыми глазами. На вид ей было лет тридцать пять — тридцать семь. Беседуя с Турецким, она то и дело поправляла тонкими пальцами волосы и кокетливо взмахивала длинными накрашенными ресницами, считая, видимо, что эти ужимки могут покорить любого мужчину.
— В тот вечер мы справляли юбилей «Мосводоканала» в ресторане «Яр». Фомин принялся ухаживать за мной. Но я отвергла его притязания. Олег Иванович был приятным мужчиной, но большой ловелас. Вам меня, конечно, не понять. Ведь вам, мужчинам, доставляет особое удовольствие нас мучить. Но если б я знала, что все так обернется, возможно, я бы… — Она скромно потупила глаза и вздохнула. — Простите.
— Ничего. Продолжайте.
— Многие женщины у нас в отделе имели на него виды. А как иначе? Импозантный, разведенный, при квартире и машине. Фомин был очень выгодной партией. И он этим пользовался. Я уверена, что он и погиб из-за своей невоздержанности.
— Как это — из-за невоздержанности? — не понял Турецкий.
— Очень просто, — улыбнулась Виктория Андреевна. — Я уверена, что его убили из-за его амурных похождений. Ведь он буквально прохода не давал нашим сотрудницам. А у многих из них мужья, любовники… Ой, простите!
Она улыбнулась пухлыми губками и ковырнула воздух ресницами.
— У вас есть конкретные подозрения? — спросил Турецкий.
— Увы, нет. Но я слышала, что его убил какой-то… кавказец?
— Да, есть такая версия.
— Вот видите, — с доверительной улыбкой сказала Виктория Андреевна, словно Турецкий подтвердил ее подозрения. — Кавказцы — народ горячий. Я не удивлюсь, если это был ревнивый ухажер, который увидел, как Фомин любезничает с его пассией.
Она закатила глаза и томно вздохнула.
— Вы ушли с банкета вместе, не так ли? — спросил Турецкий.
Виктория Андреевна опять вздохнула, ясно давая понять, что любое воспоминание о том вечере ранит ее нежную душу, и сказала грустным голосом:
— Все верно, мы ушли вместе. Было уже поздно, Олег Иванович вызвался проводить меня. Абсолютно естественное желание, не так ли?
— Что было потом? — спросил Турецкий, не обращая внимания на томные придыхания своей собеседницы.
— Потом Олег… то есть Олег Иванович поймал такси и мы поехали. — Виктория Андреевна приподняла одну бровь и добавила: — Не смотрите на меня так, в этом не было ничего особенного. Нам с Фоминым просто было по пути, вот и всё. Я живу неподалеку от Киевского вокзала, а он уезжает оттуда домой на электричке.
— Он набивался к вам в гости?
— Нет, что вы! — Виктория Андреевна кокетливо улыбнулась. — Он, конечно, делал намеки, но я быстро их пресекала. Видите ли, я все равно не могла пригласить его к себе. Я живу с мамой и сыном. В тот вечер они оба были дома.
— Что было дальше?
— Дальше машина остановилась возле моего подъезда, и мы с Олегом Ивановичем расстались. Вот, собственно, и всё.
— Хорошо, — задумчиво произнес Турецкий.
— Вы находите? — иронично осведомилась Болдина.
Тут дверь кабинета приоткрылась, и в образовавшемся проеме показалась розовощекая мужская физиономия.
— Виктория Андреевна, — сказала голова, — вы заняты?
— Да.
— Хорошо, я зайду позже.
Дверь стала закрываться, но Виктория Андреевна вдруг крикнула:
— Сан Саныч!
Дверь снова приоткрылась:
— Да, Виктория Андреевна?
— Зайдите, пожалуйста.
— Хорошо.
Дверь открылась шире, и в кабинет вошел невысокий полный мужчина с жизнерадостным лицом.
— Вот, — сказала ему Болдина, — познакомьтесь, это Александр Борисович Турецкий, следователь из Генеральной прокуратуры.
— Очень приятно, — сказал розовощекий мужчина.
— Взаимно, — ответил Турецкий, привставая со стула и пожимая толстяку руку.
— Сан Саныч, — обратилась к толстяку Болдина, — вы ведь, кажется, были с Фоминым приятелями?
— Да, был. А что?
— Господин Турецкий расследует его дело.
— Правда? — Белесые бровки Сан Саныча взлетели к корням взъерошенных волос. — А я думал, что его дело закрыто.
— Как видите, не закрыто, — сказал на это Турецкий. — Присоединитесь к нашему разговору?
— Почту за честь, — сказал толстяк. Он поискал глазами свободный стул, не нашел и сел на диван, подобрав короткие пухлые ноги. — Итак, чем я могу быть вам полезен?
Александр Борисович достал из кармана пачку фотографий и протянул ее толстяку:
— Сан Саныч, посмотрите, пожалуйста, на эти физиономии. Может, вы видели кого-нибудь из этих людей рядом с Фоминым?
Сан Саныч взял пачку и стал внимательно разглядывать снимки, раздумчиво шевеля белесыми бровями. Турецкий и Виктория Андреевна наблюдали за ним молча.
