— Рано закапывать, – добавил кто‑то. – Он еще дышит. И смотрит на нас…
— Да не видит он ни черта! – огрызнулся главарь. – Не видит и не слышит… – Он осекся.
— Глядите! Его глаза… Что это у него с глазами? – испуганно пробормотал кто‑то еще. – Что происходит?
— Добейте его!
Главарь отреагировал быстрее всех. Схватился за топор и в два шага подлетел ко мне, с ходу обрушивая свое огромное оружие. Он был быстр, чертовски быстр, но это уже было не важно. Все изменилось. Я изменился. Демон пробудился и пожелал отомстить.
Румен так и не успел опустить топор. Эфир, спровоцированный ограничениями человеческого тела, больше не сдерживал себя. Преграда из стального лезвия, деревянной рукояти и мешка из плоти и костей, держащего топор, была легко преодолима для клинка, горящего синим пламенем.
Я прошел сквозь него. В прямом смысле этого слова, разрубив главаря бандитов пополам. В воздух взметнулись кровавые ошметки. Но не успели они осыпаться на пол, не успели упасть дергающиеся в конвульсиях половинки, а я уже поразил новую цель. Мне было безразлично, кто это. Ярость демона была слепа. Умереть должны были все вокруг, все, до кого я мог дотянуться, все, кто боялся и ненавидел меня.
Крики ужаса тонули в предсмертных хрипах. Я больше ничего не видел и словно бы закрыл глаза. Мне вдруг стало тепло, хорошо и спокойно, захотелось спать. Я не стал отказывать себе в этой скромной прихоти, тем более что специально для меня в главном нефе разрушенной церкви звучала такая прекрасная колыбельная.
Не прошло и нескольких секунд, а я уже погрузился в сон.
Глава десятая
Внезапно я проснулся. Проснулся, чтобы открыть глаза. Открыл глаза, чтобы увидеть. Увидеть – и содрогнуться.
Я даже не мог представить, что моим глазам предстанет такая картина. Это было озеро. Озеро гладкое, спокойное, отливающее рубиновым светом. В нем отражалась луна, свет которой пробивался через огромную дырку в потолке.
Нет, озеро не было абсолютно гладким. Зрение стало четче, я заметил какие‑то неровные островки, или отмели, или даже топляки. Разум упорно отказывался признавать, что меня окружали изуродованные человеческие останки. Но это было именно так. Трупы, истерзанные, расчлененные, распотрошенные. А озеро было всего лишь пленкой крови на полу.
Резкий приступ тошноты вынудил меня согнуться пополам. Я открыл рот, чтобы вывести рвоту и наткнулся взглядом на лицо. Это было лицо карлика, который приходил вымогать у алхимика деньги. Оно было очень аккуратно отделено от головы, сохранился лоб, глаза, нос, рот, даже передние зубы. Казалось, что все остальное скрывается с другой стороны поверхности озера. Но это было не так.
Глотку словно парализовало. Нельзя было ни выдохнуть, ни вдохнуть, ни слова произнести, ни закричать.
Я испугался, запаниковал. Страх запеленал меня, словно младенца, не позволяя ни двигаться, ни думать. Не знаю, сколько я простоял в ступоре, может, несколько минут, а может, даже пару часов, пока мне, наконец, не удалось сформулировать одну простую, но безмерно трудоемкую мысль.
«Хочу убраться отсюда!»
Я вздрогнул, постепенно отходя от ступора, и немедленно прыгнул. Практически не отталкиваясь от поверхности пола, я взмыл в воздух и, перекувырнувшись через спину, опустился на вершину каменного обломка. Только здесь не было крови, потому что люди просто не успевали взобраться на обломки, чтобы умереть.
Нет, больше я не мог ни минуты находиться в этом проклятом месте, развернулся и чудовищными прыжками, перелетая с одного обломка на другой, помчался на улицу.
Ноги несли меня вперед, словно обезумевшего волка. Должно быть, я сделал не один круг по ночному городу, прыгая по крышам домов и ныряя в переулки, пугая скот и спящих жителей, пока не оказался на пороге алхимической лавки Шина.
Прошло несколько минут, прежде чем я перевел дыхание и решился постучать.
Алхимик, что неудивительно, дверь открыл почти мгновенно.
— Ты жив! – воскликнул он, увидев меня. – Хвала небесам, ты жив… Когда ты ушел, вместе с теми… бандитами, я испугался, что ты уже не вернешься.
Он не удержался и обнял меня. Я никак не отреагировал. Молчал.
Шин подтолкнул меня в дом, проверил, не следил ли кто за мною, и закрыл дверь. На мгновение замер, сосредоточив внимание на своей ладони.
— Кровь? Откуда? – не сразу сообразил он. Впрочем, достаточно было взглянуть на мою спину. – Максим! Да ты ранен!
Для своего плотного телосложения и далеко не юношеского возраста алхимик двигался очень проворно. Я не успел и глазом моргнуть, как оказался на табурете, уже без рубахи, в окружении каких‑то мазей и микстур, а Шин с намоченным полотенцем вытирал кровь.
А рана, кажется, была довольно серьезной. Я помнил, что ударился головой обо что‑то, но не знал, с какой силой. Крови было много. Сначала Шин вытер мои плечи, затем шею, дальше уши, – много крови оказалось в правом ухе, – и начал осторожно промокать полотенцем волосы.
— Здесь болит? – Он аккуратно касался моего затылка прохладным полотенцем, – А здесь? Может, так? Ничего не понимаю, где рана? Не могло же появиться столько крови просто так, ниоткуда? Или это не твоя кровь…
— Я убил их, – неожиданно даже для себя самого признался я.
— Тех бандитов? – Мои слова, казалось, не удивили его. – У тебя не было выбора.
— Я убил их всех, – продолжал я. – Порубил, порвал в клочья, изничтожил. Всех. Всех до единого. Всех, кто там был…
— А ты мог поступить иначе? – Голос алхимика стал тверже. Он бросил полотенце и положил руки мне на плечи. Осторожно, боясь задеть несуществующую рану. – Разве ты должен был пожалеть их, этих негодяев, и позволить убить себя?
— Но я убил всех. Вдруг там были невиновные?
— Поверь, невиновных там не было. Я уверен, что ты никогда не причинишь вреда невиновным. – Шин вздохнул. – Те люди… Они были ограничены своим мировоззрением, отбирали хлеб у слабых, считая, что им все позволено. Отбирали силой. А тех, кто посмел отказать, – убивали. Рано или поздно судьбой уготовлена им встреча с более сильным, тем, кто сможет дать отпор. Или даже убить. Сильным, таким, как ты.
— Но разве это правильно?
— Жизнь слишком сложна, чтобы делить ее только на правильное и неправильное. Всегда существуют условия, обстоятельства, причины. Не вини себя; в том, что ты сделал, нет ничего плохого, ты пытался защитить меня, рискуя собственной жизнью. И дав отпор бандитам, ты помог не только мне, но и многим жителям Гинны. Я не знаю, кто воспитал тебя, кто обучил боевым мудростям, но надо отдать им должное, получилось хорошо.
Не помню, что случилось дальше. Кажется, Шин еще что‑то говорил, но я уже не слышал его, усталость дала о себе знать, и я отключился. И надеюсь, что не доставил этим алхимику слишком много хлопот.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
