я не могла выдавить ни слова. Сжала букетик.
Стремительно, мгновение за мгновением, взгляд Кирилла наполнялся презрением и холодом. Этот холод тут же проникал в меня.
– И когда ты собиралась мне сказать?
– О чём? – выдавила я едва слышно.
– О том, что сделала аборт.
Воздух стал колючим, голова поплыла.
– Я не…
– Достаточно, – резко оборвал меня Кир. Повернулся к регистраторше. – Нет, я не согласен.
Всё, что я могла – сжимать букет. Кирилл резко отошёл от стола.
Оглушающая тишина постепенно наполнялась звуками, а я так и стояла, смотря Кириллу в спину до тех пор, пока он не оказался рядом с дверьми.
– Кирилл, – первым бросился за ним его друг. Савелий, кажется.
Внезапно начал болеть живот, тошнота стала сильнее, а букет показался непомерно тяжёлым.
– Может быть…
– Всё в порядке, – грубо перебила я регистраторшу. И добавила тихо, обессиленно: – Всё в порядке. Я… Я пойду.
Положила букетик на край стола. Ко мне было ринулись подруги, но я остановила их предупреждающим жестом и пошла по дорожке вперёд.
Вперёд – назад… К столу – от стола… Какая разница? Всё равно ведь, куда.
Как в тумане вышла на улицу, бросилась к лимузину и, только захлопнув дверцу, поняла, что меня лихорадит. Вдохнула, а на выдохе накрыла лицо руками.
– Домой, – нервно всхлипнула и прикрикнула на водителя, понимая, что вот-вот зайдусь рыданиями: – Отвезите меня обратно. И молча! Никаких вопросов! Просто делайте свою работу!
Кирилл
Хлопнув дверью такси, я выругался и пошёл к подъезду. Ветер едва с ног не сбивал, похолодало чертовски. Проклятый, переменчивый, как шлюха, май.
Набрал номер квартиры. Домофон запиликал. Тряхнул башкой, и расплывающаяся картинка приобрела чёткость.
– Чёрт, – процедил себе под нос.
Только глаза не закрывать, а то, чего доброго, опять она привидится. Проклятая сука. Лживая и красивая, как картинка!
Наконец пиликанье сменил голос.
– Открывай! Оля! – рявкнул зло.
Пусть только скажет нечто вроде «я же говорила». Какого хрена приехал сюда, сам не понял. Само собой назвал адрес. Да и хрен с ней. Какая уже разница?!
Вопросов она не задавала, просто открыла, и я, ввалившись в подъезд, снова выругался. Пока тащился в лифте, смотрел на собственное отражение в зеркале на боковой стенке.
– Она всегда стервой была, – прорычал, скалясь, и со всей силы зарядил кулаком.
Свет в лифте мигнул. Я тряхнул головой. Не хватало ещё застрять тут из-за этой стервы.
До этажа я всё-таки доехал. И почти сразу увидел Ольку. Она стояла в дверях квартиры и смотрела на меня. Хрупкая, в длинном розовом халате до пят, с влажными волосами. Может, зря я это?
Ничего не говоря, подошёл к ней. Пол пошатывался вместе со стенами.
Сгрёб Олины волосы, дёрнул, заставил задрать голову.
– Коньяк у тебя есть?
– По-моему, тебе хватит.
– Сам решу, когда хватит.
Она смотрела снизу вверх большими распахнутыми глазами. Наивно-невинная, сладко пахнущая клубникой и сливками. Любит меня? Та тоже говорила, что любит. Крепче сжал Олины волосы. Она приоткрыла губы. Сочный алый рот. Взгляд метнулся к нему, к клином уходящему к груди вырезу халата и в глаза.
Да пошло оно всё! Втолкнул её в квартиру и захлопнул дверь.
– Зачем ты пришёл?
– А ты зачем пустила?
Она не ответила. Я невесело усмехнулся. Подошёл и дёрнул пояс халата. Тот распахнулся. Под халатом у неё ничего не было. В смысле одежды, само собой. Всё остальное как раз было как надо.
– Ты всё-таки пришёл, – не спросила – констатировала она.
А то не ясно, что пришёл. Во взгляде так и читалось то самое «я предупреждала», но вслух она этого не сказала.
Молодец, девочка. Пожалуй, обнажёнка ей далась бы столь же хорошо, как и роль в слезливой мелодраме. Но этого не сказал уже я.
– Коньяк есть? – спросил снова.
Она было пошла в комнату. Поймал её за капюшон халата и сдёрнул его. Он сполз с её узких покатых плеч, остался у меня в руке. Оля обернулась через плечо. В глазах – ожидание и приглашение. Шаг к ней. И плевать, что хочу другую. Эта ничем не хуже. Ничем, чёрт подери!
Карина
Телефон разрывался весь день. Сперва звонки были непрерывными, но постепенно становились реже и реже. Прекратить их вариантов было два: выключить мобильный или ответить. Написала подругам одинаковые короткие сообщения: «со мной всё в порядке», такое же – отцу и отключила звук. Боялась пропустить звонок от Кирилла, хотя и понимала: он не позвонит.
Одна в огромной квартире, я долго не находила в себе сил снять свадебное платье. Так и сидела с бутылкой шампанского возле открытой двери балкона и слушала, как ветер раскачивает верхушки деревьев, завывает среди домов. Был бы рядом Стёпа, уткнулась бы в его густую шерсть. Но сенбернара с самого утра забрала домработница.
Небо начинало светлеть. Я подтянула к себе ноги и, обвив их руками, уткнулась лбом в колени. Почему я не сказала ему сразу? Почему?! С чего он взял, что я сделала аборт?!
Сердце разъедали злость и обида. Только они и в сравнение не шли с болью. Что он себе напридумывал?! Как мог только подумать, что я убила Вишенку?! Да я бы всё отдала, чтобы сохранить её! Видимо, того, что у меня было, оказалось недостаточно, раз её не стало.
Услышав шум в коридоре, вскинула голову.
Шея ныла, за окном стало совсем светло. Видимо, я всё-таки уснула.
Вышла в коридор как раз тогда, когда Кир швырнул на тумбочку ключи. Стоило нам встретиться взглядами, я сразу всё поняла. Рот наполнился вязкой слюной, дышать стало трудно.
Всклокоченный, со щетиной на скулах, он разве что не поморщился, увидев меня. Рубашка была измята, но хуже всего – запах другой женщины. Едва ощутимый и оттого ещё более невыносимый.
– Я не делала аборт, – просипела сквозь ком слёз. – Не делала этот чёртов аборт! Я не знаю…
– Я тебе не верю! – рявкнул он и в долю секунды оказался на расстоянии считаных сантиметров.
В нос ударил сладкий запах клубники. Глаза Кирилла были совершенно тёмными и холодными.
– У меня был выкидыш.
Его губы презрительно искривились.
– Не верю, – процедил он, глядя мне в глаза. – Ты всегда врала. Выкручивалась и врала. Лживая, надменная сука. Тебя не волнует никто и ничто, кроме тебя самой. Я думал, ты изменилась, но люди не меняются.
– Но ты изменился, – хотела сказать зло, не отводя глаз, но голос задрожал. Отступила от него, чтобы не дышать запахом предательства.
Он прошёлся по мне взглядом. Словно оценивал, словно… сравнивал.
Я сглотнула.
– Ты с
