сказала о том, что я ухожу, но по ее нахмуренному лицу и суровости объятия я догадалась, что потом огребу от нее взбучку.
Когда я уже почти ушла, Зак вдруг скользнул между мной и дверью, преграждая мне выход.
«Черт».
Я знала, как в этом месте устроен мир. Блядский наряд + выпивка на халяву = ожиданиям. Зак ожидал от меня что-то, но что? Поцелуй? Минет по-быстрому на парковке? Секс?
– Эй, – сказал он, окидывая меня обаятельнейшей барменской улыбкой и прижимая к сердцу татуированную руку. – Я, оказывается, ужасный начальник. Я совершенно забыл взять у тебя телефон, когда нанимал тебя. – Я было нахмурилась, но он добавил: – Специальный управляющий похоронными делами Биби.
Вспомнив, я прыснула от смеха. И облегчения. Он всего лишь хотел взять у меня телефон. Господи, да я дам его кому угодно. Все равно я из-за Рыцаря больше не отвечаю на звонки с незнакомых номеров.
Вытащив из сумки ручку и какой-то старый чек, я написала свой номер и вручила его Заку с фальшиво-суровой гримасой.
– Специальное похоронное управление само собой управлять не будет. Я бы посоветовала вам как-то серьезнее относиться к моей карьере.
Зак поднес руку ко лбу, салютуя.
– Да, мэм!
Вместе с номером я выдала Заку благодарную улыбку и очень осторожное полуобъятие. А потом выскочила за дверь.
Тротуары Атланты кишели студентками в мини-платьях, на фоне которых мой топ на завязках и питоновые штаны были такими же блядскими, как костюм-тройка. С каждым шагом в сторону машины мое веселье от кокетства с Заком развеивалось все больше. Холодный воздух подступающей осени все глубже проникал под мою голую кожу. А реальность обволакивала меня все плотнее, как противное одеяло.
Я была одинока.
И останусь такой навсегда.
Домой я ехала в тишине, предпочитая нарастающий шум своих самоуничижительных мыслей дурацким песенкам про любовь, которые дразнили бы меня по радио. Может быть, любовь – это действительно куча дерьма, которую эксплуатируют все эти популярные песни и поздравительные открытки.
Может быть, Кен все это время был прав.
Как раз когда я свернула с шоссе на проселочную дорогу недалеко от родительского дома, в окружавшую меня тишину ворвался отвратительно бодрый поток дрожащих звуков.
Я нырнула за телефоном в сумку, ожидая увидеть мигающее на экране имя Рыцаря. Ну, или, может, это был Зак, который звонил, чтобы сделать все еще более неловким, чем я уже сделала. Но когда я вытащила телефон из сумки, имя, написанное черными электронными буквами на экране, принадлежало тому, с кем я хотела разговаривать еще меньше.
Вздохнув, я нажала на кнопку ответа.
– Алло?
– Привет.
Нет, никакой не Зак. Кое-кто, кто просто на него похож. Более суровая, холодная, отвратительно упрямая версия Зака. С гораздо более приличной фамилией.
– Я только что услышал твое сообщение. – Его голос звучал… бесстрастно. Как и всегда. Спокойно, холодно и сдержанно. В этом весь Кен. Который даже во время разрыва – и то не может проявить хоть какую-то эмоцию.
«Может быть, потому что он вовсе не любит тебя. Припоминаешь?»
Я вздохнула погромче.
– Мы можем обойтись без этого?
– Без чего?
– Ну, ты понял. Без всех этих чертовых… прощальных разговоров. Этим утром ты ясно дал понять, что ты чувствуешь, ну и ладно. Давай просто… жить дальше.
– Я вообще, на хрен, не понимаю, о чем ты. Что я дал понять этим утром? Я этим утром вообще с тобой не разговаривал.
– Вот ты действительно хочешь заставить меня озвучить это? – Мои щеки запылали от ужаса. – Ладно! Я знаю, ты ни хрена не смыслишь в отношениях, так я тебе скажу. – Следующие несколько слов я произнесла медленно и очень отчетливо. – Я сказала тебе, что я тебя люблю… А ты не ответил… Так что… Я с тобой расстаюсь.
Внезапно почувствовав, что мне жарко, я выключила обогреватель в машине и приоткрыла окно.
– Брук, блин, я вообще спал.
«Брук». От звука моего официального имени на этих чрезмерно официальных губах у меня сорвало крышу.
– Вот только не надо мне этой херни! – огрызнулась я. – Не настолько уж ты спал. Ты меня слышал, и ты, блин, струсил. Позволь, Кен, я объясню тебе, как устроены отношения. Ты или любишь кого-то, или расстаешься с ним. И если ты после полугода так и не любишь меня, то…
– Я никогда такого не говорил. – Голос Кена прозвучал мягче обычного. Даже, казалось, с нотками сожаления.
– Ну, ты никогда не говорил и обратного. – Мои слова повисли в воздухе, словно мольба, чтобы Кен исправил ситуацию.
Я честно дала ему второй шанс сказать то, что он не смог сказать этим утром, а он вместо этого во второй раз за день разбил мне сердце. Я ехала, прижимая телефон к уху, с глазами, залитыми горькими, злыми слезами, снова и снова переживая безмолвный отказ Кена.
Когда тяжесть этого молчания наконец стала невыносимой, я сказала:
– Я рада, что мы все это обсудили.
И повесила трубку.
29
На следующий день я умудрилась отработать все свою смену в «Мэйсис», не сказав никому ни слова. Дети вернулись в школы, так что в моей секции городской уличной одежды не было ни единого покупателя. Компанию мне составляли только бесконечно повторяющиеся песни по внутреннему радио.
Вечером я, избегая общения с родителями, скормила свой ужин Ринго и провела время, изучая различные пищевые расстройства. Глядя на впалые лица и торчащие ребра на страницах своего учебника психологии, я ощущала уколы зависти.
Защипнув крошечную складку кожи, которая появилась у меня на талии с тех пор, как я начала встречаться с Кеном, я думала: «Не начать ли принимать слабительное, чтобы похудеть? Надо попробовать».
Я настолько погрузилась в занятия, что уже несколько часов не думала про Кена. Я чувствовала его, вернее, его отсутствие, но говорила себе, что пустота, которую я ощущаю, это просто мой пустой желудок. Что это чувство успеха. Мне особенно нравилось, когда у меня перед глазами начинало все расплываться, а руки охватывала дрожь. Я уже так давно этого не испытывала. Мне всегда приходилось что-то есть, чтобы Кен отстал.
Но с этим покончено.
«Черт, я все равно про него думаю».
Он как будто услышал меня. Прежде чем я успела изгнать образ его голубых глаз из своей головы, имя Кена зажглось на экране моего телефона. Прямо под цифрами времени – 11:11.
– Алло?
– Привет.
Я даже не ответила. Просто сидела и ждала, когда он перейдет к чертову делу.
– Как прошел твой день?
«Он что, все это всерьез?»
– Ну… Бывало и лучше. А твой? – Я постаралась вложить изрядное количество сарказма в интонацию, чтобы Кен понял, что мне на самом деле насрать.
– Было… как-то странно.
– Странно?
– Ага. Просто… Ну, не знаю. Было странно.
– Ясно.
«Господи, глупость какая-то. О чем мы вообще сейчас говорим? Надеюсь, он слышит, как я закатила глаза».
– Так ты… сегодня работала? По вторникам и четвергам, да?
«Куда он, на хрен, клонит?»
– Угу.
– Ну
