эпитет: Ямус ‘бата к’аса – биндига сике да мугунта – вута гаса байя. «Ямус, разрушительница земли – винтовка, полная порока, – огонь, поджаривающий задницы». Подобно многим другим богам созидательного разрушения, Ямусу, дабы перейти к строительству, сначала требовалось сравнять все с землей, а потом еще укатать ее с помощью бульдозера. Утверждалось, что Ямус каждое воскресенье летал молиться в Рим, воссоздавая в астральном плане военные союзы. Судя по всему, он воплощал собой не только бога из армии Гитлера, но и обоготворенного духа немецкой компании по строительству дорог, прокладывавшей в Нигерии автострады. А когда вселялся в нигерийских медиумов, их переполняло германское военное могущество, они становились частью армии философов и поэтов, приобретали талант к технике и созданию дипломатических союзов. Но для каждого из них подобный опыт был чрезвычайно болезненным – люди чувствовали себя так, будто пытались запихнуть в собственную грудь целый народ.
По некоторым утверждениям, вся эта история началась в Эфиопии. Обнаруженные там пергаментные свитки свидетельствуют, что в массовом порядке первые духи, известные как зары (18), появились еще в XVI веке. По аналогии с теогонией Хаука духи зар появились на свет в момент волнений и стремительных общественных перемен после того, как народ оромо оказался под игом империалистов амхары – пребывающей в меньшинстве, но доминирующей касты, правление которой на долгие годы продлил Хайле Селассие. По мнению ряда историков, первоначально именем Зар называли кушитского небесного бога, которому когда-то поклонялись оромо, но после принудительного обращения в христианство зар превратился в злобного демона, а Верховное Существо было «низведено до низменного ранга». Духи зары представляли собой павших богов, сотканных из воздуха и огня, которые отправились на поиски человеческих медиумов. Но в отличие от Хаука в этом качестве они предпочитали не мужчин, а женщин. Из Эфиопии зары по дорогам работорговли двинулись через Сахель на Золотой Берег, равно как и на восток, на Аравийский полуостров и в Иран. Они ярко сияли на огромном небосводе спиритических культов, выковывая узы солидарности, которые, стоило им появиться на свет, тут же преодолевали границы колоний, стран и религий.
Особую активность зары проявили в Судане, появившись в этой стране в 1820-х годах во времена оттоманской оккупации. Они давали возможность противостоять вторжению чужеродных сил наподобие захвата французами Нигера, которое повлекло за собой неподъемные налоги, угнетение и голод. Культ распространился по городам и селам по всему северу Судана, наращивая свое присутствие с каждой новой волной завоевателей, от британских и египетских войск до появления капитализма, законов шариата и новых правил поведения, более категорично обрекавших женщин безвылазно сидеть по домам. Во времена британского режима зары приобрели вкусы британских правителей, прослывших истыми протестантами. В 1884 году, когда мессианский предводитель Мухаммад Ахмад, известный как Махди, возглавил мятеж против колонизаторов, в Хартум проследить за развитием событий отправили прославленного, несдержанного и глубоко религиозного генерала Чарльза Георга Гордона.
Вскоре восстание Махди стало для него личным крестовым походом, битвой между добром и злом, между христианством и исламом. Выступив против воли британского правительства, Гордон отказался покинуть Хартум и продолжил боевые действия против войск Махди, которые блокировали врага в стенах города. (Британское общественное мнение при этом разделилось, одни чествовали его как героя, другие обзывали «непредсказуемым типом, от которого одни только проблемы», однако эксцентричность Гордона никогда не считалась фанатизмом, так присущим самому протестантству, хотя ислам Махди британцы понимали именно так.)
Когда жители Хартума стали голодать, генерал, который без конца курил и всю осаду вел пророческий, но больше подобающий школьнику дневник, еще глубже погрузился в безумие. Отчаянно дожидаясь британского подкрепления, он в оборванном мундире заперся в своей канцелярии и устроил военный совет с мышью. По слухам, когда враг стоял уже на пороге, Гордон надел на себя безупречный темно-синий с золотым шитьем церемониальный костюм генерал-губернатора, нахлобучил на голову красную феску и вышел из комнаты, чтобы подобно Христу умереть мученической смертью. И даже не знал, что ему суждено воскреснуть – в исламской версии духа зары по имени Гордел, который в Хартуме и окрестных деревнях будет вселяться в медиумов в военной форме цвета хаки, начищенных до блеска сапогах и с феской на голове. Гордел был упырем, сеявшим вокруг бессмысленное насилие, приведшее к гибели тысяч жителей Хартума. Сам Гордон не оставил предположений о том, как исправить огромный причиненный им ущерб. Последняя запись в его дневнике, датированная 14 декабря 1884 года, заканчивается лаконичным «До свидания» и роднит его с вечно недовольными духами варунгу.
Современник Гордона, сэр Ивлин Бэринг, 1-й граф Кромер, был твердым сторонником превосходства англосаксов и четверть века правил в Египте и Судане, в обоих случаях ведая делами казны. Ему повсюду мерещился «магометанский фанатизм»: в его понимании мусульманские подданные империи представляли собой лишь «государственные арабские цифры», неспособные проводить политику, но переполняемые огненной лавой религиозного гнева, которая в любую минуту грозила хлынуть наружу. Кромер заявлял, что народ, неспособный к политике и движимый единственно религиозным пылом, не может сам собой управлять, и оправдывал британскую оккупацию, называя ее жизненно важной для защиты местных христиан от мусульманской ярости. Но история, как известно, повторяется дважды, первый раз в виде трагедии, второй – фарса: после смерти в 1917 году Кромер, как и Гордон, перешел в ислам, приобрел сверхъестественные способности и превратился в джинна по имени Аль-Варди Карома (19). От подобной трансформации его западный ум явно пришел бы в ужас. В Хартуме и Омдурмане Карому можно было увидеть вплоть до 1970-х годов неизменно жаждавшим выпивки и сигар. Вместо того чтобы занимать чужую территорию или экспроприировать банковские счета, граф теперь вселялся в медиумов, обряжавшихся по такому случаю в хаки. Некий этнограф, ставший свидетелем подобного явления, записал песнь, с которой к нему взывали:
Приветствуем тебя, граф Кромер,
Будь великодушен к нам, граф Кромер,
О! Бутылочка рома! Да ты нас балуешь!
Энергичнее всего зары ведут себя ночью. Обреченный сидеть в засаде (20) в уборных, в кучах мусора и грязных сараях, от одного вида которых Кромер перевернулся бы в своем гробу, джинн, подобный Кароме, жаждал мыла, ароматных масел, золотых украшений и просвечивающих шалей. По аналогии с огненной саламандрой этот зар вторгался в тело женщины через ее естественные отверстия, когда она или окружающие теряли бдительность: во времена политических потрясений и конфликтов, при родах, при виде крови или попросту на фоне усталости после продолжительной, упорной работы. Из-за таких духов у медиумов постоянно болела голова, к горлу подкатывала тошнота, их мучила бессонница, не отпускала тревога, изводили непонятные боли – в своей совокупности эти симптомы напоминали беременность. Во время церемоний
