Андрей ухватится за перекладину своими ручищами, на мгновение зависнет и вдруг разом, без маха, взлетит вверх. Чистейшим силовым приемом.
— Не так же! — морщится физрук и показывает, как надо, приговаривая: — Качок — ноги к перекладине, рывок — и тело взлетело вверх. Понял?
— Понял.
И снова: полумах, полужим, не разберешь, что к чему, — а он уже наверху и улыбается оттуда.
— Ну тебя! — отмахивается физрук. — Медведя и то легче научить.
Андрея любили все, особенно Валерка. И когда на следующий год пришла пора летних каникул, когда спецшкольники чистились и гладились, плясали перед зеркалом в предвкушении желанной встречи с родными и близкими, один лишь Андрей никуда не собирался и грустно смотрел на суетливую толкотню. Валерка удивленно спросил:
— А ты чего?
— Мне ехать некуда.
— Как некуда?
— Детдомовский я.
— И у тебя никого-никого нет?
— Никого.
— Так поехали к нам! — тут же предложил Валерка. — Вместе каникулы проведем! Знаешь, какое у нас село — во всей округе такого не сыщешь! Речка, рядом лес. Рыбачить будем, загорать. Поехали!
Андрей счастливо заулыбался:
— Ну что ж, поехали!
С тех пор все каникулы они проводили вместе — в семье у Валерки.
…Русаков встряхнулся от дум. К нему шел Аргунов, и глаза его светились радостью.
— А я думал, ты улетел.
— Не попрощавшись? — Русаков пожал ему руку и сказал: — Бывай, Андрей.
— Бывай, Валера.
17
Волчок влетел в дом как на крыльях.
— Жена, поздравляй! — закричал он, высыпая на стол свертки и кульки, затем подхватил ее на руки и закружил по комнате.
Оксана, полная, круглолицая, с черными живыми глазами, звонко смеялась, просила:
— Осторожнее, ты что, забыл? Сын закружится!
— Пускай к перегрузкам привыкает! — крикнул Волчок, однако послушался и бережно опустил жену на пол.
— Так с чем тебя поздравить?
— Я сегодня обуздал такого зверя, перед которым все тигры и медведи — ничто! — Волчок торжественно развернул обернутую в бумагу бутылку шампанского: — Я вылетел на новом самолете!
— Страшно было?
— Ничуть! — Волчок хвастливо вздернул свой узкий подбородок. — Неужели ты до сих пор не поняла, что для меня страхов не бывает?!
— Хвальбушкин! — рассмеялась она. — А помнишь, как ты от жабы тикал? У мамы в Чернигове, когда мы в подвал за картошкой лазили. Летчик-испытатель, а безобидной твари испугался.
— Даже великим людям простительны маленькие слабости, — философски изрек Валерий. — Что смеешься? Погоди, ты еще в газетах прочтешь указ о присвоении летчику-испытателю, нет, заслуженному летчику-испытателю Валерию Александровичу Волку звания Героя Советского Союза. А пока…
Хлопнула в потолок пробка.
— Жена, прошу!
Оксана перестала улыбаться, темные глаза ее сделались серьезными и озабоченными.
— Я выпью за тебя, — просто сказала она. — И за нашего сына. Но пусть он будет не такой бесшабашный, как ты.
Не чокаясь, Оксана отхлебнула маленький глоток, задумчиво уставилась в золотой искрящийся напиток, словно пытаясь проникнуть в тайну рождения воздушных пузырьков, которые возникали на дне, спешили один за другим вверх и лопались, лопались, заканчивая свою стремительно короткую жизнь.
— Оксана, ты чего? — Валерий потянулся к ней.
— Ничего, сейчас пройдет. — Она отвернулась.
Волчок бережно обхватил ладонями ее голову, испытующе всмотрелся в черную глубину глаз, увидел, как в зеркале, себя и еще увидел что-то такое, что усилило его тревогу, — затаившийся страх.
— Оксана, ну что ты?..
Губы ее дрогнули.
— Валера, будь осторожен, я тебя очень люблю. А ты… ты порой такой сумасшедший. У тебя… такая работа… Такая работа! Обещай мне, ладно?
— Я ведь не враг себе.
— Ясень мий! — Оксана прижалась к нему и вдруг стала целовать в щеки, в глаза. — Вот тебе! Вот тебе!
— Караул! — дурашливо заорал Волчок. — Ну, теперь берегись!
Оксана кинулась от него на кухню, он припустился за нею.
— Ага, попалась? Ну, что с тобой сделать? Могу отпустить, могу распорядиться по собственному желанию. Выбирай, пока я добрый.
— Распорядись по собственному желанию! — засмеялась она.
Он поцеловал жену:
— Скорей бы сын родился. Никак не дождусь.
— Не торопись, всему свой срок.
— И назовем его Александром, в честь моего отца. Ладно?
— Александр… Санечка… Я научу его быть ласковым…
— А я сделаю из него мужчину: научу ловить рыбу, спать под открытым небом, а когда ему исполнится семь лет, мы уедем в Чернигов и там он будет учиться.
— К тому времени я тебе еще одного рожу.
— Может, лучше дочку? А? Для разнообразия.
— Нет уж, пусть сыновья будут. И забегают по комнате Волчата. А Волк-папа будет сидеть в кресле, важный такой, заслуженный летчик-испытатель, да еще Герой Советского Союза! — давилась от смеха Оксана.
— И рассказывать им о самолетах, которые к тому времени безнадежно устареют и в космосе появятся ракетопланы, а Ту-144 не будет уже никого удивлять…
Раздался звонок.
Они подхватились и наперегонки кинулись в коридор.
— Андрей Николаевич! Лариса! Входите! — обрадовался Волчок. — Вот хорошо, что к нам зарулили!
Андрей прошел в комнату, увидел на столе раскрытую бутылку шампанского, заговорщически подмигнул Волчку:
— А мы, оказывается, кстати!
Лариса между тем прихорашивалась перед зеркалом. На ее узком, щедро нарумяненном лице проступали коричневые пятнышки, а просторное платье не скрывало полноту в талии, и Лариса смущенно и ревностно оглядывала в зеркале свою отяжелевшую фигуру.
— Заметно? — обернулась она к Оксане.
— Ни капельки! Наоборот, ты такая красивая! — простодушно восхитилась Оксана, откровенно любуясь ею. Рядом с Ларисой она в своем домашнем халатике выглядела простушкой.
— Ну, не скажи. Видишь, как я располнела!
— Это тебе идет!
Лариса одарила хозяйку благодарным взглядом и, успокоенная, протянула авоську с апельсинами.
В коридоре снова раздался перезвон.
— Ой, кто-то еще! — Оксана шмыгнула мимо Ларисы, и из прихожей послышался ее изумленный голос: — Валера, к нам Волобуевы!
Возле грузноватого Волобуева возник маленький Волчок.
Волобуев стащил со своих могучих плеч пальто и пыхтел, развязывая на ботинке шнурок. Жена его, под стать мужу, такая же полная, протянула Оксане туго набитую хозяйственную сумку.
Оксана растерянно оглянулась на Аргунова:
— Сговорились, да?
