возвращается к разбросанным бумагам.
– Это хранилище? – говорит он, указывая на самый верхний чертеж.
– Да.
– Зачем тебе чертежи хранилища?
– Сегодня день очевидных вопросов? – спрашиваю я его.
Данте глубоко вздыхает. Поскольку его легкие похожи на гармошку, он сдувает со стола несколько бумаг.
– Папа знает об этом? – спрашивает он.
– Нет. Ты знаешь, доктор Бернелли говорит, что стресс вреден для его сердца. Я собирался рассказать ему об этом позже.
Мой отец в настоящее время на девятой лунке с Анджело Марино, главой второй по величине итальянской семьи в Чикаго. Папа ненавидит гольф, но ему нужно больше двигаться. Марино заманил его обещаниями клубных развлечений и хорошеньких официанток. Взамен Марино получил возможность прожужжать папе все уши о том, как его четверо никчемных сыновей могут продвинуться внутри организации.
Папы не будет дома еще несколько часов, а это значит, что я могу работать, ни на что не отвлекаясь. Кроме Данте, конечно.
Данте молча просматривает чертежи, его темные глаза бегают от страницы к странице.
– Это банк Пейджа, – тихо говорит он.
– Угадал с первой попытки.
– Ты собираешься его ограбить?
– Не совсем его. Лишь того, кто хранит свои деньги в его банке.
– Ты же знаешь, что он имеет дело с серьезными людьми. Не с кучкой врачей и юристов.
– Вот почему я собираюсь сделать это анонимно. Не буду оставлять свою визитную карточку, как обычно.
Данте не улыбается.
– Рэймонд не бюрократ, – говорит он. – Он пачкает руки.
– Данте, – хмурюсь я. – Мы самые крутые ублюдки в городе или нет? Я не боюсь Рэймонда Пейджа. Или кого-либо еще, у кого есть там счет.
Он молча размышляет.
– Какая прибыль?
– Существенная. Восемь цифр. И это не считая Зимнего Бриллианта. Я думаю, Кристофф спрятал его в хранилище. Никто не знает, кроме меня.
Санкт-Петербургская Братва восемь лет назад украла этот драгоценный камень из императорской коллекции Эрмитажа. Я не знаю, купил ли его Кристофф или украл у своих братьев. Но я гарантирую, что если бы другая Братва знала, где он находится, они бы не оставили его в руках Рэймонда надолго.
Один только бриллиант, вероятно, стоит пятьдесят миллионов для правильного покупателя.
– Один предмет. И мы можем профинансировать весь наш проект на Южном берегу.
Данте медленно качает головой.
– Это рискованно, – говорит он.
– Масштабное строительство – один из лучших способов отмыть грязные деньги, – говорю я. – Русские делают это постоянно.
– Ты можешь нажить себе много врагов.
– Только если меня поймают, – ухмыляюсь я. – Кроме того, мы вряд ли сейчас имеем много друзей. Насколько хуже это может быть? Гриффины по-прежнему будут на нашей стороне. При условии, что мы оставим их сейф в покое.
– Ты не собираешься привлечь их к этому?
Я качаю головой.
– Я думаю, что они больше не хотят лично нарушать закон. Им нужно поддерживать имидж.
– Но не тебе, – улыбается Данте.
– Нет. Моя репутация настолько плоха, насколько это вообще возможно.
Данте снова просматривает мои бумаги. Я не мешаю ему – нет смысла торопить моего брата. Он любит все обдумывать.
Но его скрупулезность выходит за рамки моего терпения. В конце концов, я говорю:
– Ну, ты в деле?
– Нет, – говорит Данте.
– Почему, черт возьми, нет?
Он скрещивает руки на своей массивной груди.
– Потому что ты действуешь за папиной спиной.
– Я же сказал тебе, что не хочу повышать его давление.
– Чушь собачья. Ты же знаешь, ему бы это не понравилось. Он бы сказал, что это слишком рискованно.
– Никто из вас не заботился об этом, когда мы грабили все эти бронированные грузовики.
– Это было по-другому, – Данте хмурится. – Тогда нам нужны были деньги.
– Нам и сейчас нужны деньги!
– Нет. Мы можем сделать это другим способом. Найти еще партнеров…
– Я не хочу больше партнеров!
– Ты безрассуден.
– А ты потерял смелость! – кричу я. – Что с тобой случилось? Раньше ты любил вызовы.
Теперь Данте выглядит по-настоящему злым. Требуется много усилий, чтобы зажечь его фитиль. Но как только вы это сделаете, за этим стоит целая куча динамита. Он сжимает челюсти, сдерживая то, что на самом деле хочет сказать.
– Раньше я принимал много глупых решений, – рычит он. – Теперь я вырос.
У меня нет такого самоконтроля, как у Данте. Я полностью потерял самообладание.
– Тебе просто не нравится, что все это моя идея, – выплевываю я. – Ты всегда хочешь быть боссом.
– Мне плевать на то, что я босс, – рычит Данте, отворачиваясь от меня. – Я бы хотел, чтобы ты был достаточно зрелым, чтобы взять на себя управление.
С этими словами он выходит из столовой, направляясь в заднюю часть дома, в свою спальню.
– Да, иди прими душ! – кричу я ему вслед. – Ты чертовски воняешь!
Не очень-то приятно оставаться наедине со своими разбросанными бумагами.
Но мне наплевать на то, что говорит Данте. Я собираюсь выполнить эту работу, и я блестяще с ней справлюсь. Вложу каждый пенни в Южный берег и утрою нашу империю в течение следующих пяти лет. Превращу нас из главарей мафии в одну из самых богатых семей во всей чертовой стране.
Гриффины не единственные, у кого есть амбиции.
У меня, может, и вспыльчивый характер, но также есть ум и проницательность.
Я собираюсь это сделать.
И ничто не встанет у меня на пути.
17. Камилла
Мне нужно снова увидеть Леви, потому что я должна отдать ему деньги за тот пакет с таблетками, который должна была продать. Кроме того, как бы я ни хотела этого избежать, мне нужно увидеть Беллу Пейдж.
Я придумала, как могу подтвердить, что Рэймонд – действительно отец Вика. Сначала я подумала, что мне нужно украсть его пустую кофейную чашку или жевательную резинку. Я не могу выдернуть волос из его головы, потому что этот парень лысый, как яйцо, и я сомневаюсь, что его охранники позволят мне снова
