– Ты прав, Феанор! – Ионнель включилась в разговор, глаза лихорадочно заблестели. – Не начать ли нам с великого празднества для поданных? Пусть радость переполнит нашу землю! В начале нашего пути мы должны стать ближе к народу.
Это укрепит дух жителей!
– Давайте уже решим, с чего начать! – Андор недовольно поправил ремень.
– Это не так просто. – Феанор спокойно рассматривал карту. – Каждый из нас наделен особым даром и нам следует действовать сообща.
– Я – воин. Если мы укрепим армию, мы сможем расширить пределы королевства. Разве не это главное? Веллоэнс станет мощным государством.
Ионнель воскликнула:
– О, неужели мы начнем с войны?
– Чтобы Веллоэнс процветал, необязательно затевать войну. Отец никогда не одобрит, и уж тем более не поддержит кровопролитие, – Лавьен перехватил инициативу. – Я предлагаю путь получше – торговля! Мы приумножим богатства страны. С этого надо начинать! Введем новые налоги, построим торговые дороги, пригласим за стол закрытые доселе государства!
Феанор смущенно наблюдал за назревающим напряжением. Братья и сестра словно говорили не от себя. В своей голове он слышал противоречивые мысли, поддерживающие то одну, то другую сторону. Их голос завлекал, мутил рассудок. Будто кукольник дергал за ниточки, а глупые куклы не могли противиться этому влиянию. Феанор тревожно воскликнул:
– Лавьен, Отец учил нас быть осмотрительными в таких делах!
– Я помню не хуже тебя, что говорил Отец! В этих реформах нет никакого риска! А вот в бездействии – опасность! Торговые союзы сожрут нас, если не дать достойный отпор!
Ионнель закипала.
«Ох, уж эти мужчины! На уме лишь война и торговля. Ясно же, что Веллоэнс ни в том, ни в другом не нуждается – уже сотни лет это мирная и богатая страна. Пора уделить внимание красоте. Чтобы не в каком-то захолустном Осдерне, а в центральном городе царства проходил конкурс царевен. Кто, как не я, лучше знаю толк в красоте! Музыка, поэзия, живопись – Веллоэнс должен быть культурным центром. Вот, что прославит его!»
– Послушайте меня! Я знаю, что возвеличит Царство! Веллоэнс станет средоточием культурной жизни мира. Мы соберем в своих стенах лучших певцов и музыкантов, лучших поэтов, менестрелей и танцоров, лучших живописцев. Мы будем покровительствовать самым даровитым учёным и путешественникам. О Веллоэнсе заговорят, как о государстве, в котором красота победила войну и материальные блага!
– А чем прикажешь кормить этих бродяг, которыми ты собираешься наводнить страну? – терпение Лавьена заканчивалось и он не уже не старался подбирать слова. Его поддержал Андор:
– О какой безопасности может идти речь, если Царство заполнит всякий сброд? С бродягами приходят соглядатаи и ворье! Врагу легко будет отравить колодцы – великий пир превратиться в великую скорбь.
Дверь приоткрылась и внутрь заглянуло робкое лицо охранника. Андор вперил в несчастного дикий взгляд и побледневший служака молниеносно исчез снаружи.
Ионнель обратилась за помощью к младшему:
– Феанор! Неужели и ты считаешь мое предложение глупым и никчемным?
– Сестра, никто не считает тебя глупой! Ты наделена талантом тонко чувствовать прекрасное. Но Отец учил нас жить в гармонии, мы должны дополнять друг друга!
– Конечно, брат, все, что ты говоришь – это правильно. Вот только Отец скоро отойдет от дел, и нам предстоит принимать важные решения.
На этот раз Андора поддержал и Лавьен:
– От тебя еще не поступило никакого дельного предложения. Мы думаем, с чего начать, а ты лишь поддакиваешь!
– Я предлагаю продолжать дело Отца. Он мудро управлял страной. И, по крайней мере, до воцарения и пару лет после не стоит ничего менять. Нужно сначала вникнуть в жизнь Царства.
Ионнель съехидничала:
– Такое впечатление, что ты лучше знаешь, как руководить страной.
– Разве вы не видите реальности? – Андор хлопнул рукой по столу. – Невозможно управлять Царством вчетвером! Мы должны выбрать главного, а остальные должны встать под его знамя!
Лавьен видел, что теряет позицию. На месте казначея ему не удастся реализовать смелые планы, придуманные в путешествии. Конечно, выбран будет лишь один, но почему это должен быть Андор? Царевич перешёл в наступление:
– Я это слышал, или мне показалось? Андор всё давно решил! Уж не себя ли ты видишь на царском троне?
Внутри среднего брата рождалась тактика. Против старшего не пойти – по силе превосходит, по рождению первый. Слабое место его – гнев. Надо использовать это качество против него, чтобы Андор сам отказался от власти. Лавьен покачал головой:
– Видимо, братишка уже примерил корону!
Глаза Андора сверкнули, прежде бледное лицо заалело. Пронзая брата взглядом, сквозь зубы процедил:
– Если бы не совет Единства, корона по праву принадлежала бы мне и никто из вас и не думал бы претендовать не нее!!!
Царевна возмущенно воскликнула:
– Андор! Лавьен! Прекратите!
Она потерла виски, разгоняя кровь. В голову навязчиво стучалась пугающая мысль. «На самом деле отец завещал бы трон младшему. Хорошо, что Феанор не дальновиден, а эти двое бросились друг на друга, как дикие петухи. Несдержанные братцы и младший – бесхарактерный. Как тут не отдать первенство мудрой и послушной дочке? А эти пусть останутся управителями над своими частями – армией, казной и библиотекой».
Феанора потряхивало.
– Если бы вы действительно помнили слова отца…
– Мы помним слова Отца – Ионнель с удивлением услышала собственный резкий и твердый голос. – Служите Веллоэнсу каждый своим даром! И мы готовы служить! А ты что собираешься делать, править? У тебя получается сидеть за книгами, но не раздавать поручения. Зачем тебе эта власть? Ты же ни на что, кроме чтения, неспособен!
– Почему же, способен, – Лавьен ткнул в Феанора пальцем. – Он отлично твердит: «А помните, что говорил Отец?», «А помните, Отец предупреждал…»
– Феанор еще ребенок, он верит в сказку, что четверо смогут управлять государством! – Андор стоял прямо, насупился, голосу вернулась сдержанность. – Нам важно выбрать монарха. Но как быть, если никто не хочет выслушать другого? Может, нам разделить царство?
– Действительно, пора взрослеть! Разве кто-то против единства? Почему бы и власть не поделить поровну? – Голова у Лавьена накалилась и он лихорадочно подбирал слова. – Веллоэнс от этого не перестанет быть Царством, но каждый будет править на своей территории и реализует свои замыслы. Андор укрепит армию, я займусь улучшением благосостояния, а Ионнель разовьет культурную сторону.
– Нельзя разделять Царство! – Феанору показалось, что в комнате воздух сгустился и фонарики едва пробивались через эту мглу.
Андор, Лавьен и Ионнель медленно обступали стол, внимание их всецело было приковано к карте.
– Какое разделение? Просто каждый из нас будет отвечать за свою часть Веллоэнса! Меньшую часть легче защищать.
– Мы же семья, что может нас разделить? Мы не будем мешать друг другу, напротив, будем помогать! Никогда в истории не было четверых царевичей. Новая ситуация требует новых решений.
– О каком разделении может идти речь? Для творчества нужна свобода! Пусть хотя бы часть Веллоэнса будет свободна!
Андор, Лавьен и Ионнель накинулись на карту. Феанор воскликнул и бросился к столу, чтобы защитить драгоценный пергамент.
Кожа натянулась, прошитые металлом дороги затрещали. Швы побелели и истончились. Глухо затрещало и царевичи с шумом разлетелись в стороны. У каждого в руках остался клок карты. Случайность или предвидение – участки карты совпали с желаемыми. Андор рассматривал кусок с восточными границами, примыкающими к Кеттинским землям. Лавьен с ужасом и радостью обнаружил, что на его клочке много драгоценностей, торговых путей и очень широкая северная область граничит с Манохой – а у царевича были очень серьезные планы на эти земли. Ионнель достался неширокая, но длинная западная полоса. Феанор в ступоре разжал кулак. В ладони лежал смятый клочок с замком и крохотная южная область с полями, лесами и десятком городишек. На одном краю остался замок, на другом – урочище шестнадцати рук.
Голос старшего был тверд, когда он оглашал решение четверых. Лавьен увлек князей описанием выгод и предстоящего благополучия. Ионнель вдохновила рассказами о красоте и искусстве. Феанор даже не встал из затененной ложи. Он не верил своим глазам, ощущениям и мыслям. Как-то в миг все перевернулось. Ему казалось, что вместо искренних, добрых и отзывчивых кровников на постаменте стояли чужие, налощенные, искусственные куклы. Или это он слишком глубоко ушел в себя? Перегрузился в Обители Шестнадцати Рук? Всё равно – то, что они так слаженно говорят, настораживает. Юноша поник и постарался выровнять дыхание.
«Вернусь в Обитель. Это лучшее, что я могу сделать».
За ширмой в тайной комнате площадь рассматривал Бывший Царь. Подошел Суфий, протянул пиалу с чаем:
