определить местоположение спасительной поверхности. Чернота, сгустившаяся со всех сторон, стучала в воспалённом мозгу – конец, конец! В лёгких заканчивался воздух, и в отчаянной попытке Максим попытался сбросить ненавистные сапоги. Злость на себя, на свою беспечность придавала силы, и ему удалось скинуть один сапог, другой. Теперь телогрейка! Господи, какой же тяжёлой бывает зимняя одежда!
Глоток свежего воздуха ударил в мозг и теплотой пронёсся по замерзающим жилам.
Уже не чувствуя холода, Максим плыл. Не было ни страха, ни радости от чудесного спасения. Да и спасения ли, коли, не было видно вокруг ни берега, ни звёзд над головой!
Максим почувствовал, как чьи-то руки схватили его за запястья и потащили вперёд. Захлёбываясь, он пытался рассмотреть своего спасителя, вот только брызги, что летели прямо в глаза, да учащённое дыхание незнакомца сливались в единую картину. Чернота…. Внизу, вверху, впереди.
Максим спал. Вернее, ему казалось, что спал. Он явно видел, словно на кадрах кинофильма, как пробирались они запорошенными огородами к освещённому фонарём дому. Переставший чувствовать замёрзшие ноги, Максим хлопал себя по леденеющим плечам.
– Потерпи! – с сочувствием посмотрел на него жилистый парень, тот, что так кстати оказался в нужное время на безжизненном ночном берегу. « Он что, не мёрзнет что ли?» – почему-то равнодушно мелькнула мысль.
В доме играла музыка, и пришлось долго стучать в окно. Тепло, словно эфир пахнуло в лицо, когда в проёме распахнутой двери показалось милое девичье личико. Максима провели прямо к топящейся печи и усадили на старый диван, приютившийся у стенки.
Несколько пар сидели за столом и шумно обсуждали какие-то новости, совсем не обращая внимания на гостя. Максим удивился, что так и не увидел ни магнитофона, ни какого-нибудь плейера, откуда бы лилась эта красивая и очень грустная мелодия.
– Выпьешь? – подошёл его спаситель.
– Да, – кивнул головой Максим, но захотелось спать. Он так и уснул сидя, прислонив голову к диванным поручням. И ему было абсолютно всё-равно, кто эти люди, как их зовут и по какому поводу они здесь собрались. …
– Ну и зачем ты на берег пошёл, Миша? – послышалось откуда-то издалека.
– Веру свою встречал, дядь Макар! – шмыгая носом, оправдывался парень.
– Пять лет, как уплыла, а ты каждый год ходишь! – недовольно кряхтел старческий голос.
– Вернуться обещала.
– Вернуться! Она до тебя утонула, какое такое возвращение теперь!
– Вот-вот, – вставил кто-то, – лежишь под своей корягой, вот и лежи! Да ещё этого заморыша притащил! Если б из наших был, а то….
– Заткнись, Федька, – вспылил Миша, – тебе о чём говорить? Ты со своей Еленой Прекрасной бултыхнулся в речку на машине, там и притаись!
– Ага, у них теперь всё на двоих: и тина, и песок! – хохотнул один из гостей.
– Кто бы рычал…. – обиделся Федька.
Звякнули рюмки.
«Забавно всё, – думал Максим,– и дом этот, и утопленники. Тёплая печка, мягкий диван, музыка». Потом голоса стали удаляться. «Может, и не тонул я вовсе?» – пришла запоздалая мысль.
Почувствовал, как кто-то бьёт его по щекам. Открыв глаза, увидел испуганного Лёшку Стругацкого. Тот, стоя на коленях, яростно пытался разбудить Максима.
– Ох! – выдохнул он, едва заметив вздрогнувшие веки.
– Ты откуда? – не понял Максим, садясь на землю. Она была мёрзлой, и холод тонкой змейкой начинал проникать под спецовку. Ноги, колени, грудь. Заметил, что нет сапог, нет телогрейки, нет шапки. Возвращалось сознание чего-то страшного, уже свершившегося.
– Ты чего, дурак, вытворяешь?! – кричал Лёшка, – Сергеич всю округу на уши поднял, когда догадался, что ты ушёл! Да ещё на ночь!
В машине опять вернулось ушедшее тепло. Успокоившейся Стругацкий крутил баранку и поглядывал на Максима:
– Да, брат, устроил ты переполох! Ладно, я догадался, что ты в Посольское направился! – Он самодовольно хмыкнул, – Представь: ночь, холод. Все разбрелись на твои поиски, а я по следам, да к речке! Дальше соваться не стал, вижу, лёд ещё не устоявшийся. Ну, думаю, на тот берег ты перебрался. Чудом, но сумел. На машину и на другую сторону! Крюк через Посольское пришлось давать. Вот в той развалюхе тебя и нашёл! На весь берег одни эти стены!
« Если б ты видел что это за развалюха!» – хотелось сказать Максиму, но передумал.
– Повезло. Одного понять не могу, как это ты не замерзнуть умудрился? – всё философствовал Стругацкий, – Ни костра тебе, ни крыши над головой, даже одежду куда-то раскидал, а как-будто с печки выполз, а? Бегал всю ночь что ли?
– Бегал! – кивнул головой Максим. Ничего не хотелось рассказывать, тем более никто не поверит в этот странный сон с чудесным спасением. Всего ночь прошла, а как всё изменилось….
– Да! – неожиданно вскрикнул Лёшка и едва не перевернул уазик на повороте, – Тебе миксер новый идёт! Старый в город на базу, потому как ресурс свой выработал! Это не я, это Сергеич сказал. Так вот. Конечно, у тебя второй класс, опыт опять же…. А мне от этого драндулета никуда не деться!
– Дурак ты!– едва слышно сказал Максим.
– Чего?
– Ничего, на дорогу смотри!
Главное, чтобы помнили
Что за май нынче выдался, подумал Николай, сворачивая на обочину, жарит, как в середине лета! Июль, не иначе! Кондрашов уже, поди, Девичьи Горки прошёл, а может, и ночевать там остановился. Дальнобой, вообще, дело неблагодарное – сегодня ты на коне, а завтра под ним. Так и утром сегодня случилось, когда два ската на «выстрел»! Егорка Кондрашов помочь, было вызвался – напарник как-никак, но Николай отговорил: езжай, мол, до самих Горок, там и встретимся, а здесь с колёсами этими сам разберусь, зря что ли две запаски вожу!
– Ну, смотри, Николай Иваныч, вдвоём бы сподручнее!
Егорка упылил, а он часа четыре провозился, не меньше, да ещё жара эта чёртова! Терпи Вавилов, говорил сам себе. Пока чайку попил, пока советы шоферские на стоянке послушал, тут уже и время далеко за полдень перевалило. Надеялся Егорку догнать, так ещё и шланг топливный лопнул в пути!
Николай съехал с обочины в прилесок и заглушил мотор. Минут пятнадцать передохнуть надо, дал он себе установку, воздухом подышать. Тем более, судя по навигатору, до Девичьих Горок тридцать километров осталось!
Берёзова роща была хороша! Шумели верхушки деревьев, а по зелёной, ещё свежей и незапылённой траве, сновали муравьи. Вот работяги, усмехнулся Николай, нам бы, людям, ваши заботы! По крайней мере, муравьям пробитые колёса не надо перекидывать! Ему понравилась эта мысль, и он с блаженством вздохнул полной грудью.
Отойдя подальше от муравейника, прилёг на траву, закинув руки за голову. Всего десять минут, успокоил он себя, а Кондрашов подождёт, всё-равно, наверно, ночевать собирается, меня ожидаючи!
Выбил его из забытья страшный взрыв. На лицо упали комки перегнившего дёрна, вырванного вместе с корнями травы, и Николай испуганно вскочил на ноги. Что это?
Откуда-то из кустов выскочил человек, одетый в военную форму, с наганом в руке:
– Почему без оружия? – зло
