его никто ни в чём не обвинял, просто все хотели скорее вернуться в Город, а потом разъехаться по домам, благо, до начала занятий ещё оставалось время.
Выйдя к излучине, устроились на отдых. Крутов с Дементьевым долго ходили по берегу в поисках кострища.
– Здесь костёр был, Юра! – то ли спрашивая друга, то ли убеждая себя, ворчал Крутов, – Вот, на этом самом месте мы мясо ели, помнишь?!
– Должны же следы быть! – соглашался тот, – А здесь дерево поваленное лежало, на нём тот, второй, сидел!
Крутов отошёл к малиннику и поднял засохшие ветки.
– Нашёл! – радостно вскрикнул он, показывая всем старое заржавевшее ружьё.
Забыв про отдых, все сгрудились возле комсорга.
– Не так что-то, – авторитетно сказал кто-то из ребят, – Это здесь не один год пролежало. Вон ветки совсем сгнили!
– Мальчики, домой надо! – засобирались девчата.
Город встретил ребят пышущей от асфальта жарой и шумом выезжающих на дачи автомобилей. Мысль о встреченных браконьерах не давала Крутову покоя. Он ходил из угла в угол по комнате общежития, которое опустело на летний период. Остались лишь те, которым некуда было ехать, с разрешения деканата коротали летние дни, снуя по затихшим коридорам, заглядывая в комнаты то за солью, то за спичками, то просто перекинуться парой слов.
Заглянул Дементьев.
– Ты разве не уехал? – удивился комсорг.
– Мои предки на юге, так что я в твоём распоряжении! – оскалил белые зубы Юрка.
– Ты о чём?
– Знаю, знаю, что задумал! В Чиронгу вернуться хочешь? – хитро прищурился Дементьев, – Деньги-то есть?
– Найдём! – обнял друга Крутов.
В таёжных посёлках своё течение времени. Постоянной работы у жителей нет, поэтому весь день пылят по улицам в разные стороны допотопные мотоциклы, спешат на велосипедах по неотложным делам полураздетые загорелые ребятишки, да бабы изредка, выбивая пыль, стучат палками по длинным половикам, развешивая их на верёвки в своих дворах.
В местном магазине толстая продавщица подозрительно осмотрела вошедших. Дементьев примирительно направился к прилавку:
– Добрый день, хозяюшка!
– Городские что ли? – не ответив на приветствие, поинтересовалась она.
– Городские. Нам бы из охотников кого-нибудь! – Юрка предусмотрительно достал из кармана портмоне.
– Да у нас, почитай, все охотники! – завидев деньги, смягчилась продавщица, – Конкретно кого-то надо?
– Тех, кто на Агафьины болота ходил! – уточнил Крутов.
Продавщица удивилась:
– У нас туда никто не ходит – гиблое место. Это не вы ль недели две назад сюда приезжали? Вас ещё много было?!
– Может, ходил кто-то? – увёл разговор в сторону Дементьев.
– Кроме Гоши Силантьева никто туда не ходил, я это точно знаю! Да и он со своими дружками туда сдуру попал! Ушли четверо, вернулся один, так вот! Может, его надо?
– Значит, его! – мотнул головой Крутов.
– Тогда нам водочки пару бутылок, колбаски немного, ну и ещё чего-нибудь. Для закуски! – подмигнул толстухе Юрка.
Этого мужичка трудно было назвать Гошей. Скорее, Георгием, потому что лет ему было уже под пятьдесят, да и выглядел он неважно, но заметив бутылки в руках ребят, воспрянул духом, выпятив свою поросшую седыми волосами грудь:
– Гостям всегда рады! – он потёр ладони и старательно вытер их о давно не стираные брюки, – Все вопросы, братаны, потом! Вижу, что они у вас есть! С закуской напряг, а поскольку вы со своей, то все проблемы отпадают!
– На Агафьины болота ходил? – нетерпеливо спросил Крутов, дожидаясь пока Силантьев умилённо вздохнёт после выпитого стакана.
– Люська-продавщица что ли сказала?
– Были мы там, – Дементьев подсел к Гоше, – совсем недавно были.
– Ну, вы даёте! – удивился Силантьев.
Он замолчал, словно собираясь с мыслями. Потом молча налил себе ешё стакан и выпил, откусив ломтик нарезанной колбасы.
– Нас четверо корешей было, – начал рассказ Гоша, – Выросли вместе и всю жизнь здесь прожили. А потом, лет семь назад, дёрнул нас чёрт на Агафьины болота забрести. Знали, что туда нельзя, испокон веков предки наши туда ни ногой, а мы вот…. Короче, браконьерили мы тогда лихо: работы нет, жёны ругаются, дети, как оборванцы ходят. А так мясо сбывали шоферам, а те, наверно, дальше в город. Ещё шлёпнем? – глянул он на ребят.
– Давай, только в меру, а то и дорассказать не успеешь! – усмехнулся Юрка.
– Успею…. – Гоша выдохнул и опрокинул в рот наполненный стакан. Водка подействовала, и он уже мутнеющим взглядом осмотрел ребят, – Знаете, что дальше было? Место там есть, возле поворота ручья, излучина. В этом самом месте мы табор разбили. Темнеть уже начало, а тут он.
– Кто? – не выдержал Крутов.
– Кто-кто, сохатый! – обиженно взглянул на него Гоша, – Кто же ещё!
– А дальше?
– Федька Малюта ружьё схватил и за ним, только кусты затрещали. Колька Мохнатый с ножом следом! Он тихий, Колька, только нож пуще ружья бережёт. Берёг…. Так вот.
– Ну, и…? – не выдержал Юрка.
– Короче, мы вдвоём с Мишкой Лабудой у костра остались. Мишка хилый, он у нас вроде поддержки был. Только к утру мужики не вернулись! Мы так и прождали их всю ночь. Слышали, что где-то на болотах сохач ревел, да только темно было, куда пойдёшь? Всё надеялись мы, рассвет ждали. Иначе, как мясо донести по темноте-то? Я задремал. Очнулся, а Мишки нет. Кричал долго – бестолку.
Страшно было, а пошёл к болотам. Может, думаю, меня ждут. Только ружьё на тропинке нашёл….
– Это? – спросил Крутов, вынимая из рюкзака двустволку с обломанным прикладом.
– Это… – ошарашено посмотрел на парней Гоша, – это где ж вы его нашли? Моё это, мы его всегда на охоту брали! Батькино ещё.
– На вашем таборе и нашли, возьми! – протянул ружьё Крутов.
– Я с ним тогда на табор вернулся, потом спрятал от греха подальше. Целые сутки ещё возле костра сидел, дрожа от страха. А когда понял, что конец, сюда вернулся. Может ещё? – Гоша жалостливо посмотрел на Дементьева.
– Наливай! Так что дальше-то было?
Силантьев помахал указательным пальцем: дай, мол, допью! Крякнул от удовольствия:
– Мужики потом рассказывали, что видели моих друзей на излучине, а близко подходить побоялись. Знали ведь, что погибшие они давно! А, кстати, – Гоша икнул, – вы меня почему расспрашиваете-то? Хотя…. Меня милиция целый год пытала, а раз нет трупов, то и дела никакого нет! Разве мог я друзей своих….
– Так, значит, на болота больше ни ногой?
– Ни-ни…. Какой я охотник? Семь лет, как пью её, горемычную! – он указал взглядом на опорожненную бутылку, – Жена в город подалась, дети разъехались…. Теперь у меня один путь – к друзьям…. А они почему-то за мной не приходят….
Гоша, насупившись, замолчал. Он прислонился головой к стенке, скрестил на груди руки и уснул.
Уже в автобусе Дементьев спросил Крутова:
– Как думаешь, это те мужики были, о которых Гоша рассказывал?
– Думаю, да, только заковыка одна есть – как же мы с ними разговаривали, если уже семь лет, как они умерли?
– Задача…. – согласился Юрка, – Не может же быть общего помешательства у десяти человек сразу! Да и ружьё Гоша признал!
– Призраки, наверно! – подытожил Крутов, – Я думаю так: спасали они нас от
