Резкие прерывистые движения выдавали, что мать сильно нервничает, но Злата не отступила:
— Женщина, ваш сын серьезно болен. Пожалуйста, отведите его к врачу. Срочно!
— Да отстань ты от меня! Роди своего и веди его, куда хочешь!
Она крепче ухватила сына за плечи, намереваясь отодвинуть его еще дальше от назойливой девушки.
— Подождите. — Злата опустилась перед ним на корточки, положила одну руку ему на спину, а другую — на грудь и стала делать круговые движения. Пальцы сразу почувствовали, какой он хрупкий: при желании можно было прощупать все косточки, а при более сильном давлении, возможно, и сломать. В одежде он казался покрепче, чем был на самом деле. С состраданием Злата взглянула ему в глаза и провалилась в доверчивой синеве.
— Оставь нас в покое! — вскрикнула мать. — Не трогай моего ребенка!
— Я просто делаю ему массаж сердца, — отозвалась Злата, — Я хочу помочь.
— Откуда я знаю, может ты ведьма какая, хочешь изурочить моего Алешку. Он и без тебя постоянно болеет.
Люди стали прислушиваться. Немолодой мужчина с квадратными, словно рубленными кистями, произнес:
— А мальчонка-то и правда, того, выглядит больным. Ты это, мать, потерпи. Ежели дивчина поможет, то только лучше будет. Похоже, она знает, что делает.
— Нам ехать надо, а она пристает! — взвизгнула мать.
— Все равно автобус пока не подъехал, — ответил он, и другие пассажиры согласно загудели.
Мать оглядела лица, в которых выражалось осуждение, и нехотя отступила. Настороженно она наблюдала за движениями странной девушки, которая водила руками над ее сыном.
Злата чувствовала волны, исходящие от маленького сердечка. Оно билось неровно — стукнет и замрет, затем словно проснется, еле слышно трепыхнется, и опять тишина. Злата попыталась передать ему столько своей энергии, сколько могла; напитать его силой, какой обладала, шепча про себя: «Ты только живи, живи! Бейся!».
Откуда она знала, что нужно делать, сама не понимала. Руки работали сами по себе — водили возле груди Алеши, ловили исходящие от него импульсы; распутывали тугие комки и заполняли пустоты энергией. Злата не знала, сколько времени прошло, когда поняла, что больше ничего для него сделать не сможет: сердце билось так же ритмично, как у здорового ребенка. Щечки Алеши порозовели, и он робко улыбнулся.
Злата разгладила на нем рубашку.
— Сейчас тебе лучше?
— Да.
— Теперь твоя болезнь ушла от тебя. Она превратилась в… — Злата порылась в дамской сумочке и вытащила простой карандаш. — Вот в это. Она нам больше не страшна.
Алеша протянул руку, но Злата переломила карандаш и выбросила в урну.
— Вот и все! Живи веселеньким и здоровеньким.
Внезапно и Алеша, и его мать, и автобусный перрон со всем, что на нем находилось, растаяли, и Злата вынырнула из видения. Она снова сидела в классе за столом, а все, что видела раньше, ей просто почудилось.
— Какое странное видение, — задумчиво пробормотала она, все еще чувствуя покалывание на кончиках пальцев, словно продолжала лечить мальчика. Она подула на подушечки пальцев, но покалывание не проходило. Потерла ладони, но пульсация усилилась. Она подняла глаза. Арония изучала ее, и вид у нее был озадаченный. Заметила, что Злата смотрит, и перевела взгляд на Аннету, которая улыбалась.
— Я видела себя эльфом цветов, — шепнула она.
Цикута недовольно кривила губы.
— Я не собираюсь быть эльфом огня. Вранье все это. — сказала она и обиженно отвернулась.
Магистр Арония снова улыбнулась, на этот раз печально, развела в стороны руки и сказала:
— Я вижу, не всем понравилось. Кто-то не понял, какие у него есть возможности, — она мельком взглянула на Злату. — Иногда эликсир «Тайные возможности» показывает не ваши возможности, а ваши мечты. Но чаще он говорит о том, чего вы можете достичь.
Злата никак не могла понять, о чем говорило видение. Она никогда не мечтала быть врачом и способностей к врачеванию у нее тоже не было. Подумав немного, решила, что эликсир не подействовал на нее так, как надо. Злате просто приснился странный сон. Можно было бы забыть о нем, если бы не непонятное покалывание в пальцах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Глава 29. Вещий Дисмарх в гневе
Над замком, сурово взирающим на все в округе, клубились темные тучи. Они напоминали страшных злобных зверей с оскаленными мордами. Гнулись, постанывая, верхушки деревьев; сыпались вниз желтые и сухие листья.
Из замка доносился такой рев, словно несколько дней не кормили льва в клетке. Слуги попрятались по своим каморкам, трясясь от страха и испуганно прислушиваясь.
— А-а-а! У-у-у! — раздавались громогласные крики. — Всех уничтожу!
Эхо поднималось к высоким потолкам, билось под ними стаей черных птиц, стремясь выскочить за пределы замка, но закрытые наглухо окна препятствовали этому. Не найдя выхода, эхо множилось, наслаивалось друг на друга.
Слуги потеряли счет времени, сидя тихо, как муравьи в муравейнике и ожидая, когда хозяин утихомирится. Немало времени прошло, прежде чем вопли стихли.
Слуги осторожно зашевелились, гадая, миновала угроза или нет, все еще не осмеливаясь выйти. Тишина висела недолго. Снова послышался грозный рык, на этот раз хозяин призывал Раписа. Челядь вздохнула с облегчением — похоже, никого не накажут. Раз хозяин призывал советника, значит, причина гнева не в них.
Рапис не заставил себя ждать. Видимо, он знал, что медлить нельзя. Он рывком открыл дверь и вошел в комнату хозяина. Одного взгляда ему хватило, чтобы увидеть сорванные и истоптанные гобелены, перевернутые кресла, разбросанные по полу и расплющенные фрукты.
Вещий Дисмарх стоял у окна и держал в руках осколки фарфоровой вазы.
Рапис с сожалением посмотрел на остатки вазы из редкого голубого фарфора, возраст которой насчитывал тысячу лет. Он лично искал эту вазу, мотаясь от одного родового замка к другому, и вел переговоры о ее покупке. Она пережила пожары, наводнения, переезды, и закончила свою жизнь от несдержанности последнего хозяина.
Советник невозмутимо поклонился.
— Хозяин, вы меня звали.
Вещий Дисмарх взглянул на него с ненавистью и прошипел:
— Твоя хваленая Аннета раскололась, как яичная скорлупа, и все рассказала этой девчонке, а та доложила Старой Альве.
Рапис вздрогнул: такого провала он не предвидел. Вещий Дисмарх буравил слугу свирепым взглядом, ожидая ответа. Рапис снова поклонился.
— Так и было задумано, хозяин.
— А, было задумано? — заревел Вещий Дисмарх и метнул в Раписа остатки вазы.
Рапис увернулся. Осколки ударились о стену и брызнули в стороны, расколовшись на более мелкие фрагменты.
— Хозяин, я предвидел, что она расскажет, и разработал запасной план, — поспешил сказать советник, не дожидаясь, когда разгневанный хозяин метнет в него столик с резными ножками.
Вещий Дисмарх оторвался от столика и прорычал:
— Что за запасной план?
— За девчонкой следит другой подсыльный.
— А почему я узнаю об этом только сейчас? Почему ты не сказал об этом раньше?
— Я боялся, что вы оставите Аннету дома.
Лицо хозяина побагровело, даже корни волос покраснели.
Опасливо поглядывая на столик, Рапис пояснил:
— Я знаю, что вы не успели насладиться Аннетой, но она отвлекла внимание от основного подсыльного, и тот теперь вне опасности.
— А что делать со старой древнийкой? — рявкнул хозяин. — Она теперь знает, что мы задумали.
— Она не опасна, думая, что раскусила все наши планы, поэтому мешать не будет.
— Основной подсыльный тоже может провалиться. Иногда я думаю, что сам великий асам помогает ей. — пророкотал Вещий Дисмарх.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Рапис тоже подумал, что девчонка слишком удачлива.
— Можно избавиться от нее, если отправить на нижний уровень. — предложил он.
Хозяин долго смотрел на Раписа, словно размышляя, согласиться, или нет.
— Займись этим. Пусть основной подсыльный устроит это.
— Хорошо, хозяин.
