— Вещий Дисмарх? Ты сказала Вещий Дисмарх? Вот оно что… — древнийка задумчиво потерла тыльную сторону руки указательным пальцем. Посыпались кусочки высохшей земли. — Хорошо, я подумаю, как ей помочь. А сейчас забудь об этом, учись на эльфа.
Злату удивила перемена в поведении древнийки, когда она услышала о Вещем Дисмархе. Очень хотелось узнать, что та предпримет. Вопрос так и вертелся на кончике языка, но строгий вид древнийки говорил, что спрашивать бесполезно. Злата нехотя поднялась.
— Погоди, — остановила ее Старая Альва. — Ты должна помнить об одной вещи. Чем больше ты живешь здесь и узнаешь наш мир, тем больше забываешь мир людей. Спасет от забвения только фигурка. Береги ее, без нее потеряешь память. Это все. Иди.
— Старая Альва, могу я попросить у вас небольшой кусок веревки?
В глазах древнийки мелькнуло изумление.
— Ты решила подвязать растения? — спросила она.
— Нет, — замялась Злата. — Хочу сделать шнурок для фигурки. Повешу на шею, чтобы не потерять.
— Хорошо придумала, — улыбнулась древнийка, а Злата почему-то смутилась.
Древнийка порылась в кармане и вытащила тонкую, почти прозрачную веревочку.
— Держи. Не смотри, что тонкая: она очень прочная и незаметная.
— Спасибо. — Злата обернула веревочкой фигурки собаки под животом и затянула узел.
Древнийка прикоснулась к узелку и что-то прошептала.
— Чтобы узел не развязался, — ответила она на вопросительный взгляд Златы. — А сейчас иди, а то твоя соседка тебя потеряет.
— Спасибо, — снова поблагодарила Злата и повернулась к замку. Через несколько шагов она услышала шелестящий голос:
— Помни, в Альвии нет эльфа денег.
Злата обернулась. Старой древнийки на месте уже не было, но Злате показалось, что в воздухе мелькнули прозрачные крылья. Она моргнула, и наваждение исчезло.
Глава 26. Матвеевна в школе
Злата проскользнула в щель гигантской двери, размышляя над тем, зачем древнийка несколько раз повторила одну и ту же фразу. Неужели намекала на прошлую жизнь Златы, в которой все вращалось вокруг денег? Может хотела указать, что Злата ошибалась, считая, что люди имели ценность, только если у них лежали на счетах в банке внушительные суммы? «Бред какой-то. Откуда она знает, люблю я деньги, или нет? Если только Колобок прочитал мои мысли и передал Старой Альве», — Злата наморщила лоб, вспоминая, думала ли она о деньгах при Колобке? — Вроде нет. Может, в Альвии все всё о тебе знают?».
Когда-то Злата увлекалась фэнтези, с упоением читала Толкиена. Особый интерес вызывала принцесса Арвен из властелина колец. Та самая, которую сыграла в фильме Лив Тайлер. В детстве Злата мечтала оказаться в сказочной стране, представляла себя прекрасной эльфийкой, владеющей необычным волшебством.
«Домечталась. Похоже, мечты сбываются: в сказочную страну попала, только умение владеть волшебством, похоже, где-то затерялось», — процедила она сквозь зубы и натолкнулась на что-то мягкое. Она отпрянула назад и подняла глаза. Перед ней стояла Матвеевна. Похоже, она направлялась в школу мыть полы. Все работники школы, включая некоторых магистров, жили в дальнем крыле здания, отдельно от учеников. Они даже питались в своей столовой. За учениками никто особенно не приглядывал. Если в мире людей детей нельзя было оставлять надолго без присмотра, чтобы те чего-нибудь не натворили, то в школе эльфов особенно этим не заморачивались. Младшие ученики боялись проказничать, помня строгие школьные правила, которые гласили: «В случае нарушения порядка в школе более трех раз ученик немедленно исключался из нее». Магистры рассказывали, что это правило соблюдалось жестко, невзирая на происхождение и способности. Кроме того, за младшими приглядывали старшие ученики.
Матвеевна удивилась, увидев Злату так рано.
— Ты почему не спишь? Смотри, дисциплину не нарушай, а не то вмиг выгонят. Не забыла, что до конца срока осталось два дня?
Злата решила не ссориться с Матвеевной. Она улыбнулась как можно приветливее:
— Баба Люба, ой, Любовь Матвеевна, доброе утро! Я так рада вас видеть!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Щеки старушки приподнялись, возле глаз появились мелкие морщинки — она радостно улыбнулась в ответ.
— Вот всегда бы так здоровалась со старыми, глядишь, и сюда бы не попала.
Замечание Злате не понравилось. Иногда она тоже думала, что попала в этот мир из-за злой старуху. Разве могла Матвеевна что-то знать о стычке в лесу? Может, она тоже причастна? Злата прищурилась:
— Расскажите, а за каким фигом вы следили за мной в пещере?
— Как за каким фигом? — опешила Матвеевна, — А за кем еще мне следить? Своя, как-никак. И не следила я за тобой вовсе, а приглядывала. Места там не очень веселые были, и концерт какой-то странный. Уснула я от их музыки, аж ноги затекли. Когда очнулась, глядь, а танцовщицы уже пропали. Поднялась было, да оступилась и в яму ахнулась.
— Эти ямы называются колодцами. Через каждые двенадцать лет они открываются на семь дней. Можно попасть с одного уровня на другой, из нашего мира в мир эльфов, и наоборот.
— Смотри-ка, как много ты уже выучила. — подивилась Матвеевна.
— Ага. Дальше-то что?
— В общем, в яму я провалилась и вынырнула у дворца. Как узнала позже, это оказалась школа эльфов. Оглядываюсь, а тебя нигде не вижу. Стою, не знаю, что делать и куда идти. Глядь, идет старик с длинной пышной бородой. Одет так чудно. Как баба, в длинном, до пят, платье. Ткань на вид дорогая, и платье узорами отделано. Ну, думаю, можа, это мода здесь такая, у богатых всякие причуды случаются. Вот, помню однажды…
— Баба Люба, ой, Любовь Матвеевна! Не переключайтесь на другое, и так времени мало.
— Так я к тому и говорю. Ты вон тоже с причудами. Там, дома-то, и здоровалась сквозь зубы, и бывало, пройдешь мимо, фифа этакая, — Матвеевна опустила вниз руки, растопырила пальцы и, подергивая крутыми плечами, покружилась вокруг себя, как в русском народном танце. — Да, пройдешь мимо, ни одного доброго словечка не скажешь.
— Вспомнили. Это когда было-то.
— Вот и я о том, что время идет, и люди меняются. Наверное, надо было тебе сюда попасть, чтобы научиться с простыми людьми по-доброму разговаривать.
— Ой, а вы сами… Все время ворчали, все вам не нравилось. То это плохо, то другое…
— Я-то по делу говорила. — Матвеевна недовольно сдвинула брови.
Злата хлопнула себя рукой по бедру и воскликнула:
— Ха, по делу! Всем указывали, что делать и как. То, видите ли, мать ребенка плохо воспитывает, то соседи за стенкой шибко шумят, то еще что-то. Слышала я, как вы учили бедную бабушку Аду с сыном обращаться. Все время какие-то конфликты провоцировали.
Матвеевна побледнела и с такой силой стиснула ручку швабры, что она жалобно заскрипела.
— А вот Адочку не трожь! Ты же не все знаешь. Как же ее было не учить, ежели она отдавала своему сыну почти всю пенсию? Он, видите ли, ипотеку взял, помогать ему надо. Тьфу. — она с досадой стукнула основанием швабры по полу; и швабра глухо застонала.
Злата с сожалением поглядела на нее, удивляясь, как швабра держится и не ломается. Матвеевна, не замечая удивленного взгляда Златы и скрипа швабры, продолжала:
— Отдаст, а потом сидит без денег, даже хлеба не на что купить. Я ее, бедняжку, к себе приглашала на чай, чтобы хоть чуть-чуть поддержать. Хорошо хоть, она супчик хлебала и булочки ела, а от всего другого отказывалась, гордая очень. И все больше о других, а не о себе думала.
— Она сама виновата. Нечего было помогать сыну. Он взял ипотеку, пусть сам и платил бы.
Матвеевна широко раздула ноздри и прищурилась, вперив руки в бока.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ну-ка, скажи-ка, откуда у тебя квартира-то? Сама заработала, что ли? Папа, небось, купил! Да кто ты такая, чтобы осуждать других людей? Соплячка!
— Что? Да как вы… — Злата ошарашенно открыла рот. — Я же не забирала у папы последние деньги.
— Не забирала она, — передразнила Матвеевна. — Конечно, не забирала. У таких, как вы, последних денег не бывает, только первые. Живешь ты, красавица, и не знаешь, сколько народу не живут, а выживают. Судишь, да еще и губы гнешь.
