Да, Николай Адамович, радируйте приказ за моей подписью. — Адмирал задумчиво потер подбородок, затем бросил испытывающий взгляд на своего начальника штаба. — Если не ошибаюсь, «Воротынский» болтается рядом с бригадой Владимира Дмитриевича?
— Догоняет, если не ошибаюсь. Могу запросить последнюю раскладку на карте.
— Не стоит. Радируйте всем причастным о начале «Ночного всадника».
Этим Макаров давал отмашку старта очередного этапа рейда. Навязыванием противнику генерального сражения задачи русского и немецкого флотов не ограничивались. Пока эскадра вела бой у Фарерских островов, в Норвежском море особняком держались лайнеры «Петродворец» и «Император». Переоборудованные в войсковые транспорты ранее фешенебельные океанские дворцы везли на своих палубах четыре пехотных полка со всеми частями усиления и тылами. Причем, на «Петродворце» разместился Босфорский полк, элитная именная часть, натасканные на десанты волчары. Разумеется, лайнеры шли не одни. Океанских красавцев, ранее ходивших на трансатлантических линиях, охраняли крейсера «Минск» и «Челябинск» с ними 2-й дивизион эсминцев Северного флота.
Получив приказ, лайнеры увеличили ход. Их курс лежал на запад. Одновременно болтавшаяся на фланге «Полтава» с парой эсминцев увеличила обороты турбин. Адская гончая сегодня еще не пила крови, не сказать, чтоб каперанга Воронова это сильно беспокоило, но реноме отмороженного корсара стоило поддерживать. Как раз повод выдался. В то же самое время «Воротынский» лег на курс сближения с «Полтавой».
Корабли всю ночь держали полный ход. На рассвете они достигли точки рандеву с лайнерами. Море пустынно. Разгоревшееся сражение выдуло из пролива не только британские корабли, но и транспорты. Получив предупреждение, командиры конвоев и одиночных судов изменили курс, обходя опасный район. Капитана первого ранга Воронова это больше чем устраивало. Не стоит гоняться за зайцами, когда можно взять жирную добычу.
Темнота опустилась на море. Поднялось волнение. Погода в Атлантике переменчива и коварна. Над архипелагом преткновения прошла полоса дождя. Разумеется, полеты прекратили. Даже пилоты гидропланов не рисковали, точнее говоря, командиры крейсеров не рисковали жизнями своих людей без осмысленного видимого результата. Крейсера и эсминцы рассыпались дозорными цепями. На линкорах и авианосцах работали аварийные команды, люди спешили восстановить и отремонтировать что можно успеть за короткие ночные часы.
В рубке «Цесаревича» Вадим Степанович грозным рыком разогнал свой штаб по каютам. Сам тоже спустился в салон. Война войной, а спать иногда надо. Вахтенные офицеры сами разберутся с срочными шифровками и радио с патрулей. Не маленькие чай.
Немецкий флот держался отдельно от русских. Вице-адмирал Лютьенс поднял свой флаг на крейсере «Принц Ойген». Благоразумное решение, так он не стеснял младшего флагмана, а мощные радиостанции тяжелого крейсера позволяли поддерживать связь с отдельными кораблями и соединениями.
Глава 21
Москва
23 сентября 1940. Восход солнца.
Законы мироздания не линейны. Человеческие попытки гармонизировать алгеброй уравнение Вселенной, найти божественные функции законов природы суть апроксимация, упрощение реальности до Прокрустова ложа научного подхода. И уж тем более причинно-следственные связи в человеческих сообществах, последовательности событий абсолютно не линейны. В первом приближении их можно описать фрактальными уравнениями, но это тоже очень грубая аналогия.
Никто не знает, что служит реальными условиями и спусковыми крючками тех или иных событий. А кто говорит или думает, что знает, скорее всего искренне заблуждается. В лучшем случае, разумеется. Тем более, математические функции, гармония уравнений, это прерогатива Запада. На алгебру опираются русские, немцы, англосаксы и другие дети западной цивилизации.
Восток куда тоньше. Там не опускаются до примитива интегрального исчисления, восток живет философски, наитием и куда более тонкими расчетами, базирующимися на эфирных материях смысловых оттенков и бесконечных отпечатков вечных циклов перерождений. Зря говорят будто Восток не знает такой вещи, как время. Знают конечно, но понимают его иначе, не как линейную функцию четвертого измерения, а вероятностную материю.
Князь Коноэ мог бы многое рассказать своему русскому визави о глубинах философии и мировоззрении Востока, однако обсуждали они куда более суетные вещи.
— Мне сообщали об усилении ваших гарнизонов в Маньчжурии. Зачем, граф? Вы хотите расширить свои интересы в Китае?
— Скажите, князь, а где еще мы можем размещать войска на Дальнем Востоке? — русский премьер изумленно поднял брови.
В отличие от японца граф Игнатьев не стеснялся жестикуляции, его живое лицо отражало все эмоции и чувства, но только когда это было нужно его обладателю. Несмотря на молодость Алексей Павлович хорошо владел собой, держать лицо умел.
— Вы прекрасно знаете, у нас все пути снабжения проходят вдоль южной границы и через Маньчжурию. На Камчатке большой гарнизон не разместить при всем желании.
— Понимаю. Именно поэтому бригады морской пехоты остались во Владивостоке, — князь Коноэ намеренно продемонстрировал излишнюю осведомленность.
Русский премьер согласно кивнул. Он прекрасно понял, что хотел сказать, что показал, и что хотел показать собеседник. Переговоры с высокопоставленным японцем работа сложная, общение зачастую идет на уровне смыслов и намеков. Не все могут и умеют вести беседу на таком уровне. Впрочем, для виртуозов европейской дипломатии этот язык хорошо знаком. Умные люди всегда пользуются всеми возможностями коммуникации.
— Могу ли я рассчитывать, что ваш император даст положительный ответ на мою просьбу?
— Если речь идет о расширении торговли, то Его Величество отнесется к вашим предложениям благосклонно.
— Если речь не только о торговле?
— Полагаю, это решаемо.
На желтоватом каменном лице Коноэ Фумимаро не отразилось ни малейшей эмоции, но в глазах мелькнула тень понимания. В России и Японии премьер-министр, это разные вещи. Графа Игнатьева назначил император своим решением, перед императором председателю Совета Минстров и отчитываться. Князь Коноэ являясь полновластным главой правительства был вынужден сверять свою позицию с властными группировками и кланами. Первый, но не полновластный. Да еще император Хирохито фигура отнюдь не номинальная, что бы там белые варвары не воображали.
Япония только кажется единой и монолитной. В реальности все интереснее.
Пока европейцы выясняли отношения между собой в танковых прорывах и баталиях авианосцев, за ними внимательно следили и из-за океана, и с Японских островов. Страна Восходящего Солнца удивительная культура. Целая уникальная цивилизация, внешне кажущаяся восточной, имеющая немало характерных европейских черт, да так, что порождало легенды о потерянных коленах, племенах и народах, ушедших далеко на восток к великому океану.
Внешне европейские черты, азиатские характерные пятна, свой особый характер — вот уникальный сплав японской цивилизации. Между прочем, единственная европеизированная чисто восточная культура. Что само по себе о многом говорит. Редкий синтез своего языческого синтоизма, китайско-индийского буддизма и европейского христианства, тоже интересная штука. Много говорит о культуре способной слить в один сплав столь несовместимые мировоззрения.
В
