И, не составив никакого плана, договорились поехать в гости на следующий день.
Развиваются события! Нагнетается мистическая атмосфера!
Пока что многие события можно было еще объяснять реалистически. Но недолго продлится такое безобразие. Всего двадцать четыре… Нет, пожалуй двадцать шесть часов.
Глава девятая, ужасающая
Когда трое заговорщиков шумно вымелись из тренерской, четвертый остался сидеть в полном отупении от избыточного гвалта. Он не понял – согласились ли отец Амвросий и Лилиана временно терпеть друг друга, не понял также – отшила ведьма филармонического артиста, или все-таки обнадежила.
Лежало перед ним нечто реальное – план виллы, набросанный отцом Амвросием более-менее со знанием дела. Сережа задумался – кем же служил Сашка в то далекое время, когда еще приходилось служить в армии. Не разведчиком же… Всплыло в памяти диковинное слово «понтонер», вроде бы поминавшееся бывшим энергетиком, пока он еще не стал красавцем-батюшкой.
– Понтонер – это который с понтом? – сам себя спросил Сережа.
И отправился домой.
Оттуда он позвонил Наследнику, чтобы предупредить о многолюдном визите.
– Какие камни? – не понял Наследник. – Какая, к черту, магия? Послушай, старик, я еще не завтракал!
Времени было – три четверти десятого. И, разумеется, не утра…
– Вот мы и принесем завтрак, – пообещал Сережа. – Кстати, ваш друг тоже к вам собирался – который Леонид…
Атлет замолчал, давая Наследнику время и возможность выматериться.
– Скажите ему, чтобы коньяка принес, – поразмыслив, распорядился Наследник.
– А если с коньяком – так в гости можно? – уточнил на всякий случай Сережа.
– Ес-тест-вен-но!
Очевидно, словечко у Наследника с Маркизом-Убоищем было одно на двоих.
На следующий день Сережу разбудил телефонный звонок.
– Ты когда-нибудь заберешь этот свой агрегат? – спросил Виктор Иванович. – А то он у меня место занимает.
Сперва Сережа ужаснулся, вообразив, что народный умелец смастерил прибор доктора Бадигиной в полном соответствии с указаниями заказчика, то есть – совершенно необъятную хреновину. А потом резко затосковал, вспомнив, что нет больше Майки, которая так желала заполучить этот прибор, а появится ли в этом мире когда-нибудь – неизвестно.
– Заберу, – мрачно пообещал он.
– Сегодня, если сможешь, – попросил Виктор Иванович. – Я же говорю – принтеры ставить некуда.
Сережа хотел было напомнить, что именно этого-то умелец и не сказал ни разу, но всего-навсего вздохнул. Сказал, не сказал – какая теперь разница…
И он, дождавшись перерыва, прибыл на «гольфике», готовый принять и оплатить конструкцию любой величины, и с немалым риском забрался на антресоли, где хозяйничал Виктор Иванович, и получил нечто весьма и весьма элегантное. Более того – в стиле «ретро».
Старый фен вместе с резиновой насадкой был упрятан в продолговатый, цилиндрической формы, коричневый корпус от не менее старого пылесоса, но корпус вполне целый и с никелированными деталями. Виктор Иванович отодрал железные буквы, составлявшие название, а вместо них привинтил панельку с тумблерами, которыми можно было щелкать в полное свое удовольствие. Сделал он также окошечко для термометра и кое-какие иные прибамбасы, чтобы старый пылесос выглядел как можно более научно.
Орудие сердоликотерапии вызвало в Сережиной голове странные воспоминания. Вроде бы никогда он этой штуковины не видел, однако до боли знакома…
– То, что надо? – с надеждой спросил умелец. – Может работать и в автономном режиме – на батарейках. Я там поставил парочку, ненадолго хватит. Ну?
– То, что надо, – горестно отвечал заказчик, и умелец в толк не мог взять, почему Сережа, расплачиваясь, вздыхает, словно не прибор для сердоликотерапии, а гроб с телом любимой бабушки ему выдают. – Но у него такой вид, будто он – твой ровесник.
Народному умельцу прошлой осенью стукнуло пятьдесят.
– Все продумано, – ответил Виктор Иванович, усмехаясь. – Вы скажете, что это – личный аппарат доктора Бадигиной.
Сережа хмыкнул. В конце концов, ее эксперименты начались в тысяча девятьсот тридцать пятом году… а были ли тогда пылесосы?… И сразу же, как если бы вел беседу с Майкой, стал разрабатывать версию.
В Москве Евгении Бадигиной с ее аппаратом не повезло. Он прошел испытания в нейрохирургическом институте, в госпиталях, но споткнулся о наркомат здравоохранения, и после гнусных газетных публикаций сердоликотерапия из столицы исчезла. Объявилась она уже в годы войны и – аж в Омске. При огромной нехватке лекарств в эвакогоспиталях аппаратик пришелся кстати, эксперименты были продолжены, раны заживали, ткани регенерировали и так далее. Весной сорок второго года в Омске были даже организованы курсы по изучению сердоликотерапии… Вот! Вот они-то и нужны! Выпускники курсов наверняка мастерили себе аппараты! И в военные годы, и позже… когда пылесосы уже водились…
Биография агрегата стала обрастать плотью, и Виктор Иванович совершенно не вовремя приволок на антресоли подходящую по размеру тару. Тут же прервался мысленный диалог с Майкой и временно отодвинутая в сторонку реальность подала свой гнусный голос, напомнив, что хозяйка прибора сгинула в неизвестном направлении.
А жаль – вот-вот Сережа услышал бы, да еще Майкиным голосом, на что так удивительно похож корпус от старого пылесоса. Воспоминание забилось в щель между извилинами – и поди его оттуда выковыряй…
Прибор засунули в коробку из-под компьютера, выломав ей кусок бока, и как следует обвязали веревкой, чтобы удобно было нести. Сережа попрощался с Виктором Ивановичем, положил приобретение в багажник «гольфика» и постарался о нем временно забыть.
Вечером, перед тем, как Сереже запирать зал, внезапно объявился отец Амвросий. В черной рясе, с наперсным крестом и при черном кейсе. Воплощенная элегантность!
Сережа содрогнулся – не иначе, пришел отказываться от сотрудничества с ведьмой!
Однако красавцу-батюшке было не до того. Плод покаяния еще не удалось поставить на колеса, к тому же в суете отец Амвросий не взял адреса Наследника, так что не было у бывшего энергетика другого выхода, кроме как уцепиться за бывшего электронщика.
Сережа хотел еще поменять трос в блочном тренажере. Всякий раз его удивляло – что надо делать с металлической веревкой, мало чем потоньше атлетического пальца, чтобы так ее излохматить? Зубами, что ли, грызть? Однако милые его сердцу качки исхитрялись загубить самый прочный трос за полтора месяца.
Пока Сережа обматывал нужные места изолентой, красавец-батюшка прямо в одеянии уселся качать спину.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
