Крэй’нок остановился и внимательно огляделся. В воздухе усилился запах страха.
Из темноты под деревьями его приветствовал хитрый, источающий яд голос:
— Ты добыл голову того, чье имя — Тол’чак?
Мама Фреда удивилась, услышав всеобщую речь, а не язык огров.
— Нет, моя королева, — Крэй’нок упал на колени, его голос дрожал. — Убийца моего брата вновь прибег к демоническим уловкам. На сей раз он поколебал сердца остальных.
— А договор с кланом Токтала? Их обещание?
— Их вождь, Хун’шва, противится, — огр склонил голову. — Но клан Ку’укла готов атаковать по вашему приказу. Мы уже собираемся в северной части леса.
Последовала долгая тишина. Стоявшего на коленях в палой листве Крэй’нока била крупная дрожь.
— Нет, — внезапно прошелестел голос. — Мы не станем нападать на них в их родных пещерах. Я слышала этой ночью зов на всеобщий сбор. Все придут к месту, которое называется Череп Дракона. Так?
— Да, моя королева.
— Там мы их и захватим врасплох. Я не стану больше терпеть отговорок — то от твоего брата, то от тебя.
— Нет, моя королева.
— Я хочу удостовериться, Крэй’нок. Подойди ближе.
Огр встал и, еле переставляя ноги от ужаса, пошел в чащу.
Тикал продолжал преследовать его по приказу Мамы Фреды. Кто же скрывался в этом лесу?
Когда огр и тамринк добрались до запрятанной среди деревьев поляны, знахарка увидела нечто похожее на снег, сверкающий на ветвях. Будто небольшая метель прошлась по этому укромному уголку леса. Белые пушистые комки покрывали ветви, превращали темный кустарник в белесые холмики. Даже подлесок весь был окутан белым покрывалом.
Удивительно… Что это?
Крэй’нок застыл на опушке странной поляны, а Тикал наблюдал за ним с верхушки ели.
Глядя глазами тамринка, Мама Фреда увидела, что совсем не снег окутывал лес. Тысячи красных пауков сновали туда-сюда по белым нитям и холмикам.
«Не снег! — с растущим ужасом сообразила-знахарка. — Паутина!»
Всю поляну опутывали плотные шелковистые сети.
Крэй’нок съежился перед огромным гнездом паука.
И вот в середине сетей зашевелилось что-то темное. Зазубренная кроваво-красная лапа легко прошла сквозь шелковистую завесу. Потом еще… и еще одна…
На эти ноги опиралось существо, ужаснее которого Мама Фреда не могла ничего вообразить. Гигантский паук, не уступающий размером огру, такой темно-красной масти, что казался почти черным. Восемью лапами он опирался на сеть. Из округлого блестящего брюха тянулись нити, связывая чудовище с серединой гнезда.
Но это было не самым отталкивающим.
Над яйцевидным брюхом торчало женское туловище, настолько же бледное, насколько нижняя часть выглядела темной. Длинные иссиня-черные волосы свисали на обнаженную грудь, по которой бегали красные паучки. Она бережно стряхнула их ладонью, но все внимание сосредоточила на огре.
— Королева Вира’ни… — Крэй’нок не смел взглянуть в ее холодное лицо.
Целительница, сидевшая у костра, дернулась и выронила палку.
— Фреда, что с тобой? — повернулся Джеррик.
Она не слышала его вопроса, замерев от ужаса, поскольку слышала о ведьме-паучихе от людей. Враг из числа Темных Стражей, убитый в лесах предгорий и там же похороненный. Но мертвые Темные Стражи не всегда остаются мертвыми. По всей видимости, паучью ведьму оживили и дали ей новое тело, так же, как и Рокингему перед этим.
— Ты отведешь меня в Череп Дракона, — шептала Вира’ни вкрадчиво, но ядовито и обвела пальцем деревья вокруг. — Позови воинов своего клана. Пусть они туда же отнесут коконы с моими детьми.
Крэй’нок поднял голову. Тикал — и Мама Фреда с ним — проследил за его взглядом. С ветвей свисало множество тяжелых шелковых стручков, не уступающих размером зрелой тыкве. Под блестящей поверхностью шевелились и дергались темные тела, ожидая выхода на свет.
При виде коконов огр передернулся и замер в страхе.
— Мои дети пробовали кровь этого Тол’чака, — продолжала Вира’ни. — На сей раз мы отведаем его плоти и плоти всех, кто ему помогает.
— Да, моя королева, — Крэй’нок вскочил.
Когда он оказался на ногах, ведьма-паучиха подняла голову и огляделась. Ее пристальный взгляд пронзил укутанные шелком кроны деревьев и уставился прямо на Маму Фреду.
— За нами следят! — прошипела Вира’ни, указывая пальцем в сторону знахарки.
— Тикал, спасайся! — испуганно закричала Мама Фреда.
— Что случилось? — Джеррик схватил ее за плечо.
Но у знахарки не было времени отвечать. Она мчалась вместе с тамринком, прыгала с дерева на дерево и из последних сил пыталась поддержать его. Острая боль вспыхнула в груди старой женщины, дыхание стало прерывистым.
Ее маленький помощник разделял ее страдания. Тикал прыгнул неловко и сорвался с дерева. Он стукнулся о ветку лапкой, а потом удар о землю выбил воздух из его легких.
Мама Фреда не могла дышать, но продолжала борьбу, отдавая тамринку все силы до последней капли.
Зверек вскочил на здоровые лапки, визжа от страха и боли.
— Тикал, хороший мальчик, беги, спасайся!
Огонь из груди Мамы Фреды просочился в ее руки и ноги. Она чувствовала, как Джеррик подхватил ее и баюкает в объятиях. Ее ослабевшие сердце и разум перешли в Тикала.
— Спасайся, мой малыш, спасайся…
— Спасайся, спасайся… — отозвался он эхом далеко в лесу.
Тамринк мчался, поджав раненую лапку, хватался передними, отталкивался задней, помогал себе хвостом в полете.
— Убегай, прячься… Спасайся, мой любимый малыш…
От боли знахарка не могла пошевелиться. Не могла даже вздохнуть.
Тикал несся прыжками через лес, когда что-то схватило его за ногу в полете и бросило в грязь.
Катаясь по земле и дергаясь, он отчаянно пытался освободиться. Мама Фреда видела, что пленило его, — толстая паутина обернулась вокруг ноги и теперь волокла испуганного зверька в сеть, прямо к королеве пауков. Вира’ни, выследившая его, сгорбилась и покрепче уперлась ногами с ядовитой усмешкой на губах.
Из-под ее брюха вырвалась лавина крошечных алых паучков, устремляясь к малышу-тамринку. Любимец знахарки бился и боролся, кусал паутину острыми как иглы зубами.
Внезапно он отлетел, освободившись, перекувыркнулся и прыгнул на нижнюю ветку. С мгновенным чувством облегчения Мама Фреда почувствовала, как его коготки вцепились в опору.
Но на ветке он был не один.
Маленькие пауки перебежали с коры на тонкую лапку Тикала. Когда первый укусил его, боль потери пронзила Маму Фреду сильнее, чем боль собственного дряхлого сердца. Крошка-тамринк рухнул прямо в середину потока пауков. Мгновение, и его накрыла волна.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
