На новогоднем балу школьный актовый зал был битком набит не только учениками, но и их родителями. 11 «А» класс находился на сцене. Ребята волновались. Ира осторожно отодвинула занавес, посмотрела в зал. В первом ряду сидела директор школы, а рядом заведующий гороно.
К Ире подошла завуч по внеклассной работе Светлана Борисовна.
— Ирочка, милая, выручай! Ты должна выступить.
— Светлана Борисовна, я же в концерте не задействована.
— Я знаю. Но у Леши заболело горло и он не может выступить, а у меня получается пауза между номерами.
— А что я должна делать?
— А ты покажи какой-нибудь акробатический трюк.
— Вы шутите?
— Боже мой, какие шутки! У меня в кабинете лежит мой спортивный костюм. Он тебе по росту подходит. Иди, переодевайся!
— А можно я лучше стихотворение прочту? — неожиданно предложила Ира.
— Да кто будет его слушать на новогоднем вечере!
— Будут, еще как будут! — с жаром возразила Ира.
Светлана Борисовна какое-то время поразмышляла, потом махнула рукой.
— Ладно, записываю.
Концерт начался с веселых частушек. В каждом куплете ребята пели про учителей, про свои муки на уроках. В зале то и дело раздавались смех и аплодисменты. Программу концерта вели Ира и Андрей. Зрители бурно встречали их, особенно когда на сцену выходил Андрей. Он своей внешностью напоминал Чарли Чаплина. Все складывалось удачно. После очередного номера на сцену вышла Светлана Борисовна.
— Уважаемые гости, родители и ребята. Сейчас перед вами выступит гордость нашей школы Ирина Наумова. Я не хочу перечислять ее чемпионские титулы. Нет, она не будет нам показывать свои неповторимые вольные упражнения, которыми покорила весь мир. Она прочтет стихотворение.
Ира вышла на сцену и неожиданно почувствовала, что страшно волнуется. Это она-то, выступавшая на самых многолюдных соревнованиях.
— Ира, начинай! — раздался из-за кулис голос Светланы Борисовны.
Она беспомощно посмотрела на нее, снова повернулась к залу и первые строки стихотворения прочитала так, как будто предназначены они были только одному человеку — тихо и проникновенно.
Жди меня, и я вернусь.Только очень жди.Жди, когда наводят грустьЖелтые дожди.
Зал, затаив дыхание, слушал ее. Слушали даже те, кто тоже знал это стихотворение наизусть. В Ириной манере чтения угадывалось что-то очень свое, личное, особенно дорогое ей.
Жди, когда из дальних местПисем не придет.Жди, когда уж надоестВсем, кто вместе ждет.
Ира закончила, В зале стояла тишина, потом раздался гром аплодисментов. Иру несколько раз вызывали на «бис», но она не вышла, сидела в углу и тихо плакала. К ней подошла Таня, обняла за плечи и тихо прошептала.
— У Галины Анатольевны на глазах были слезы.
Новый год родители Иры решили встретить в ресторане. Ира сказала матери, что ей хотелось бы отметить Новый год с Еленой Владимировной.
— А мы с отцом рассчитывали, что ты будешь с нами, — холодным тоном произнесла мать.
— Елена Владимировна болеет, будет совсем одна, и я хочу побыть с ней.
— Поступай, как хочешь.
Ира отошла от матери, но потом вернулась.
— Мама, я никогда не скажу папе о том, что видела в подъезде. Но об одном прошу: если живешь с нами, не делай нам больно. Не надо жить двойной жизнью, это нечестно. И никто другой так, как папа, тебя не полюбит.
Та грустно посмотрела на дочь, потом тихо спросила:
— А ты когда-нибудь спрашивала меня про мою любовь? Я же тоже человек!
— Мама, в этом виновата ты сама. Никто тебя не заставлял насильно выходить замуж за папу. Ты только посмотри в глаза отца. Сколько в них любви и преданности! Да ради этого можно жить и жить. Ну чего тебе в жизни не хватает? Ты посмотри, в каких хоромах живешь. Любая женщина позавидовала бы.
Дарья Александровна прижала дочь к себе.
— Глупенькая ты моя! Сердце не роскоши хочет, оно просит любви.
— Вот и люби папу. Он у нас замечательный. Знаешь, о чем он мечтает? Только об одном: входит в дом, а ты подходишь к нему, обнимаешь и говоришь единственные для него целебные слова: «Я люблю тебя».
— Это не так просто, как ты представляешь.
— Нет, мама, это очень просто. Ведь когда-то ты говорила ему эти слова, скажи и сейчас. Скажи прямо в новом, наступающем году, и ты увидишь его счастливые глаза и сама по-настоящему в него влюбишься!
Когда Ира позвонила Елене Владимировне и сказала, что собирается встречать Новый год с ней, та несказанно обрадовалась.
* * *
По данным разведки, войска Ахмед Шаха Масуда на Новый год решили устроить резню в тех кишлаках, где власть была в руках афганских коммунистов. Чтобы обезопасить эти кишлаки, командование сороковой армии взяло их под охрану.
Взводу старшего лейтенанта Давыдова была поставлена задача: двумя бэтээрами перекрыть подступ к кишлаку Сандар, расположенному в ущелье гор.
Рано утром два бэтээра из разведвзвода капитана Щеглова медленно двинулись в горы. Узкая дорога серпантином уходила вверх. Бэтээры, натужно ревя моторами, тяжело шли в гору. Десантники сидели наверху и, держа наготове оружие, пристально вглядывались в склоны гор. Слева от них скалы буквально висели над головами, а справа — глубокая пропасть. Десантники понимали: если моджахеды устроят здесь засаду, беды не миновать.
Олег, крепко держа в руках автомат, пристально смотрел вверх на скалы. Ему все казалось, что сверху на него так же смотрит моджахед. От этого становилось не по себе, и он лишь тогда облегченно вздохнул, когда дорога пошла под уклон. Бэтээры, поднимая ржавую пыль, легко понеслись вниз. Неожиданно впереди раздался мощный взрыв. Первая машина остановилась буквально в одном шаге от завала, идущая следом едва не врезалась в нее. Позади раздался второй взрыв. Два бэтээра оказались зажатыми между каменными завалами. Десантники кубарем слетели с брони и прижались к скале, озираясь по сторонам.
Старший лейтенант Давыдов сразу понял, что они попали в ловушку. Ждали нападения, но стояла гробовая тишина. Сверху посыпались мелкие камешки. Давыдов догадался: наверху находятся моджахеды. Он посмотрел на Олега.
— Все, Олег! Живыми они отсюда нас не выпустят. Что будем делать?
— Драться, — спокойно ответил тот. — Другого выхода у нас нет.
— Товарищ старший лейтенант, — раздался из-под машины голос, — а может, с обрыва спустимся?
Давыдов после минутного размышления сказал:
— Надо проверить, можно ли спуститься с обрыва.
— Сейчас посмотрю, — Олег уже лег на живот, чтобы подползти к обрыву, но Давыдов рукой придержал его.
— Я сам посмотрю.
Медленно, по-пластунски, озираясь по сторонам, он подполз к краю пропасти, посмотрел вниз. Потом взглянул на скалы. Сверху на него смотрели моджахеды. Один из них целился в него. Он рванулся под прикрытие скалы, но одиночный выстрел опередил его. Что-то больно ударило в бок. Перед глазами поплыли разноцветные круги.
Олег, резко оттолкнувшись от скалы, бросился на землю и подполз к взводному, схватил его за ноги и потянул к себе. Сверху раздался выстрел. Пуля подняла фонтанчик пыли прямо возле виска Олега. Он изо всей силы потянул взводного к себе, обхватил его руками и вместе с ним прижался к скале. Быстро снял с Давыдова гимнастерку: у того между ребер струей стекала кровь. Олег перевязал рану. Немного погодя, придя в себя, Давыдов тихо произнес:
— Обрыв крутой, не спустишься. Моджахеды наверху. Их много. Из этой ловушки живыми нас не выпустят. Как куропаток перестреляют.
— Товарищ старший лейтенант, надо по рации подмогу вызвать.
— Рация не возьмет. Мы в ущелье.
— Но что-то надо делать!
— Надо прорваться через завал. Это единственный путь, — подняв голову, он тихо позвал: — Сафронов, Малыхин, Цакулов, ко мне!
Те, прижимаясь к скале, подошли к нему.
— Надо прорваться через завал. Наверху моджахеды. Во что бы то ни стало одному из вас надо проскочить завал и прорваться к своим.
Он внимательно посмотрел на ребят.
— Малыхин, ты быстрее всех бегаешь. А вы вдвоем откройте огонь по скалам, дайте ему уйти. Все, выполняйте приказ!
Десантники молча отошли от него. Прижимаясь к скале, они стали продвигаться к завалу. Первым выскочил на дорогу Цакулов. Направив дуло автомата вверх, он открыл по скалам огонь. То же самое сделал Сафронов. Малыхин, пригибаясь, полез на завал. Сверху раздался глухой выстрел, и возле десантников вспыхнул огненный шар — взорвалась граната. Взрывная волна отбросила десантников в сторону, и они замертво упали на камни.
В оцепенении взвод смотрел на тела погибших своих товарищей. У ефрейтора Новикова не выдержали нервы, с искаженным от ненависти лицом он выскочил на дорогу, направил автомат на скалы и, открыв по ним огонь, громко крикнул:
