Они шли по лестнице, потом – по коридору, освещённому голубоватыми яркими лампами. Кругом были бесконечные двери, вокруг бегали люди, от которых рябило в глазах. Но главное было сделано – она добралась до «Большого Дома», сумела убедить сотрудников в том, что прибыла по важному вопросу. Теперь нужно было собраться с мыслями, чтобы сказать самое главное.
– Какой ужас! – моментально отреагировал Тенгиз на её кокетливое признание. – Такая женщина – и врезалась бы! Разве можно попусту рисковать жизнью? Никогда не разрешил дамам за руль садиться, – продолжал трепаться Тенгиз, но Наталья была ему за это благодарна. Ей нужно было чуточку расслабиться, чтобы не сойти с ума. – Не с вашими, девочки, эмоциями выезжать на магистрали, особенно в центре. То и дело вижу, как очередная красавица рулит со слезами на глазах! Разве так можно? Вы себя беречь должны, а право рисковать нам оставьте… Вот сюда, пожалуйста!
Изысканный кавказец подвёл Наталью к обитой кожей двери кабинета. Бумажная полоска с фамилией начальника была вынута, другая не вставлена. Тем не менее, в кабинете горел свет, и оттуда слышался мужской голос. Скорее всего, человек разговаривал по телефону, потому что ему никто не отвечал.
– Значит, так, гражданка, – Тенгиз согнал с лица улыбку и заговорил более официально. – Горбовский наш на повышение пошёл, и на его место назначен подполковник Петренко. Но поскольку сейчас он отсутствует, вас примет майор Грачёв. Зовут его Всеволод Михайлович. Запомнили? Представляете, только сегодня большую звёздочку получил! Должен быть добрый на радостях. Подождите, я сейчас узнаю…
Оставив Наталью в коридоре, Тенгиз исчез за дверью. Она поспешно достала зеркальце, гигиенические импортные салфетки и стала приводить в порядок лицо, чтобы не срамиться перед майором. Тенгиз отсутствовал ровно столько, чтобы Наталья успела более-менее справиться с потёками на лице и привести в порядок волосы. Люди так и снова по коридору, хлопали дверями, разговаривали, смеялись, ругались – но Наталья словно не видела их. Она то и дело смотрела на свои крошечные часики и цепенела от ужаса – время текло, как песок сквозь пальцы.
– Входите! – пригласил Тенгиз. – Удачи вам.
– Спасибо, – жеманно улыбнулась Наталья и шагнула за порог.
В кабинете так же ярко горели лампы, и окно уже было закрыто жёлтыми шторами. За большим столом с разноцветными телефонами сидел совсем молодой брюнет в тёмно-сером, мелкими белыми точками, «тройке». Наталья очень удивилась, потому что представляла майора совершенно не таким. Надо же – совсем сопляк, а уже успел сделать в Главке неплохую карьеру. Поняв, что предприимчивый южанин умеет зацепиться в жизни, и, самое главное, он везучий, Фея стала относиться к нему уважительно.
За годы работы с людьми в ресторане и баре «Прибалтийской» Натали стала неплохим психологом. Она научилась с первого взгляда постигать душу клиента, и точно так же поступала с каждым новым человеком, возникавшим на горизонте. Грачёв показался её чересчур серьёзным, даже сердитым. Глаза его были чёрные, холодные, ничего не выражающие. Наверное, он или очень устал, или сильно расстроился, потому что щёки ввалились, и из смуглых стали желтоватыми.
Натали про себя решила, что с таким ни за что не связалась бы, даже за большие деньги. Этот брюнет не любил женщин, не снисходил к ним – даже к таким хорошеньким, как она. Никакого восхищения, даже обычного интереса не заметила жрица любви на лице этого худощавого демона. Её уловки не сработали, и виноватая соблазнительная улыбка не произвела впечатления. Одно хорошо – успела привести себя в порядок, а то совсем оскандалилась бы. Игривость и капризность, уместные в предыдущей компании, сейчас самой Наталье показались невероятно пошлыми и глупыми.
Тряхнув всеми своими цепочками, серёжками и браслетами. Наталья тихо поздоровалась. Она мгновенно проверила, не расстегнулась ли где-то лишняя пуговица, с трудом поборола смущение и удивилась сама себе. Остроумная и находчивая, душа любой компании, сейчас она не знала, куда день глаза и руки, как нерадивая ученица перед строгим учителем. Наталья села на стул и плотно сдвинула колени, стараясь ничем не выдавать своей постыдной профессии.
Тут опять зазвонил телефон, и Грачёв взял трубку. Смоляные его брови нахмурились, и лицо стало ещё более замкнутым. Он слушал, кусая нижнюю губу, и, похоже, нервничал.
– А чего ты мне звонишь? – раздражённо спросил он. – ОМОН вызывай, раз массовая драка. Мы этим, как ты знаешь, не занимаемся. Да, с Фонарного ребята приедут и разберутся. Слушай, пока ты зад поднимешь, у вас всех людей положат! – Щека майора несколько раз дёрнулась. – Куда не проехать? Да вами самими дороги замостить нужно. Я два раза не повторяю – даже для тупых. Всё! – Грачёв брякнул трубку и полез за сигаретами. Наталья заметила, что длинные пальцы его дрожат.
– Хотите? – Он вдруг вспомнил, что не один в кабинете и протянул Наталья пачку «Монте-Карло».
– Спасибо. – Она не стала отказываться, потому что действительно очень захотела сделать несколько затяжек.
– Вы по какому делу? – Грачёв протянул ей через стол зажигалку. – Тенгиз Варлаамович очень просил вас принять. Вы какое отношение имеете к Андрею Озирскому? Или просто однофамильцы?
– Я – его бывшая жена, – с трудом призналась Наталья.
Теперь руки задрожали у неё, да так, что сигарета едва не упала на пол. – Меня посылали к Горбовскому или к Петренко, но их не оказалось на месте.
– Кто вас послал к Горбовскому? – Грачёв так сверкнул на Наталью глазами, что её язык прилип к гортани.
Тут снова загудел уже третий телефон, и Грачёв, не глядя, схватил трубку. Наталья, воспользовавшись этим, вдохнула дым и постаралась собраться с мыслями.
– Через пятнадцать минут позвони. Нет, раньше не могу – не одни вы у меня. Хорошо, на месте разберёмся…
В очередной раз отделавшись от надоедливого телефона, Всеволод взглянул на посетительницу уже другими глазами. Не понимая, что этой шлюхе может быть здесь нужно, он решил всё-таки разобраться – как делал всегда.
– Так кто вас посылал к Горбовскому? – ещё раз спросил он.
– Один человек, которому стало известно про Андрея. Якобы его хотят сегодня вечером выманить на «стрелку» и убить.
– А вам-то какая печаль? – безжалостно поинтересовался майор. – Вы его ещё в восемьдесят втором году, считайте, убили.
– Есть такое слово – раскаяние, – трясущимися губами ответила Наталья. – Неужели я не могла за девять лет пожалеть о том своём поступке? Может быть, хватит меня стыдить? Я сама себя исказнила так, что вам и не снилось. И вот теперь приехала сюда, зная, чем придётся заплатить за это.
– Что ж, Наталья Ивановна, я очень рад. Совесть в вас не издохла окончательно, – всё тем же жестяным голосом ответил Грачёв.
Он явно тщательно скрывал свой южный выговор, но это не всегда получалось. – Если вам действительно стало стыдно, ещё не всё потеряно. Сидящий перед Натальей истукан в человеческом обличье не реагировал ни на её прелести, ни на её слёзы. Лишь слова о покаянии хоть немного смягчили его сердце.
– Вы Андрея давно знаете? – робко спросила Наталья.
– А вот с тех самых пор, когда вы его бросили, – Грачёву, похоже, нравилось бичевать грешницу.
– Не надо так говорить, я вас умоляю! – Она даже сложила у груди свои маленькие холёные руки. Окурок со следами розовой блестящей помады Наталья раздавила в толстой стеклянной пепельнице. – Давайте не будем терять времени на оскорбления, потому что Андрею действительно грозит страшная опасность.
– Я не могу довольствоваться ответом «один человек сказал», – заявил Всеволод. – Что за человек? Можно ли ему верить? Может, у него просто крыша съехала? У Андрея слишком много знакомых, и среди них попадаются всякие. Каков ваш источник?
– Матвей Петрович Лобанов, который на кладбище работает, – немного подумав, призналась Наталья. – Он говорит, что это хочет сделать Ювелир. И. самое главное, сегодня вечером Андрей ни в коем случае не должен приходить на «стрелку» к пункту приёма стеклотары, у кинотеатра «Максим». Тот парень, которого якобы нужно выкупить, давно мёртв.
– Мёртв?! – Грачёв, как ужаленный, вскочил с вертящегося кресла. – Антон Аверин мёртв?..
– Да-да, его убили месяц назад и зарыли на кладбище, вместе с другими трупами. Есть там такие могилы, братские. Они оформляются как заброшенные, а затем ликвидируются. Мне Матвей всё подробно доложил сегодня, чтобы я здесь рассказала.
– Ну-ка, ну-ка! – Грачёв стал теперь совсем другим – внимательным и торопливым. Он сел верхом на стул рядом с Натальей и попросил: – Говорите, пожалуйста, не упуская ни единой подробности. Лобанова я знаю. На него как раз сегодня материалы пришли. Итак?..
– Мотя сказал, что лично закапывал этого парня. Он на Ржевке из-за наркоты сцепился с цыганом, и тот его пырнул ножом. А с цыганами на Некрасовском рынке конкурируют азербайджанцы. И ихний пахан Мамедов приказал Матвею тот труп забрать и закопать. А цыганам пообещал большие неприятности, если они не уступят на переговорах. Эти две банды никак наши рынки переделить не могут. Цыгане тело-то выбросили в речку, а азеры нашли. Мамедов зверь такой, что всех застращал, и цыган тоже…
