они любят, сражаются, ведут диспуты, плутуют, изменяют. Он продолжал в таком же тоне, и краска гнева покрыла мое лицо; я кипел от негодования, слыша этот презрительный отзыв о моем благородном отечестве, владыке искусства и оружия, биче Франции, третейском суде Европы, кладезе добродетели, набожности, чести и истины, гордости и зависти вселенной».
Дальше опять идет чисто занимательная часть — плавание, в чашке со сливками, борьба с мухами, с осами. Здесь возникает тема осмеяния охотников, но она остается совершенно не разработанной. Фантазия Свифта неистощима.
Однако, надо ли думать, что это простое увлечение приключениями и эффектными по юмору ситуациями?
Нет. Свифт ищет ситуаций, которые могли бы оттенить его основные положения, которые дали бы ему материал для изучения человека.
Заставляя путешествовать Гулливера по стране великанов, он находит иногда и поразительные явления, наводящие на серьезные размышления.
Например, сильное впечатление производит описание нищих в стране Бробдингнег.
«…и тут для моего непривычного европейского глаза открылось самое ужасное зрелище. Среди них была женщина, пораженная раком; ее грудь была чудовищно вздута, и на ней зияли раны такой величины, что в две или три из них я легко мог забраться и скрыться там целиком. У другого нищего, на шее висел зоб, величиной в пять тюков шерсти; третий — стоял на деревянных ногах вышиною в двадцать футов каждая. Но омерзительнее всего было видеть вшей, ползавших по их одежде. Простым глазом я различал лапы этих паразитов гораздо лучше, чем мы видим в микроскоп лапки европейских вшей; так же ясно я видел их рыла, которыми они копались как свиньи. В первый раз в жизни я встречал подобных животных».
Эта значительнейшая тема — тема показа в увеличенном виде человеческих страданий — тоже остается Свифтом неразработанной — он опять возвращается к описанию комнаты Гулливера, похожей на птичью клетку, в которой его возили, как он в ней устроил гамак, чтобы его не трясло, его борьбу с карликом, который стряхнул на него яблоки с карликовой яблони, и т. д. как он попал в зубы собаки, как провалился в нору, вырытую кротом, войну с дроздом, и т. д.
Попутно он пытается высмеять храм, его величину, но и на этой теме он останавливается мельком. Его внимание привлекают исполинские размеры женщин, их груди, но вслед за этим опять следуют описания различных приключений, которыми переполнена эта часть книги. Опять лодка, которая плавала в корыте с водой, опять борьба с лягушкой, приключение в лапах у обезьяны и другое.
Во всех случаях, когда ему грозит опасность, Гулливер держится так, чтобы не оставалось никаких сомнений насчет его храбрости. Онэто подчеркивает и, конечно, это вызывает лишь громкий смех.
«Это навело меня на грустные размышления о тщете попыток добиться к себе уважения со стороны людей, находящихся в положении, совершенно несравнимом с нашим».
Мысль глубокая, и Свифт, как это часто бывает у него, хочет до конца ее сделать ясной. Он считает, что здесь именно уместно объяснить конкретность ее происхождения — он ни в коем случае не хочет, чтобы его мысли были абстрактными.
Гулливер объясняет:
«…мораль моего поведения очень часто бывала для меня ясна по возвращении моем в Англию, где какой-нибудь ничтожный и презренный плут, не имея за собой ни благородства происхождения, ни личных заслуг, ни ума, ни здравого смысла, осмеливается иногда напускать на себя важный вид и ставить себя на одна ногу с величайшими людьми в государстве».
Только, примерно, последняя четверть «Путешествия в Бробдингнег» посвящена той основной теме для которой все эти приключения являются лишь оболочкой.
Он рассказывает королю Бробдингнега о порядках в Англии. Здесь Свифт дает себе волю. Король задает вопросы, и тут Свифт в этих вопросах и ответах Гулливера перечисляет все, что составляет основной материал для его сатиры:
«Мой краткий исторический очерк Англии за последнее столетие поверг короля в крайнее изумление. Он объявил, что, по его мнению, эта история есть не что иное, как куча заговоров, смут, убийств, избиений, революций и высылок, являющихся худшим результатом жадности, партийности, лицемерия, вероломства, жестокости, бешенства, безумия, ненависти, зависти, сластолюбия, злобы и честолюбия».
Затем идет сравнение вопросов с ответами и подробное резюме.
Речь идет о невежестве, лености и пороках законодателей. Законы на практике извращаются, запутываются и обходятся. Чтобы занимать высокое общественное положение, не требуется обладания какими-либо достоинствами. Люди жалуются высокими званиями совсем не на основании их добродетели. Духовенство получает повышения вовсе не за свое благочестие или ученость, военные — не за храбрость или благородное поведение, судьи — не за неподкупность, сенаторы — не за любовь к отечеству и государственные советники — не за мудрость.
Вывод безпощадный: большинство соотечественников Гулливера — это выводок маленьких, отвратительных пресмыкающихся, самых пагубных из всех, какие когда-либо ползали по земной поверхности.
Вот чем кончается эта часть, несколько растянутая «невинными» приключениями.
Свифт делает попытку наметить нечто вроде положительной программы в управлении государством. Он пытается перечислить главное из того, что для этого требуется: здравый смысл, справедливость, быстрое решение уголовных и гражданских дел, и «еще нескольких очевидных для каждого качеств, которые не стоят того, чтобы на них останавливаться».
Иллюстрация к «Путешествиям Гулливера»
Гулливер в Бробдингнеге (страна великанов)
С глубокой горечью Свифт вкладывает в уста собеседника Гулливера мысль, что всякий, кто вместо одного колоса или одного стебля травы сумеет вырастить на том же поле два, окажет человечеству и своей родине большую услугу, чем все политики, взятые вместе.
Свифт пытается наметить положительную программу в области морали, науки. Он бичует английский консерватизм. Он конкретизирует свои пожелания. Закон должен формулироваться кратко. Надо, чтобы писание комментариев к законам считалось преступлением, и т. д.
В этой же части у Свифта возникает мысль: не были ли люди когда-то великанами?
Может быть, произошло измельчание людского рода?
Он находит достоинства у людей Бробдингнег. Правда, они выглядят не очень убедительно — эти достоинства, но все же многие из них заставляют думать, что они являются положительными мечтами Свифта.
Правда, наряду с положительными реформами Свифт додумывается до сформирования «с общего согласия» милиции, которая всегда готова предотвратить новую смуту.
Здесь Свифт платит дань своему классу, своей эпохе, своим связям с правительственными кругами английской аристократии.
Путешествие в Бробдингнег кончается опять пародией на романы приключений.
