мяты, слух различает громкие басы дискотеки за деревянной стеной, вместе с тем меня затапливает чувство вины.
Что, черт возьми, я наделал?
– Прости меня, – бормочу я, потрясенный случившимся. – Я сам не знаю… Господи. Я так хотел тебя.
– Ш-ш-ш… – Лера притягивает мою голову ближе, нежно гладит волосы, согревает их дыханием.
– Я сделал тебе больно? Я… Черт. Совершенно забыл о предохранении.
– Нет, ты не сделал мне больно. – Она отстраняется, обхватывает мои щеки руками, вынуждая меня смотреть ей в глаза. – Слышишь? Ты не сделал мне больно. И у меня безопасные дни.
– Я потерял голову, – корю себя. – Совершенно сошел с ума.
– Мне воспринимать это как комплимент? – мягко спрашивает она все еще сиплым от страсти голосом.
– Комплимент… – повторяю я механически. – Лер, мне кажется, я в тебя влюбился.
Она замирает в моих руках. Из ее горла вырывается какой-то свистящий выдох.
– Тебе только кажется? – уточняет она шепотом. – А я отчаянно и бесповоротно люблю тебя.
Глава 35
С того дня для меня начинается удивительное лето, до краев наполненное Лерой: ее смехом, ее блеском, запахом ее волос, вкусом ее губ, улыбками, смущением, жизнерадостностью, оптимизмом, способностью делать мир вокруг себя ярче и милее. На бумаге это выглядит до ужаса избито, но, кажется, я не могу надышаться ею. Даже если мы проводим весь день вместе, уже вечером мне ее не хватает. Когда мы не рядом, внутри словно сжимается какая-то пружина, но стоит девушке попасть в поле моего зрения – пружина лопается, и я снова дышу. Полной грудью, легко, беззаботно – так бывает только в ее присутствии.
Еще одно клише: благодаря Лере я постоянно нахожусь в каком-то неизвестном мне ранее состоянии перманентного возбуждения. Но относится это не только к физическому влечению, которое, кажется, разгорается все сильнее по мере развития наших отношений: девушка пробуждает во мне целую гамму чувств, которые варьируются от теплоты и нежности до болезненной одержимости. Она заставляет мой мозг работать иначе, показывает мир другими глазами и учит видеть красоту там, где я видел обыкновенность.
Никогда я не надеялся встретить кого-то столь чудесного, как Лера. В ней невероятным образом сочетаются страстность и невинность, женственность и детская непосредственность, ум и дерзость, доброта и строгость, если того требуют обстоятельства. Иногда мне хочется ущипнуть себя – она так хороша и мне с ней так хорошо, что это кажется нереальным.
Наша с ней история развивается стремительно, словно отношения поставили на перемотку. Во многом это происходит из-за того, что мы оба понимаем – отведенное нам время в лагере неумолимо тает, а будущее неопределенное и туманное. Но, как бы то ни было, к концу первой недели нашей любви в лагере не остается никого, кто бы не знал, что мы встречаемся. Даже Панин, которого я всячески стараюсь избегать, оказывается в курсе моих романтических отношений с его племянницей. К счастью, в них он больше не лезет.
Каждую ночь я засыпаю с мыслью, что завтра увижу Леру. Каждое утро просыпаюсь в нетерпении и жду встречи. По утрам мы вместе бегаем, днем пересекаемся на тренировках и обедах, по вечерам стараемся объединить свободное время отрядов, а ночи хотя бы раз в неделю проводим вдвоем, прячась в уединении моей машины или уезжая в город.
Дни летят, сохраняя в шкатулке воспоминаний простые, но в то же время ценные сюжеты: как мы голышом купаемся в озере на рассвете, как любим друг друга в тени густых деревьев в чаще леса, как не можем расстаться по вечерам, подолгу говоря «до встречи» и целуясь до тех пор, пока нам хватает дыхания. Впервые за долгое время я ощущаю себя по-настоящему счастливым. И только одна вещь омрачает летнюю идиллию – не прекращающиеся ни на день звонки ее Романа.
Я с самого начала не делал секрета из того, как отношусь ко всей этой ситуации. Говорил Лере прямо, что он использует ее и манипулирует своим состоянием, чтобы ее контролировать, но она пропускала мои опасения мимо ушей. В конце концов, когда звонки внезапно прекратились, я начинаю подозревать, что она скрывает от меня сам факт того, что они общаются. При мне она больше никогда не снимает трубку. Думаю, она специально выключает звук на телефоне, чтобы я даже не понимал, когда этот Рома звонит. Несколько раз за две недели она уезжает к нему, чем приводит меня в состояние бессильной ярости. Я предлагаю отвозить ее сам и ждать в машине, но Лера категорически отказывается, настаивая, что навещать его – это ее, и только ее, обязанность, которой она не готова со мной делиться. Это злит, нервирует, расшатывает и без того хрупкую картину наших отношений, но в конце концов я вынужден принять это. Что еще мне остается?
Однажды утром, когда мы с ней отдыхаем после пробежки, привалившись спинами к поваленному бревну у озера, я завожу разговор, ход которого продумывал уже некоторое время.
– Лер, когда лето закончится, – начинаю я неуверенно, поглаживая ее ладонь, которая покоится на моей коленке, – поехали со мной в Москву.
Она застывает. Поворачивает голову, ее выразительные фиалковые глаза затуманиваются эмоциями, которые я не могу распознать.
– В Москву? – повторяет она шепотом. – Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?
– Я снимаю квартиру, где мы вполне можем жить вдвоем. Я о тебе позабочусь.
Некоторое время она молчит.
– А моя учеба?
– У тебя же тоже последний год и диплом остались? – спрашиваю я, испытывая неимоверное облегчение из-за того, что она не отказала сразу, а всерьез размышляет над моим предложением. – По необходимости сможешь ездить в университет, но зато мы будем вместе.
Она закусывает губу. Между бровями появляется складка.
– Ты не хочешь? Если это так – просто скажи. Насиловать тебя я не буду, – говорю резче, чем мне бы того хотелось.
– Что ты? – Она мотает головой. – Я хочу. Просто много сложностей…
– Это ты усложняешь. На самом деле все проще, чем тебе кажется. В конце концов когда-то ты уже срывалась с привычного места и начинала все заново, – напоминаю я. – Я же предлагаю тебе начать все заново со мной.
Лера облизывает губы и склоняет голову набок, отчего каскад ее блестящих светлых волос падает на лицо, скрывая от меня его выражение.
– Давай не будем загадывать, – просит она мягко, но я улавливаю в ее словах необъяснимую горечь. – У нас впереди июль. Это то, что я сейчас готова тебе пообещать. Время покажет, что будет дальше.
Это не тот ответ, на который я рассчитываю, но единственный, который получаю. Потом Лера тянется ко мне, трется носом
