Данилов вступается за Гасанова:
- Товарищ капитан, у нас людей не хватает, нужны разведчики...
- В пехоте пулеметчики тоже нужны.
- Но...
- Я уже сказал. Доложите, чем занимались сегодня.
Данилов докладывает, а я соображаю: как лучше сделать, чтобы зачислить Гасанова в батарею. На другой день, встретив подполковника Бодренко, заместителя командира полка по политчасти, я подсунул ему рапорт на подпись.
В рапорте сказано: Гасанова знаю давно, он воевал в пехоте, азербайджанец, комсомолец, в бою под Алитусом был ранен и представлен к награде. Прошу зачислить в 4-ю батарею разведчиком.
Подполковник Бодренко подписал: зачислить на все виды довольствия.
- Как у вас проходят политзанятия?
- По расписанию, товарищ гвардии подполковник. Срывов не было.
- Хорошо. Я приду к вам.
Так Ахмет Гасанов стал разведчиком в нашей батарее.
В конце года
Получен приказ: таким-то батареям выделить людей дли подготовки огневых позиций в новом позиционном районе и по одному орудию для пристрелки. Утром 22 декабря мы отправились на рекогносцировку под Пилькаллен, а 23 декабря - на пристрелку. В новом районе на северо-запад от прежнего места дислокации командир полка майор Бобков указал точки ОП и наблюдательных пунктов.
Территория полузаболочена, мелкий кустарник не везде заслоняет район ОП от наземного наблюдения противника. Это - одна из сложностей. Но окопы переднего края оборудованы, и подходы к ним готовы.
Предварительно работы были закончены через два-три дня, а потом ночью доставлен сюда остальной состав полка и подвезены боеприпасы.
Помните, в воздушном бою авиаторы капитану Бобкову, тогда еще капитану, послали "привет"?
Пуля авиаторов пробила полушубок и ватник и дошла до тела. Изумленный капитан показал ее огневикам, удивляясь такому редкому случаю.
Жиздринская операция в феврале-марте 1943 года закончилась для Бобкова присвоением звания "майор" и серьезным ранением. Он вернулся в полк из госпиталя спустя четыре месяца и выполнял привычные обязанности заместителя, пока не был ранен снова под Витебском. Те бои в белорусских лесах были тяжелы вообще: убит наводчик младший сержант Евгений Горбов, ранены рядовые Охлопков и Дьяков - якуты из моего в прошлом взвода, а потом другие потери - Кувыкин, Постников, Скориков, Романов, Марчук, Агапов, Мосолкин и т. д. После Мосолкина полком командовал подполковник Никитин, погибший при неизвестных обстоятельствах - комиссия для выяснения причин его гибели никаких следов не оставила, в архивах их нет.
В апреле сорок четвертого к нам прислали нового командира, и увидеть его пришлось лишь однажды, случайно.
Я возвращался от огневиков на НП и встретил капитана Сидельникова, сопровождавшего незнакомого офицера. Вид незнакомца выдавал тыловика, старая офицерская шинель еле прикрывала колени - она была до смешного короткой. Но звание высокое - подполковник. Этот офицер выглядел каким-то ненашенским, присланным сюда по крайней нужде, но представлен замполитом как командир полка. Я подавил удивление, придерживаясь уставной формы общения.
Удивляться пришлось дальше - голос зазвучал вкрадчиво и ласково:
- На НП путь держим, уважаемый? Ножками переступаем? Постреливаем в лесу между сосеночками, миленький? Делаем пиф-паф, дорогой?
За словами чудился подвох, еще непонятая форма издевательства.
Я не знал, как отвечать, - ни к "миленьким", ни к "дорогим" себя не причислял.
- И мажем почем зря, - продолжал он, - делаем вид, что пользу приносим, садим в белый свет, как в копеечку! - За сладким голосом послышалось недоброе продолжение. - Все вы тут одинаковы - развели канитель, рассиделись! Я вас зажму, скручу в тонкую веревочку, вы у меня затанцуете! Будете прыгать, мест под собой не найдете! - и начал поливать меня отборными словами, приписывая батарее возможные и невозможные грехи.
Малахольный какой-то, вяло думал я. А Сидельников вдруг заступился, стал утверждать, что четвертая батарея и ее командир не на плохом счету. Подполковник остановился как-то сразу и перешел на прежний тон:
- Воевать надо, миленький... Приходится воевать, ничего не поделаешь... Надо, милейший, дорогой, миленький... Надо, надо...
Я попросил разрешения идти и продолжил свою дорогу. А с НП, еще не успокоившись от встречи, позвонил Сергееву:
- Наведи на ОП самый тщательный порядок - может заглянуть "миленький".
Этот подполковник, извлеченный на свет божий из какого-то сомнительного угла, явно не соответствовал назначению, и от нас его убрали очень скоро. Даже фамилия не запомнилась. Атмосфера в полку испортиться не успела.
Вернувшийся затем из госпиталя майор Бобков вступил в обязанности командира полка и утвержден был в этой должности.
В новогоднюю ночь Ефим Федяев, комбат-5, читал стихи. Мы сошлись вместе в моем блиндаже - два комбата и капитан Каченко, тогда еще заместитель у Ширгазина. Каждый ждал Новый год, как дома.
Что-то готовое лежало на столике, и заранее, за десяток минут до полуночи, мы подняли солдатские кружки к колеблющемуся огню над расплющенным краем противотанковой гильзы, заправленной фитилем и бензином с солью. На орудиях - установки по участкам подавления немецких позиций, и назначено по четыре снаряда беглого - Новый год будет отмечен достойным образом.
- За что? - спросил Федяев, поглядывая на Каченко как на старшего по должности.
Сдержанный, суховатый с офицерами, капитан и сегодня продолжал держаться прямо, столбиком. Но внутренне смягчился, отпустил невидимые тормоза, стал менее строг к тому, что не относится к службе.
- Давайте за мир в наступающем году.
- Может быть, за победу?
- Нет, за мир - это точнее. Мир - значит жизнь без войны. А к нему придем только через победу. Наступит мир, тогда получим все: любимую работу, благополучие, личное счастье.
- Принимается.
Глухой стук алюминиевых кружек, неторопливое их осушение, потом еще одна сверка часов.
Не сговариваясь ни с кем, в 24. 00 наши батареи - с полком и с другими стоящими здесь артиллерийскими частями - почти одновременно открыли огонь: сперва залп, а потом беглый... Пусть знают немцы: россияне отмечают Новый год! У противника он на два часа позднее - по берлинскому времени. Снаряды ложились на передовые позиции гитлеровцев.
- Отговорила роща золотая, - иронически замечает кто-то.
- ...березовым веселым языком, - подхватили за ним и хором закончили: - И журавли, печально пролетая, уж не жалеют больше ни о ком.
- Ха-ха! Немцы чешут теперь пониже спины, придерживают закуску на столах...
- А где-то отмечают сейчас по-настоящему.
- Но нигде не отмечают, как мы. Да и нам едва ли еще придется так. Громче никто не встречает Новый год и не провожает старый. Сила!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
