— Отказать я всегда готов кому бы то ни было. Даже дочери ради ее же блага. Только тебе, Сержи-сахеб, я отказать не смею.
— Почему, если не секрет?
— Зачем же я буду сук под собой пилить?
— Понятно. Значит, у вас опять проблемы?
— Опять.
— Мы слушаем.
— Мне страшно по ночам. Уже недели две приходят какие-то ужасные сны. Снится, словно я ночью плыву по Тигру вверх по течению. На чём плыву, непонятно. Проплываю Шахтиярский лес, а навстречу мне вниз по течению плывут бочки. Много бочек. Впереди, у подножия гор мелькают во тьме какие-то огоньки и движутся тени. Я в ужасе просыпаюсь.
— Гарун, — заметил Ахмед, — но мы ведь не толкователи снов. Если бы речь шла о том, что можно потрогать или хотя бы увидеть не во сне, то это к нам. А так уж уволь. Со снами мы сражаться не можем.
— В самом деле, Гарун, — поддержал Ахмеда Синдбад, — что-то тебя не туда повело. Оторвать нас от дружеской трапезы, чтобы рассказывать свои сны…
— Если бы только сны, Синдбад, — возразил халиф. — Как раз перед тем, как эти сны начались, утром в Тигре выловили бочку, а в ней человек в беспамятстве. На следующий день еще одну. И тоже, когда человек очнулся, то не помнил ни кто он, ни откуда, ни как в бочке оказался. А три дня назад выловили бочку с женщиной.
— И тоже ничего не помнит?
— Ничего. Я вот и подумал: а сколько таких бочек могло проплыть мимо Багдада незамеченными? Один Аллах ведает.
— Не пытались узнать, не пропадал ли кто-нибудь с их приметами в Багдаде? — поинтересовался я.
— Пытались. Никто несчастных не признал.
— Понятно. Вернее, ничего не понятно. Нам нужно подумать. Мы пойдем, пожалуй.
— Что делать — идите. Только вот еще что. Очнувшись, несчастные испытывали довольно сильный голод. Значит, бросили их в реку не так уж близко отсюда. И еще одна интересная вещь. Память они потеряли, а речь и навыки ремесла, похоже, нет. По разговорам, один из них, наверное, ткач, а другой — чеканщик серебра и золота.
— А женщина?
— Женщина? Просто женщина, но по одежде из стран восточнее халифата. А самое интересное, что при каждом оказался кошелек с почти одной и той же, немалой суммой денег. Да, факельщиков вам в провожатые дать? А то еще заблудитесь среди ночи, добираясь до порта.
— Не надо, — отказался Синдбад. — До безлуния еще три дня. Как-нибудь разглядим дорогу.
На обратном пути Шехерезада спросила:
— Серж, а когда это тебе пришла в голову мысль использовать Гаруна, чтобы выручить Аладдина из беды с Будур?
— Когда он замялся с началом разговора. Надо же было как-то его сдвинуть, а в голове больше ничего не было, кроме того, о чём мы с вами перед этим говорили.
— Ловко! Мы говорили, что нужно ждать благоприятных для Аладдина обстоятельств. А ты взял и эти обстоятельства создал.
— Хорошо, что ты об этом напомнила, Шехи. Аладдин! — Да.
— Когда будешь уходить из дома по приказу халифа, то забери с собой все драгоценности. Якобы для сохранности от воров, пока хозяин в отъезде. А то твоей жене может прийти в голову что-нибудь продать в трудную минуту.
— Понял.
— И еще. Кого Будур знает из твоих друзей, к кому могла бы пойти за помощью в твое отсутствие?
— Только Али-Бабу.
— Прекрасно. Али-Баба!
— Я тут, Серж.
— Если Будур обратится к тебе за деньгами, то откажи и предложи работу. Любую. Хоть подметальщицей или помощницей Зубейды. Это на случай, если Ахмеда здесь не окажется, а то он сам ею займется.
— Непременно, — давясь от смеха, ответил Али-Баба.
— Как тебе повезло с друзьями, Аладдин, — заметила Шехерезада. — Будет у тебя жена шелковая. — И, подумав, добавила: — Если ты сам всё не испортишь.
— Не испорчу, — с решимостью ответил тот.
Так за разговорами незаметно и добрались до порта. Выпили вина за успех семейного воспитания и задумались.
— Что же это за сны начали посещать нашего не очень уважаемого Гаруна? — словно про себя пробормотал Абу.
— Совершенно непонятная история, — подтвердил Ахмед. — Кому это понадобилось пихать беспамятных людей в бочки и сплавлять по реке?
— Притом пихать в бочки довольно далеко отсюда, — что-то прикидывая в уме, говорит Синдбад. — Если верить сну Гаруна, то он видел горы. А ближайшие горы в ста пятидесяти фарсахах[28] от Багдада. И притом не по течению Тигра, а по его притоку Диале. А Диала впадает в Тигр справа чуть выше Шахтиярского леса. Если смотреть против течения Тигра. Понятно, почему люди из бочек ощущают сильный голод. От гор по Диале и до Тигра плыть течением, наверное, целый день. Правда, если людей в бочках не морили голодом перед тем, как бросить в реку. Тогда бочки могли свалить в Тигр хоть перед самым Багдадом. Но тогда где горы? Может, сон Гаруна врет?
— Может и врет. Но ничего другого для опоры у нас нет, как только верить словам Гаруна, — вступил в разговор я. — А Гаруну вроде врать-то незачем. Я склонен принять сон в расчет. Но история крайне странная и при этом вдвойне.
— А почему вдвойне? — поинтересовалась Шехерезада.
— Наличие кошельков с деньгами не вяжется с насилием.
— Точно!
— Да вроде ничего другого и не остается, как отправиться вверх по Диале и посмотреть, что там, в предгорье, есть. Бочки могут нам и не встретиться. Нет подтверждения, что их сплавляют регулярно, — подвел итоги Ахмед. — Синдбад, как на Диале с судоходностью? Твое судно пройдет?
— Трудно сказать. Место безлюдное. Большим судам туда незачем ходить. Но хотя бы за половину пути до гор на моем судне ручаться можно. А дальше нужно смотреть. Днем, конечно. Если что — то пересядем в лодки.
Да и время года такое, что ветер будет благоприятный идти к горам на лодках под парусом. За сутки или даже меньше мы вполне можем добраться до гор. Ну, что? Снимаемся прямо сейчас или утром?
Снялись утром, немного вздремнув по углам. Корабль Синдбада отлепился от причала и сначала медленно, а затем быстрее и быстрее пошел вверх по Тигру. Ветер не очень благоприятный, но когда повернем в Диалу, будет самое то. Синдбад стоит наверху, у рулевого бревна, а мы с Шехерезадой с правого борта смотрим, как мимо нас проплывает берег. Вот и Шахтиярский лес показался и приближается.
— Ты этого рогатого без хвоста больше не встречал? — спрашивает сказочница.
— Нет, почему же. Вижу иногда, а бывает и часто.
— Как он?
— Тебя как-то вспоминали. Я напомнил, что у него перед тобой должок остался по части танцев.
— Да? — и замолкла.
Шахтиярский лес кончился и ушел за корму.
— Когда вообще ничего нет, то и рогатый и мохнатый подарком покажется, — вздохнула Шехерезада. — Никогда бы не подумала, что паду до такой степени.
— Ну, насчет падения ты не совсем права. Да, вид у фавнов странен и необычен для человека. Но они не меньше люди, чем мы с тобой. В своем мире они почитаются добрыми и веселыми божествами природы. Да они такие и есть, несмотря на страшноватый вид. Не самыми главными божествами почитаются, но всё же божествами для людей. Там их уважают, и даже есть праздники в их честь.
— Правда?
— Правда. Умеют угадывать желания. Наверное, тогда на поляне он угадал твое.
— К повороту! — послышалась команда Синдбада.
Сбросили часть парусов и, плавно поворачивая направо, вошли в устье Диалы. Довольно широкий и полноводный приток. Дальше пошло унылое однообразие слегка холмистой, сухой степи. Видно, здесь земля неплодородная, несмотря на близость воды. Вот люди и не селятся. Или просто еще не распространились с земледелием сюда. Время-то здесь какое! Багдад еще молодой город, а людей в мире, вообще, считай, что раз-два и обчелся, по сравнению с двадцатым веком. Хотя скорее всё же первое — бесплодная земля. Междуречье всегда было густо заселено, а тут вдруг пустота.
Синдбад, оказывается, невольно только попугал нас и суточным плаванием до гор и половиной пути на лодках. Хорошая, удобная для судоходства река, и корабль неплох. Но река скучная. Унылые берега на всех навевают дрему. Вот все и выспались днем. К вечеру показались вершины не таких уж высоких, но скалистых гор. Когда они выросли над горизонтом так, что можно было увидеть верхушки деревьев у подножия, Синдбад приказал остановить судно.
— Дальше или пешком, или на лодках. Корабль могут заметить, а нам нужно скрытно понаблюдать за местностью перед горами. До них осталось недалеко. Фарсахов тридцать — не больше. Так что на лодках к ночи мы будем на месте. Кто идет? Нет, Шехи, ты останешься здесь. Не с добра людей сбрасывают в реку. А вдруг драка? Хотя если ты лишние тряпки скинешь и пойдешь с нами в шальварах, то тогда можно будет надеяться, что удирать ты будешь не медленнее нас.
— Сброшу.
— Тогда поплыли.
Мы и десять вооруженных до зубов матросов погрузились в две лодки. Не забыли на всякий случай и мешки с провизией. Под небольшими парусами довольно резво двинулись вперед вдоль берега.
