Странно видеть её такой слабой и беззащитной. Можно сказать, непривычно. Трикси легко даёт отпор, чего не делают остальные. Не могу отрицать, мне нравится это, хочется укротить её строптивый характер и абсолютное бесстрашие. Но впервые я понимаю, что могу облажаться. Не желая отпускать её, достаю телефон и смотрю на экран, несколько минут слушая тихие всхлипы. В итоге, набираю сообщение отцу: «Я был неправ». Еще минуту, смотрю на экран и галочку, которая говорит о том, что он не читает. Я почти теряю надежду, но в правом углу начинают перебираться точки, а следом всплывает: «Прощу, если ты спасёшь меня». Поджимаю губы и сдерживаю улыбку, желая спросить от чего, но следом всплывает следующее: «Я ненавижу чистить картошку». Отвечаю смайлом ок'ей, и меняю объятия, положив ладони на плечи Трикси.
— Это не будет считаться свиданием, но будет весело.
Брови Трикси встречаются на переносице, я вижу, что она хочет ответить отказом, но я не позволяю сделать это раньше себя.
— Мы не будем одни, — добавляю следом.
— О чём ты?
— Не скажу, потому что ты откажешься.
— Тогда я откажусь.
— Тогда я усажу тебя в машину силой.
Девушка хлюпает носом.
— Ты похожа на панду, — улыбаюсь я. — Посмотрись в зеркало.
Трикси оглядывается и не находит нужный предмет. Для этого приходится отступить и пройтись к двери, чтобы указать на ванную комнату.
— Могу дать лёд, не хочу, чтобы за твои слёзы винили меня.
— Никто не обвинит тебя, — хмыкает Трикси, заходя в комнату.
— Ты быстро передумаешь.
— Я скажу правду.
— Вряд ли в неё поверят.
— Тогда, я никуда не поеду.
— Это не предложение, а факт. Поздно отменять.
Трикси задерживает на мне взгляд, и включает холодную воду. Я тоже не теряю времени, возвращаясь к холодильнику, чтобы достать лёд и охлаждающую маску.
Мама подобна рентгену, она сразу заметит бывшие слёзы на лице Трикси. И виноват в этом, конечно, буду я. Надеюсь, моя семья сможет поднять её настроение и вызвать улыбку. Я не боюсь привести Трикси в дом родителей, девушки уже были там, конечно, обычные тусовки можно не считать, но тем ни менее это было. По-настоящему с семьёй контактировала только Эмили. Ничего страшного, если сегодня я буду не один. Мне необходимо поговорить с отцом, чувство вины не утихает. Даже если наши отношения изменятся, я хотя бы буду знать, что попытался всё наладить.
Протягиваю Трикси полотенце и маску со льдом, на что она вопросительно выгибает бровь.
— Мы оба знаем, что я занимаюсь боксом, тут никак без холода.
— Или ты просто любишь побаловать свою тонкую ранимую душу спа-процедурами.
Смеюсь и киваю.
— Ты хотя бы начала шутить, уже хорошо.
Трикси выдыхает и вытирает лицо полотенцем.
— Не сочтёте за честь и не присядете на диван, приведя себя в порядок? — предлагаю я, на что она согласно кивает и проходит мимо.
Девушка падает на край дивана и кладёт маску на лицо.
— Ты можешь сесть нормально, мне не жалко, — посмеиваюсь я.
— Приму к сведению.
С этими словами, Трикси пододвигается к спинке и утопает в подушке. Тишина между нами приятная, хотя не могу отрицать, что мне по душе наши бессмысленные и глупые передряги. Но только те, которые безобидны, всё легко переходит грань, и мы оба бросаемся больными словами в адрес друг друга. Так всё портится. Я не должен обижаться, потому что обида — это не мужское, но Трикси задевает меня. Она цепляет за живое, и в любом другом случае, я мог заехать кулаком в челюсть, либо послать нахрен. Первое более вероятно. Не знаю, как, но ей удаётся попасть в меня, положить на лопатки и прижать к полу. Ни один другой не способен на это, даже колкости Мэди я принимаю легче, чем слова Трикси.
От безделья, переключаю канал за каналом по телевизору, и прихожу к мысли набрать сестрёнке. Мама, конечно, легко сгладит конфликты и разбавит наколенную атмосферу, но, если рядом будут Ди и Мэди, мне будет ещё проще.
— Ты вспомнил, что у тебя есть сестра, — улыбчиво начинает она, приняв вызов.
— Тебя вряд ли забудешь, — смеюсь я. Чувствую взгляд Трикси, и Господи, мне нравится это замешательство и непонятный блеск в её глазах. — Ты уже начала готовить ужин для своего ненаглядного?
— Нет.
— Решила взять его измором?
— Мы поедем к родителям.
Удача на моей стороне.
— Отлично, увидимся.
Сбрасываю вызов и обращаю взгляд к Трикси, которая уставилась в телевизор.
— Ещё пять минут, и твоё лицо превратится в кубик льда.
— Именно этого я желаю, — кивает она.
— Можешь забрать себе, у меня есть ещё, но на сегодня у тебя другие планы. Ты не будешь Олофом.
— Олофом?
— Снеговик из холодного сердца, ты вообще смотрела мультики?
— Я уже поняла, что ты специалист по принцессам Диснея.
— Ты забываешь, что у меня есть сестра.
— Мне кажется, что она всего лишь твоё оправдание.
— Мне нравится Эльза, — улыбаюсь я. — Она ничего. Вы похожи.
— Подкат не засчитан, Картер.
— Я не пытался, — смеюсь, поднимаясь с дивана. — Отрывай эту хрень от лица, нам пора.
Трикси выдыхает и принимает вертикальное положение следом за мной.
— Но я уйду, если мне не понравится.
Да, попробуй.
— Без проблем, — киваю я.
Вряд ли у неё получится уйти, если только она выпрыгнет из салона на ходу, но на этот случай у меня есть волшебная кнопка для блокировки всех дверей. Так или иначе, ей придётся доехать со мной.
— Даже не спросишь, с кем я разговаривал? — улыбаюсь я, заходя в кабину лифта.
— Меня не интересует личная жизнь другого человека. И ты не являешься исключением.
— Врушка.
— Твоё право так считать, это ничего не меняет.
Я всё равно не верю. Знаю, я не обманываю себя, я не просто видел её взгляд, когда разговаривал с Мэди, я его чувствовал. Если это не ревность, то я совсем не разбираюсь в человеческих эмоциях. А такого не может быть. После Сида, я начал наблюдать, видеть то, что не замечал и на что не обращал внимания раньше. Сейчас практический каждый человек — открытая книга для меня. Я легко читаю их и выдёргиваю необходимую информацию из текста в виде эмоций. И в каком-то плане, Трикси не является исключением. В ней есть что-то, чего я не вижу, но и она не позволяет это разглядеть. Как будто ветер гоняет страницы и не даёт остановиться на одной.
— Ты можешь хотя бы сказать, к чему я должна готовиться? — спрашивает она, когда мы останавливаемся на очередном светофоре.
— Не беспокойся, тебе не придётся прыгать за мной с обрыва.
— Это слишком даже для тебя, Картер.
— Мне нравится адреналин, хочешь сказать, что не любишь это чувство?
— У всего есть свой предел.
— Да, но именно оно заставляет тебя жить, испытывать то, что никогда не испытывала. Что ты никогда не сделаешь?
Трикси хмурится, на её лице отражается замешательство, когда она погружается в раздумья.
— Не знаю, — выдыхает она.
— Этого не может быть. Чего ты боишься?
— Немного высоты.
— Высоты? — смеюсь я. — И что для тебя высоко?
— Например, прыжок с парашютом. Это слишком.
— Тогда ты должна прыгнуть.
— Никогда и ни за что.
— Ты даже не представляешь, что будешь чувствовать после того, как прыгнешь.
— Представляю, — бубнит Трикси. — Желание не разбиться в лепёшку.
Качаю головой и смеюсь. Надеюсь, она найдёт общий язык с мамой, которая наоборот хватается за подобные развлечения так, словно прыгнуть вниз головой — это обыденность. Мне нравится то, что она готова идти на риск и срывать куш, я завидую отцу, который нашёл себе подобного человека, разделяющего его пристрастия и интересы. Когда-то я думал, что тоже нашёл своё, что спокойствие, умиротворённость и лодка, которая плывёт по течению — это моё. Оказалось, всё не так. Эмили была такой до того, как перевернулась с ног на голову. Сомневаюсь, что она и сейчас способна пойти на то, на что готов идти я, но она больше не тихая Эмили. Хотя, и нынешняя мне тоже не приходит по вкусу. Мне нужна буря, эмоции, резкие повороты. Я хочу себя, но в женском обличии. И душа почему-то считает, что на соседнем кресле та, кто мне нужен. Отец говорил: «Надрываешь бумажку — и узнаёшь приз», но как это сделать с человеком?
