На первый бал он приехал тотчас после того, как президент отбыл на следующий. Внимательно он просмотрел весь зал. Раньше он даже представить себе не мог, до чего много в Вашингтоне блондинок, но той, кого он искал, не было. Он прошел в бар и попросил бокал шампанского.
К нему подошел незнакомый человек и взял его за локоть.
— Вы его видели? — возбужденно спросил он.
— Кого? — спросил Бейдр.
— Президента, кого же еще! — ответил явно огорченный человек. — О ком еще мог бы я вас спросить?
Бейдр улыбнулся.
— Да, я его видел.
— Потрясающий, верно?
Человек улыбнулся и отошел не дожидаясь ответа.
Бейдр поставил свое шампанское и решил пойти на следующий бал. К счастью, это было неподалеку. И вновь к приходу Бейдра президент уже отбыл. Бейдр бегло оглядел публику и, убедившись, что девушки нет и здесь, не стал тратить время даже на шампанское.
На третий бал он попал как раз посреди танца. Публика толпилась по периферии зала, норовя что-то увидеть и толпе танцующих.
Бейдр протолкался вперед, тронул незнакомого мужчину за плечо.
— Что тут происходит?
— Вон там президент танцует с какой-то девушкой, — отозвался человек, не оборачиваясь.
В дальнем конце зала то и дело вспыхивали блицы фотографов. Бейдр решил посмотреть, что там. Пока он проталкивался, услышал неодобрительную реплику какой-то дамы:
— Отчего же он не танцует с Джеки?
Ее муж бросил в ответ:
— Он вынужден идти на такие номера, Мэри. Это политика!
— Но почему же это обязательно должна быть хорошенькая девушка? — тут же парировала жена. — Я не замечала, чтобы он танцевал с кем-либо из нас, кто отдал столько сил на его избирательную кампанию.
Бейдр добрался до края танц-паркета. Фотографы и кинооператоры карабкались друг на друга, чтобы запечатлеть президента. Бейдра прижали было к колонне, но удалось оттолкнуться и проскользнуть дальше.
Вокруг президента и его партнерши было совсем небольшое свободное пространство. Остальные танцующие практически стояли на месте, только шаркали для виду взад-вперед, почти не передвигаясь, не сводя глаз с президента. Бейдр тоже уставился на пару. Президент танцевал с его девушкой!
Он ощутил тошноватое чувство досады. По тому, как они смеялись, можно было догадаться, что они хорошо знакомы. Надежда на то, что удастся встретить общего знакомого, кто смог бы ее представить Бейдру, рухнула. К тому же он кое-что слышал о президенте. И было похоже, что тот ведет себя с дамами вполне достойно и по-мужски.
Пока он смотрел на них, музыка кончилась, и толпа народу немедленно окружила пару. Фотографы трудились в поте лица, сверкали блицы, президент с улыбкой что-то говорил девушке. Она ответила кивком, и тогда президент оставил ее и направился дальше. Толпа последовала за ним, и девушка почти сразу оказалась в одиночестве.
Бейдр глубоко вздохнул и подошел к ней.
— Мисс?
Вблизи она была даже красивей, чем когда он видел ее на расстоянии.
— Да? — вежливо отозвалась она.
Голос у нее был неожиданно низкий, а интонации характерные для жителей Запада.
— Что вы почувствовали, танцуя с президентом Соединенных Штатов?
— Странный вопрос.
— Как вас зовут?
— Вы что — репортер?
— Нет, — ответил он. — Вы хорошо знакомы с президентом?
— Вы задаете слишком много вопросов, если вы не репортер.
Он улыбнулся.
— Да, пожалуй, вы правы. Но просто я не могу придумать ничего лучше, чтобы помешать вам сразу же уйти.
Теперь она первый раз посмотрела на него в упор.
— А я — могу, — сказала она. — Почему бы вам не пригласить меня танцевать?
Глава 11
Джордана Мейсон, так звали девушку, родилась и выросла в Сан-Франциско. Бейдр угадал: она была калифорнийка. Ее родители развелись, когда она была еще ребенком. С тех пор отец и мать вступили в новые браки, но отношения между ними сохранились хорошие, и Джордана, живя с матерью, не была лишена отца. Ей было девятнадцать, она училась на первом курсе в Беркли и являлась одним из организаторов движения «Студенты в поддержку Кеннеди», что и послужило причиной ее приглашения на инаугурацию.
Она привлекла внимание кандидата на встречах с избирателями в Сан-Франциско; газетчики весьма способствовали, сделав массу снимков на встречах со студентами, — и он пообещал ей в случае победы прислать приглашение на церемонию.
Она не была настолько наивна, чтобы поверить его обещанию. Джордана не сомневалась, что его голова занята более серьезными вещами. И в одно прекрасное утро, обнаружив в почте приглашение, была весьма удивлена.
— Разве это не замечательно, мама? — В радостном волнении потрясала она конвертом.
Мать не разделяла восторга дочери. Все семейство принадлежало к заядлым республиканцам.
— Я полагаю, они хоть предоставят тебе провожатую, — сказала мама.
— Мама, — возразила Джордана. — На дворе год шестидесятый, а не тысяча девятисотый. Я взрослая девушка. И могу сама о себе позаботиться.
— Я в этом не сомневаюсь, дорогая, — ласково сказала мать. — Но обеспечили они тебя пристойным местом, где остановиться, или нет? И кто оплатит твой билет на самолет?
— Предполагается, что все эти заботы и расходы я могу взять на себя сама. Приглашение только на инаугурацию. И в нем сказано, что место мне предоставят на президентской трибуне.
— Мне все-таки это не очень нравится, — поморщилась мать. — Думаю, тебе надо еще поговорить с отцом.
Она позвонила отцу в офис. Он проявил энтузиазма не больше, чем ее мать, однако понимал, какое это имеет значение для девушки. Предупредил ее по части мужской репутации Кеннеди, хоть и знал, что она способна сама постоять за себя. К тому же теперь, когда человек стал президентом, он безусловно изменит свое поведение. Отец согласился купить авиабилеты, но хотел, чтобы она еще раз все обсудила с матерью, может, у той есть друзья, у кого Джордана смогла бы остановиться. Вашингтонские отели — гнусные притоны, кишащие южанами всех сортов и черными политиканами, а также иностранцами, которые только и норовят что-либо провернуть. В конце концов они обнаружили, что все их друзья — добропорядочные республиканцы, и Джордане лучше остановиться в отеле и не давать друзьям повода для огорчений оттого, что в их семействе оказался перебежчик в другой лагерь.
Все это стало известно Бейдру во время первого танца. После того как музыка доиграла, он повел ее в поисках уединенного свободного столика, где они могли бы посидеть и поговорить. Официанты сновали и суетились в диком темпе, пытаясь выполнить заказы, сыпавшиеся на них со всех сторон.
Бейдр решил проблему просто. Он перехватил взгляд метрдотеля и помахал ему рукой, в которой виднелась десятидолларовая бумажка. Спустя пару минут на столике у них появилась бутылка «Дом Периньон».
— Это дорогое шампанское, — заметила Джордана. — Вы уверены, что можете себе такое позволить?
— Думаю, что да, — ответил он сдержанно. Поднял бокал. — За самую красивую девушку в Вашингтоне!
— Откуда вам знать? — засмеялась она. — Вы же всех не видели.
— Я видел достаточно.
Она сделала глоток вина.
— Изумительно. Говорят, калифорнийские шампанские вина не уступают французским, но до этого им далеко.
— Калифорнийские шампанские весьма недурны.
— Могу поспорить, вы ни разу их не пробовали!
Он засмеялся.
— Я учился в Гарварде, потом несколько лет провел в Стэнфорде.
— Чем вы занимаетесь?
— Бизнесом.
Она взглянула на него с сомнением.
— Для бизнесмена вы слишком молоды.
— Возраст в наши дни не так уж важен, — сказал он. — Кеннеди всего сорок три, и он уже президент.
— Вам нет сорока трех. Сколько вам лет?
— Не так уж мало, — сказал он уклончиво, наполняя бокалы. — Когда вы собираетесь возвращаться домой?
— Завтра утром.
— Не надо. Теперь, когда после стольких треволнений я все-таки нашел вас, вы не можете исчезнуть так скоро.
Она засмеялась.
— Я должна быть в понедельник на занятиях… — На лице у нее появилось выражение недоумения. — Что вы имеете в виду под треволнениями из-за меня?
— Я увидел вас сегодня утром на церемонии инаугурации и не мог выбросить вас из головы. И я решил сходить на все четыре бала, чтобы встретить вас. Я был уверен, что на одном из них увижу вас.
— Честно?
Он молча кивнул.
Она посмотрела в свой бокал.
— Мне необходимо вернуться.
— Но не завтра, — сказал он. — Впереди еще целый уикенд, до того как вам надо быть дома.
— Я здесь мерзну. В жизни не была на таком холоде. У меня нет одежды для такой зимы.
— Этой беде легко помочь. Мы можем сегодня вечером улететь в Акапулько. Там тепло.
