ноги.
Мне так было его жаль. Я не могла просто стоять и смотреть, как ему больно, и кинулась подставить свое плечо.
— Тебе нужен целитель…
Но он, невзирая на боль, отскочил, выставляя между нами ладонь, не позволяя к нему прикасаться, и, не смотря на меня, пошел прочь, шатаясь в разные стороны.
А на меня вдруг нахлынула такая тоска. В груди заныло. Я не выдержала и разревелась, громко, с надрывом, прикусывая от безысходности губы. Невыносимо было стоять и чего-то ждать, поэтому, продолжая горько плакать, пошла обратно, намереваясь пробраться в свою комнату и… вообще никуда не выходить.
Что бы я ни делала, становилось только хуже. Сил бороться совсем не осталось. Я никому не нужна. А так хотелось элементарного участия, дружбы в конце концов… и немного возможности хоть с кем-нибудь общаться… Как дошла, не помнила. Глаза застилали слезы… по-моему меня кто-то окликал, но я шла, не разбирая дороги. А оказавшись в спальне, рухнула на кровать, продолжая выливать свое одиночество на ни в чем не повинную подушку.
На кровать прыгнул черный кот и, прижавшись к моему боку, тихо замурлыкал, убаюкивая и даря спокойствие. Так мы и лежали, пока я не провалилась в сон, где спасалась от темных глаз, задыхалась от страха снова ощутить их морозящий холод.
Проснулась от стука. И поднялась в тот самый момент, когда дверь отворилась и в комнату вошла Грета.
Она с порога сразу все поняла. Когда посмотрела своими проницательными, заглядывающими в душу глазами. Не остались незамеченными ни мои красные глаза, ни мятое, порванное в нескольких местах платье… Но лишь поджала губы и осуждающе покачала головой.
— Господин приказал подготовить вас к ночи. Он сегодня придет.
Придет… На меня как ушат ледяной воды опрокинули. Вся кровь схлынула с лица, а потом, наоборот, горячей волной поднялась, ошпаривая щеки…
Он… он собирается провести со мной ночь… в одной постели?
Тело предательски заныло, посылая совсем не двусмысленные сигналы. Отчего сводило колени и учащалось дыхание. А вот разум… Я боялась, как же я боялась его прикосновений. Не то что они мне не понравятся… Нет! А то что я потеряю себя… навсегда, вручу себя ему и никогда не буду счастливой… потому что уверена. Получив свое, он забудет меня или, того хуже, будет избегать, презирать… и это самое страшное.
Пока крутила в голове такие мысли, Грета принесла ночную, очень откровенную ночнушку. Полностью закрывающую все тело, но из прозрачной, усыпанной серебряными строчками ткани, что и фантазировать было не нужно. Дотрагиваясь до нее пальцами, следуя за витиеватым узором, я даже представить не могла, что смогу надеть такое и тем более позволить ему смотреть на меня…
— Я помогу вам подготовиться.
Протестующе замотала головой. Не могу… не могу сейчас. Но Грета и слушать не стала. Пошла в ванную комнату, набрала воды во внушительных размеров ванну и, добавив в теплую воду масел и пены, только взглядом попросила меня раздеться. Я, помня, как дракон поступил с конюхом, боясь, что его гнев может обрушиться на ни в чем не повинную Грету, подчинилась.
Уже сидя в ванне, чувствуя на теле ласковые руки служанки, я смогла смириться с уготовленной мне сегодня ночью участью. Да. Мне придется. Он мой муж. И он в своем праве.
Пока Грета вытирала до скрипа мою кожу, втирала пахнущее цветами масло и расчесывала длинные волосы, я, уже одетая в это странное одеяние, сидела и тряслась.
Мои нервы, натянутые до предела, звенели, я вся звенела, боясь сорваться и бежать прочь из этого дома… из этой жизни. Щеки горели, грудь от глубокого дыхания чувствительно терлась о шелковистую ткань, заставляя соски ныть от каждого вздоха. Грета понимающе улыбалась…
Наконец она закончила и оставила меня ожидать прихода дракона. Я встала, голыми ступнями вышагивая взад-вперед, прислушиваясь к каждому шороху. Скрипнула балконная дверь. В проем просунулась черная голова. Черныш. Я ласково погладила пушистую шерстку, радуясь старому другу, как неожиданно кот покрылся дымкой… белой, плотной, я отскочила, прикрывая практически голое тело покрывалом, срывая его с кровати. Кот начал расти… и, поднимая все мои волоски на коже, выбивая почву из-под ног, потянулся и превратился в высокого гибкого юношу… Полностью обнаженного, с красивыми черными рисунками на шее и груди. Его зеленые глаза сияли, а светлые волосы были игриво взъерошены. Он открыто улыбнулся и сделал шаг вперед, низким, но звучным голосом дружелюбно сказал:
— Привет.
Глава 39
Покраснев, казалось, с ног до головы, я спешно отвернулась. По спине прошла колючая дрожь, я чувствовала его взгляд, скользящий по моей коже.
— Не бойся меня.
Я отрицательно замотала головой.
— Ты… ты раздетый.
За спиной послышался легкий шелест.
— Так лучше?
Я медленно и неуверенно повернулась, крепко держа как щит край шелкового покрывала.
Молодой мужчина и правда облачился в обычные черные брюки. А вот торс со странными, но завораживающими рисунками на бронзовой коже, словно он постоянно находился без одежды на солнце, до сих пор оставался открытым.
Я отвела взгляд, ругая себя за излишнее любопытство. Тем более прекрасно видела, какими глазами смотрел на меня он. Нервозно кусая губы, я не знала, как вести себя в его компании. А если вспомнить, что он… Матерь драконов… Он же выдавал себя за кота, которого я ничуть не стеснялась и даже приглашала к себе в кровать. От этой его откровенной наглости, за то что ввел меня в заблуждение, я побагровела, до белой кожи зажимая покрывало, и, уже не сдерживая себя, гневно спросила, чувствуя, что и Бетрине передалось мое настроение. Она оскалилась, готовая в любой момент напасть. Нужно прекращать этот фарс.
— Кто ты? Зачем ты за мной следишь?
Он смущенно улыбнулся, ставя в тупик своей искренностью. И что-то в нем было до боли знакомое. Что-то совсем неуловимое, но точно отложившееся в моей памяти. Его движения, жесты…
— Я твой брат… Ник.
Все, что я могла, это широко открыть рот. Сбитая с толку, оглушенная его словами.
— Ну не совсем брат, — видя мою реакцию, быстро добавил непрошеный гость. — Твоя мама вышла замуж за моего папу, а я как бы по наследству.
Он неловко развел руками. Словно его наше ненастоящее родство тяготило. Он развернулся, смотря в окно, показывая свой четкий профиль, и начал говорить.
— Я был очень маленьким, когда к нам в дом постучала незнакомая женщина. Отец долго сопротивлялся своим чувствам. Но именно ее доброе отношение ко мне перевесило все его сомнения, и она
